Страница 69 из 95
— Где тот матрос, атаман?
— Я сказал ему быть в кабаке. Крысу мне чтоб выпотрошил и на заборе моём повесил, ясно?
— Как всегда. Что-ж тут не ясного? Ну, я пойду?
— Иди.
Йон побрёл к выходу, горцы следом. Молодой бандит прервал молчание только у кабака:
— Чё он меня из огня да в полымя суёт? У него, что, одна банда? И так недавно людей потерял…
— Толку гадать? — перебил его Олаф, — Крысу как искать будем?
— С чего ты взял, что я доверю это тебе?
— Всё случилось неделю назад, значит, это не мы. Да и есть у меня одна мысль…
…
Крысоловка сработала не сразу. В первый раз тем троим, кто мог знать о шлюпе и общаке, Три Навоза поведал разное враньё — одному про дорогую дурь, что человек Медного потащит через три района, другому — про золотишко у корчмаря, третьему — о большом грузе бренди на таком же шлюпе. Но на наживку никто не клюнул, и Медный едва не распотрошил Йона вместо крысы.
Олаф всё же уговорил Йона попытать счастья ещё раз, но своих парней Йон на дело не отрядил, и сейчас Жила одиноко жался в подворотне со свёртком, якобы полным дорогих камешков, а горцы с хитрым моряком прятались рядом. Но долго прятаться им не пришлось.
— Семеро, — с досадой прошептал Марк, когда увидел четверых с одного края переулка и троих с другого, — Клянусь мечом, если сражаться на две стороны, это слишком.
— Хватаем Жилу и дёру, — ответил Олаф, — Прорвёмся через троих.
Он выбежал из-за кучи мусора, потянул Жилу за плечо и побежал в сторону троих. Сзади, обгоняя его, выбежали двое горцев со щитами, и с криками протаранили нападавших. Не останавливаясь, все четверо побежали без оглядки. Им не нужно было вылавливать нападавших, теперь они знали, что крыса — Белый Ганс. Этот человек отвечал за погрузку того шлюпа с общаком, и только он знал про Жилу.
Они остановились перевести дух на своей улице, и только тут Тром заметил новый порез на правой руке:
— Проклятье, всё-таки успели полоснуть!
— Идём к лекарю, — Марк, наконец, повесил топор на пояс.
— Нужно брать Ганса, и чем быстрее, тем лучше, — Олаф рассовывал ножи на место.
— Ганс ведь вроде Йона, да? У него тоже свой отряд. Как вы их называете? Персты, да? — Тром сжал рану, но с руки всё равно потихоньку капало.
— Ага, он один из перстов, — ответил Жила, нервно оглядываясь. Он всё ещё не отошёл от погони.
— Значит, вчетвером нам его не взять. Его люди порежут нас на сало, вот и весь сказ, — Марк задумчиво мял подбородок, — Вот что, Олаф, иди к Йону и расскажи ему обо всём, а мы пока полечимся.
…
— Горец! Ты опять решил проверить, сколько в тебе крови? — приветствовал их Нурик, — Не прошло и трёх дней. Гляди, скоро совсем ничего не останется. Он работал споро, а Трома разобрала злость — три драки, и во всех трёх ранили именно его. Да, по отдельности раны были почти что ерундовые, кроме той, первой, на левой руке, но все вместе изводили как следует.
В дверях лекарской комнаты показался давешний раненый, которого нёс Марк:
— Опять вы? Снова кипиш какой-то?
Он опирался о косяк и глядел на них мутными глазами, а кожа его была белая, как молоко.
— Ты бы прилёг, — ответил Тром.
— Тебе тоже не помешает, — усмехнулся бандит.
— Знаю, но пока рано.
— Так чё за кипиш?
— Тебе что за дело? — обрубил Марк.
— Дак, это, вы ж мне помогли, вот и думаю, как должок вернуть.
— Ты ничего нам не должен, дурень! Если твои товарищи оставляют тебя истекать кровью после боя, лишь для того, чтобы быстрее набить карманы никчёмными медяками, мы с Марком можем только посмеяться над этими глупцами! — грубо ответил ему Тром.
— Не боишься, что парни прознают, как ты их назвал?
— Может, то и хорошо будет — наука им.
— Хочешь помочь? — спросил Марк, — Про Белого Ганса знаешь что-нибудь?
— Пацан как пацан. Шлюха у него видная, никому не даёт её. В остальном правильный, не зря ж атаман перстом его сделал. Так вы с ним поцапались?
— Шлюха, говоришь? — задумался Марк.
— Я, эта, Йона попросить хотел, чтоб к вам меня определил…
— Долечись, — отмахнулся громила.
— Если чё, я добром готов поделиться, понимаю ж всё…
— Вождь сказал, долечись, там видно будет, — оборвал его Тром, чтобы тот не мешал думать вождю.
— Вот что, Нурик, — очнулся от раздумий верзила, — Дай Жиле бинтов побольше. Видно, нам пригодятся ещё, а мы пока к Йону сходим.
— Кто бинты вязать будет?
— Да хоть я, хоть Тром, у нас рука набита, ты уж поверь.
…
— Белый Ганс сейчас в силе. Медный пошлёт вас нахер с вашими затеями, а Ганс скажет, что не при делах, — Йон всё больше злился и всё быстрее мерял шагами комнату.
— Ты перст, и он перст. Твоё слово против его, — настаивал Олаф.
— Кроме слова ничего у нас и нет.
— Может, ещё как достать его можно? Что кто о нём знает?
— Я парнишку, что мы пару дней тому к Нурику принесли, порасспросил, — гулко зазвучал голос Марка в комнате, — Говорят, шлюху свою очень бережёт.
— Упругую Берту? Ну да, что с того? Я тоже стараюсь сливать в одно ведро, — недоумевал Йон.
«Ведро, — отметил про себя Тром, — Они словно специально стараются ещё сильнее унизить тех, кто и так слабее. Дурные низинники».
— Шлюха, говоришь? — хитро ощерился Олаф, — Вот что, Йон, идите к Медному и просите позвать Ганса. Аргументы пока те, что есть. Дай мне Жилу, мы с ним бабу эту срисуем. Посмотрим, дёрнется она куда, когда Ганса Медный к себе позовёт?
— Знаешь чё? Я тебя вместо Белого Ганса распотрошу, скажу, крыса.
— Не горячись, Йон, чуйка у меня. Бля буду, непростая она.
— А если простая?
— Тогда разберётесь с Гансом раз на раз по пацански. Чего ты, Белого Ганса испугался?
— На понт меня не бери, понял? — Йон остановился и ткнул Олафа кулаком в грудь, — Белый Ганс ублюдок тот ещё, но, если случится, выйду и с ним.
— Мы всё поняли, — прервал перепалку их Марк, — Сколько ещё дней тебе дал Медный?
— Завтра срок.
— Тогда рассусоливать нечего, нужно делать, как говорит Олаф, раз никто больше ничего не придумал.
Йон ничего не ответил, только взял со стола нож с топором, подпоясался и вышел из комнаты.
…
Белый Ганс стоял прямо и глядел в глаза Медному так, словно ему нечего скрывать.
— Значит, говоришь, ты не крыса? — осклабился атаман, — Кто тогда?
— Йона спроси, мож, он и есть.
Тром заметил мелькнувшую неуверенность в осанке бандита, но Йон всё же взял себя в руки:
— Ты поручил мне отыскать, кто стучит на сторону, я это сделал. Дальше решай сам, атаман.
— Считаешь, твоей истории достаточно? Вдруг ты его оговорил?
В зал вошёл Олаф. Он держал за волосы красивую стройную женщину. Она не вырывалась. Казалось, воля её была напрочь сломлена, а острый нож у горла не давал ей пошевелиться.
— Что за балаган? — вскричал Медный, отчего его рот раскрылся шире, и три блестящих зуба показались громадными.
— Это шлюха Ганса, — громко ответил моряк, — Она всё расскажет.
— Ты чё, пытал её? — набычился Ганс, — Можешь заказывать себе деревянный ящик.
— Не ерепенься, крыса, — оскалился Олаф, — Я расклады знаю. Шлюха не перст атамана, её пытать может и простой боец, так что завали свою пещеру камнями и подожди, пока твоя подружка всё нам поведает. Ну, — он потянул волосы девки книзу, — Спой, птичка.
— Это я стучала косынкам, — отчаянным, паническим голосом пролепетала шлюха.
— Молчи, Берта, — сказал Ганс.
— Ты помолчи, — вкрадчиво сказал Медный, — Пацан дело говорит, шлюху пытать не западло. Мы слушаем.
— Я всё сказала.
— Не всё. На кой чёрт тебе сливать нас косынкам?
— Денег хотела.
— У Ганса мало денег? — Олаф чуть поддавил на нож.
— Я хотела больше.
— Зачем? — ещё внимательнее уставился на неё Медный.
— Наряды, марафет, цацки. Хотела больше. Больше, чем у любой другой. Чтоб каждый день новые.
— Как Ганса уговорила?