Страница 55 из 95
— Изволь.
Род ушёл готовить господину, а Пероль глянул ему вслед:
— Занятный у вас слуга, Жерар, говорят, был при капитане аж с самой Веряски.
— Раньше, — поправил Леонардо, — Везёт же вам, дорогой граф. Даже слуги — и те не в пример лучше, чем у других.
— Позвольте спросить, — влез Максимилиан, — Какое дело вам было до солдат роты и их ботинок? Слышал, вы купили их на свои деньги.
— Так и есть. Матушка часто говорила мне — раз рождён командовать людьми, позаботься об их благе, иначе командовать будет некем.
— Что-то вроде этого я пару раз слышал от нашего капитана. Но у вас нет в подчинении взвода.
— Как бы то ни было, я при командирован к роте, стало быть, могу сделать хоть что-то ей во благо …
— Вы это видите, господа? — Леонардо указывал на холм за рекой, из-за которого медленно выплывали еретики с брёвнами на плечах. Чем дольше они выходили, тем длиннее становилась их колонна, пока не заняла дорогу километра на полтора.
— Сколько это плотов? — вопросил Максимилиан, — Три десятка? Пять?
— Примерно пять, да брод ещё, — ответил Леонардо, — Не удержим переправу, растянут нас. Как только свяжут плоты, кавалерию отводить надо.
— И без тебя в штабе знают, не умничай, — ответил ему Пероль, — Пойду людей своих посмотрю. Драка скоро.
— И то верно, — Максимилиан тоже ушёл к взводу, а Леонардо и стоявший чуть поодаль Франческо де Вис последовали его примеру.
Лишь Жерар остался смотреть на то, как еретики демонстративно вяжут свои плоты, будто говоря — смотрите, как много, нипочём вам не удержать нас на этом берегу.
Спустя четверть часа, Род позвал отобедать своего господина и был он прав насчёт того, что нескоро ещё им придётся поесть. Еретикам потребовался примерно час, чтобы подготовиться к переправе, и, когда они стали подносить плоты ближе к воде, из лагеря стремглав вылетели три конника, чтобы отозвать кавалеристов, дерущихся за брод. Когда кавалеристы, потрёпанные, но довольные, вернулись в лагерь, еретики уже начали строиться в баталии, а на плотах переправлялись всё новые и новые их отряды.
Из штаба вернулся дядя Люк и зычно проорал:
— Восьмая рота, на позиции!
Люди большей частью и так были на местах, а немногочисленные отсутствующие побросали свои дела и побежали к насыпи. Жерар стал подле капитана и наблюдал, как еретики медленно берут их в кольцо, двигаясь в ровных баталиях:
— Пероль говорит, неделю точно сдюжим, а вы что скажете, дядя?
— Сколько надо, столько и сдюжим, — непреклонно ответил ветеран, а потом добавил, — Они не смогут протащить осадные машины через брод. Это хорошо.
Ровные квадраты баталий окружили холм. Жерар ожидал, что они пойдут на приступ, но они пропустили вперёд себя воинов поплоше, те сразу выстроились в пятишереножный строй, со всех сторон раздались команды, и они двинули на укрепление, сжимая кольцо. Жерар видел лишь малую часть этого кольца со своих позиций, но, глядя на напряжённые, ожидающие фигуры остальных солдат полка, занявших укрепление, не сомневался, что наступление идет по всему кругу.
— Арбалетчики, стрел понапрасну не тратим! — проревел дядя Люк.
Молодой Граф смотрел на отряд напротив, которому предстояло схватиться со взводом Леонардо. Человек пятьдесят, некоторые со щитами, пеший офицер и четыре сержанта, то и дело покрикивющие на шеренги, словно они на плацу: «Выровнять!», «Правый бок куда заносим?». А шеренги всё одно кривились из-за неровной земли. Шагов шестьдесят до врага, уже и лица разглядеть можно, но арбалетчики всё не стреляют. Еретики беспрепятственно дошли до рва, замешкалась, и тут стрела с глухим стуком воткнулась в щит одного из них. После этого треньканье тетивы то и дело раздавалось рядом, однако редкое, скупое — их арбалетчики выцеливали, стараясь угодить наверняка, и уже один еретик валялся с пробитой шеей, а другой силился оторвать от земли ногу, намертво пригвождённую стрелой, прошедшей через ступню. Шеренги разомкнулись, из заднего ряда вышли солдаты с лестницей, которую Жерар и не замечал до этого. Они перекинули лестницу через ров, первый же еретик, попытавшийся перебраться по ней, получил сразу пять стрел и упал, сгинув на дне рва. Не зря дядя наказывал Жерару проверить, легко ли перебраться через него.
Но дядю и тут не устроил результат:
— Куда столько стрел на одного?! По очереди стрелять, мать вашу за ногу! Слева направо! Остальных взводов тоже касается!
Каждый из четырёх взводов восьмой роты занимал на насыпи участок фронта шагов тридцать пять шириной. Три ряда готовых к бою гвардейцев. Граф не представлял, как враг хочет пройти через них. Враги пробовали перебираться по двое, прикрываясь одним щитом. И у первой пары это успешно получилось, из второй выбили копейщика, угодив тому в ляжку. Пошла третья, за ней четвёртая. Их солдаты, перебравшись через ров, неуклюже раскорячивались на крутой насыпи, кое-как прячась за щитами. Арбалетчики прореживали их отряд, выбивая одного за другим, но половина стрел всё же торчала в щитах, не причиняя никакого вреда. Следующая пара солдат балансировала надо рвом. Жерар уловил панические нотки в облике того, кто был сзади — больше, нежели у других. И верно — солдат развернулся и сделал два шага назад, пока чекан его же сержанта не опустился ему на шлем, и он, бездыханный, не упал прямо на край рва. Испугавшийся солдат сполз на дно, а сержант зло поглядел, на остальных, ожидающих своей очереди. Это напомнило Жерару театр, вот только всё было взаправду.
— Отставить стрельбу! — крикнул дядя люк.
Офицер еретиков, видно, решил, что им хватит половины перебравшегося отряда и слегка визгливо скомандовал:
— На штурм!
— Хороший у него доспех, — отметил Леонардо.
— Тебе бы такой, да? — капитан внимательно следил за тем, как враг приближается к верху насыпи, то и дело оскальзываясь, а новые пары быстро переходят через ров, не стесняемые арбалетом обстрелом.
— Давай, птенчики! Мы вас уже заждались! — приветствовал еретиков кто-то из солдат, а остальные подхватили смехом это приветствие и подняли алебарды, топоры и чеканы повыше.
Дядя снял свой клевец с пояса и поудобнее пристроил его в руке. Тогда и Жерар вытащил свою эспаду, а де Куберте поглядел на неё с укором:
— Она здесь не годится. Тебе нужно раздобыть что-то более подходящее.
— Но я владею эспадой лучше всего.
— Она может сломаться, погнутся, затупиться, а рубить ей почти бесполезно. Это не поединок, Жерар. Найди клевец или топор. И вообще, кто-то должен научить тебя сражаться со щитом, если мы выберемся из этой передряги.
Шестеро запыхавшихся еретиков добрались до верха. Жерар видел, как один из них загородился щитом от удара сверху, но тут же пропустил укол алебарды прямо в шею, уже от другого солдата из отделения сержанта Жака.
— Молодцы, пестуйцы, так держать! — похвалил Леонардо.
Мёртвый завалился головой назад, ещё двое потеряли равновесие и скатились кубарем вниз, троих же и срубили в миг, тыкая, ударяя и цепляя крючьями за ноги. Так быстро, что следующая волна не успела подойти. Жерар посмотрел на другие участки — там происходило тоже самое. Не похоже было, что этот штурм тяжело отбивать.
— Руби их, блядь! — слышались то и дело сдавленные проклятия солдат, — Коли, ну! Сталкивай! Еретики же прилично запыхивались, пока поднимались, и от них не было слышно никаких слов. Только стоны, или вздохи раненых.
Лишь один тонко причитал совсем ещё мальчишеские голосом:
— Нога, моя нога!
Так, довольно легко, они опрокинули первую волну штурма, и в воздухе прорубил рог, после которого раздались крики сержантов еретиков:
— Отступаем!
И штурмующие покатились вниз по склону. Несколько человек не удержались и упали в ров. Один из тех, что уже перебрался по лестнице обратно, протянул товарищу руку и попробовал вытащить его наверх. Жерар было удивился, что еретики, оказывается, тоже могут проявлять благородство, но тут солдату вонзилась арбалетная стрела между плечом и шеей, и он с криком сполз на дно сам.