Молочная даль

«Может быть Костя просто ревнует?»

«Порох давно вымок, дружище, и ты это знаешь – сказал себе Михаил – Слишком много слез он впитал в себя»

Да, Ольга была скромна. Но она не была беспомощна, это Михаил видел отчетливо и ясно. Ее настойчивость и усердие, которые она проявляла, чтобы получить место сиделки для Кости, действительно поражали. Мужчина до сих пор не мог объяснить, как эта девушка смогла найти его контактные данные, связаться с ним, с человеком, живущим где-то в глуши загородного участка, но теперь, как ни странно, он думал о том, что, должно быть, это было неизбежно.

Ольга была одной из тех девушек, под заячьей шкурой которой таиться настоящая волчица. Добрая и сердобольная волчица. Половину ее жизни заполнял альтруизм, в то время, как вторая половина была наполнена верой и надеждой на самое лучшее в этом мире. И когда это было необходимо, скромная Ольга пользовалась всеми этими качествами.

Поначалу Михаила одолевали сомнения. Девушки с такой жизненной позицией слишком ранимы. К тому же мужчина считал, что Ольга окажется одной из тех, кто пропитает его сына еще одной порцией убийственной жалости. Жалости, которую питал к своему сыну и он сам, за что ему было неимоверно стыдно. Но все оказалось совсем иначе. Ольга будто бы и не замечала недуга подростка и все ее действия были направлены лишь на дружеское общение. Она общалась с ним на равных и сейчас, этим самым утром, когда Ольга рассказала о положительной перемене в Косте, главу семейства это только радовало.

«Значит, эти полгода прошли не зря. Значит, еще есть шанс на что-то лучшее.»

Со временем Михаил узнал о печальном прошлом Ольги, события которого сподвигли ее помогать людям. Этой причиной станет и ее отец, бросивший их на произвол судьбы, и собственная мать будучи прикованной к дому из-за болезни. Девушка с матерью были вынуждены проводить друг с другом двадцать четыре часа в сутки. А вот отец посчитав, что его лучшие годы проходят впустую, тихо собрал вещи и не говоря ни слова, покинул их дом. Возможно это и стало первым сигналом к тому, чтобы осознать, насколько низко бросать тех, кто нуждался в тебе больше всего. И Ольга преисполненная жалостью к собственной матери и ненавистью к отцу, усвоила этот урок более, чем хорошо.

Испытание, свалившееся на ее семью, Ольга приняла достойно. Она никогда не жаловалась на то, что больная мать отбирает ее лучшие годы, как это делал в свое время отец. Она никогда не упрекала мать в чем-то, никогда не подавала виду, как порой тяжело маленькой девочке нести такую ношу. Ольга делала все, чтобы ее родной матери стало лучше, но знакомая жалость в глазах каждый раз была той ложкой дегтя в бочке меда, что нагнетало общую атмосферу. Конечно же, сама Ольга этого не замечала. Вплоть до того момента, пока однажды ее мама не подозвала дочку к себе и не произнесла:

– Оля, я хочу запомнить свою любимую дочь такой, какую я знала ее все шестнадцать лет. Не той, что пытается лезть из кожи вон, стараясь быть послушной и пропитанной жалостью, пародией на себя. Если мне и суждено покинуть тебя в скором времени, я бы хотела в этот момент быть с тобой. С настоящей тобой.

После этого разговора девушка проплакала всю ночь. Должно быть эти слова напомнили ей о неизбежной кончине любимой матери. Она проводила с ней так много времени, что и забыла, какого это – быть без нее. И осознание неизбежного обрушилось на нее, словно огромная гора. А возможно, слова, сказанные матерью, дали осознать Ольге в полной мере, как тяжело оставаться одной в этом мире в шестнадцать лет. Но в тот день девушка поняла и то, что ее мать заслуживает, чтобы в последние дни жизни, рядом с ней был искренний и настоящий человек. Человек, которого она любила и знала всегда.

После смерти матери Ольга окончила школу, поступила в институт и решила посвятить свою дальнейшую жизнь тому, чему научила ее продолжительная болезнь матери. Девушка решила посвятить свою жизнь настоящим и неподдельным эмоциям. Она решила дарить их тем, кто потерял себя настоящего. Кто считает, что отныне жизнь – это бутафория, а все вокруг лишь лицемерные притворщики. И так, спустя тринадцать лет, двадцатидевятилетняя Ольга оказалась у порога загородного дома Громовых, с огромным багажом знаний и излеченными душами за плечами. Тогда Михаил подумал о том, что Анна, переступив впервые порог этого дома была почти ровесницей Ольги и этот факт отчего-то стал для мужчины неким знаком свыше.

Так или иначе, когда Михаил узнал историю Ольги Грачевой, он лишь еще раз убедился – его сыну нужен именно такой друг. Пусть и не друг, но человек, который просто подтолкнет его посмотреть на мир совершенно другими глазами.

Глазами человека, полного любви к этой жизни.

Михаил подъезжал к торговому центру «Созвездие», где по словам Марго его ожидал первый клиент. По мнению мужчины «Созвездие» был самой большой торговой точкой в пределах города. Огромное и широкое здание высотой в четыре этажа возвышалось, словно неприступная каменная крепость рыцарских времен. По площади «Созвездие» можно было смело сравнивать с небольшим спортивным стадионом. Оно, конечно, уступало городскому стадиону «Грызли», но уж точно было объемнее любого из ныне существующих торговых центров во всем городе. Если же говорить о том, что открывалось перед покупателем внутри «Созвездия», то смело можно сказать только об одном: открывалось там абсолютно все.

Так, у некоторых людей в «Созвездии» открывалось шестое чувство. Потому как первых пяти уже не хватало простому человеку, чтобы ориентироваться в столь огромном здании, с его бесконечными коридорами, лестницами и всевозможными отделами. Неопытный покупатель, забредший в «Созвездие» обречен был скитаться кругами по необъятному торговому центру, пока буквально не валился с ног. Такие люди, попав в «Созвездие» утром, покидали его, в лучшем случае, к вечеру. А то и к ночи.

У других же людей, например, начиналось головокружение, при виде огромного разнообразия товаров, аккуратно лежащих на магазинных полочках и широких стеклянных витринах. «Созвездие» предоставляло покупателю все, чего бы тот не пожелал и в чем бы не нуждался. При большом желании и еще бо́льших финансах возможностях, человек мог выйти из этого торгового центра с чеком, который бы расстилался от главного входа «Созвездия» до самого вашего дома.

Даже если бы он находился в соседнем городе.

В этот торговый центр можно было прийти голым, но если ваш бумажник просто разрывался под прессом денежных купюр, то из «Созвездия» вы просто обязаны были выйти в новом костюме от «Армани», с ключами от нового авто и парой-тройкой рабочих за спиной, которые уже были готовы хоть сейчас построить вам уютный коттедж на отшибе города. Ведь материалов для нового жилья было бы куплено с лихвой. Потому что «Созвездие» предоставляло человеку все. Оно было словно сосредоточением мечты каждого, чьи желания умещались в четырех этажах волшебного торгового центра. Здесь предоставлялись не просто товары, которые люди желали. Здесь предоставлялась им новая жизнь, о которой те грезили, скорее всего, с самого рождения.

Михаил вдруг вспомнил те моменты из своего прошлого, когда он и сам посещал «Созвездие». Посещал еще задолго до того, как полноценное семейство Громовых обратилось в прах. Мужчина помнил купленные в этом торговом центре плитки для ванны. В тот вечер плитки клали по всему полу всей семьей, имитируя игру в морской бой.

«Плитка на А3» – весело кричал малыш Костя и тогда его голос был звонок и полон счастья.

«Давай, малыш, потопим вражескую посудину этого неотесанного мужлана! – поддерживала сына Анна, показывая Михаилу язык и вызывая новый взрыв смеха у отца и сына.»

Мужчина помнил, как здесь им был куплен и огромный плюшевый медведь, которого он позже подарил Анне. Позднее, после крупных ссор, Анна демонстративно уходила в гостиную и засыпала в объятьях этого плюшевого огромного зверя. Михаил укрывал ее одеялом каждый раз, невзирая на степень ссоры. Это был своего рода обряд. Обряд, говоривший о том, что в конечном итоге все случившееся ерунда, пока в семье витает чувство заботы о ближнем.