Они стучат дважды

– С каких пор ты так беспокоишься обо мне? Не тебе же возиться с Вознесенскими.

– Переживаю я о тебе, Александра, – страдальчески выдохнул Асмодей, тут же состроив мученическое выражение лица. – И очень даже сильно. По ночам не сплю, а утром, как встану, сразу думаю о тебе.

– Неплохо. Я польщена. Ты не ответил на мой вопрос, – упрямо тряхнула собранными в хвост волосами Александра.

– Так с тех самых пор, как меня сюда назначили. Пришлось приобрести новые навыки. Правда немного нервным стал… – Асмодей резким движением распахнул один из ящиков стола и достал оттуда литровую бутыль валерьянки под удивлённый взгляд Александры. – Что? Вот, учусь сочувствовать людям и переживать за них. Говорят, что очень помогает при работе с вами. Мне же не так повезло, как моим братьям. Тем можно просто сидеть и раздавать указания – американцы и европейцы проще в общении. А с вами вечно нужно особый подход находить. Вот даже с тобой сейчас. Сидишь, молчишь, не хочешь рассказать мне нормально, в чем дело. Опять начинаешь винить себя и, что самое главное, не позволяешь другим тебе помогать!

Асмодей замолчал. Губы Александры сжались в тонкую полоску, пальцы переплелись до побелевших костяшек и ногти соскребали друг с друга остатки алого лака. Александра видела, как Морозов смотрел на них обоих, и догадывалась, какие мысли крутятся сейчас в голове у этого студента. Что происходит? Почему они здесь? Как это связано с произошедшим? И самое главное – почему все это походит на серию из дешёвого подросткового сериала?

Наконец, Александра выпрямила спину, глядя на Асмодея поверх поднимающегося от чашек дымка.

– Слишком сильно, – едко отозвалась Звягинцева. – Жаль только, что мимо.

– Обманывай себя сколько хочешь. Но мы оба знаем, что это правда.

Асмодей укоризненно покачал головой и сделала несколько глубоких глотков чая. Морозов тоже потянулся было за своей чашкой, но тут же замер, стоило Александра бросить на него предостерегающий взгляд. Не доверять сотрудникам нижних отделов было первым правилом, вбитым в голову Александры, когда она только приступила к учёбе. Но ни оно, ни врождённая уверенность в собственной правоте не уберегли Александру от подозрительных знакомств и специфической даже для ее профессии работы.

Глупо было рассчитывать, что Асмодей поможет. И еще глупее было врываться к нему в кабинет, зная, что ничего не выйдет. Молчание разрывалось треском секундной стрелки и тихим бульканьем пузырей в неоновой лампе.

– А какой он? – вопрос Александры сорвался с кончика языка быстрее, чем Звягинцева это осознала.

Асмодей несколько раз медленно моргнул и, заёрзав в кресле, переспросил:

– Кто?

– Ну… он.

Александра попыталась вложить в свой голос всю доступную ей таинственность, но вышло все равно плохо. Почему ей захотелось именно сейчас спросить об этом – оставалось загадкой даже для самой Александры. Ей просто показалось, что это самый подходящий момент, что именно это подскажет ей, что делать со Стасом и их новообразовавшейся проблемой.

Асмодей закатил глаза, фыркнул, а затем громко рассмеялся, похлопав себя по колену.

– Ой дурная ты, Александра. Вот вроде умная, но такая дурная.

Александра в ответ только поджала губы и сильнее стиснула сложенные на груди руки. Асмодей несколько раз вздохнул, подтянул к себе чашку Александры и, резко выдохнув, залпом вылил в себя дымящийся чай. Отставив чашку в сторону, Асмодей крутанулся на стуле несколько раз, а затем резко замер и уставился на Александру из-под сведённых к переносице рыжих бровей.

– Он самое несчастное создание в этой вселенной. Но я тебе этого не говорил, – Асмодей тут же вскинул вверх палец и погрозил им Александре. – И ты от меня этого не слышала. Не хватает еще по хвосту получить за длинный язык.

– У тебя нет хвоста, – хмыкнув, Александра откинулась на спинку стула, скептично выгнула бровь и сложила на груди руки.

– А ты проверяла?

Губы Асмодея искривились в ухмылке. Морозов, чьи длинные руки все же добрались до предложенной чашки чая, громко и надрывно закашлял, подавившись напитком. Асмодей коротко кивнул в сторону студента, но Звягинцева только повела плечами, вытянула в сторону одну руку и, не глядя на Андрея, несколько раз с силой стукнула его по спине, после чего снова приняла любимую оборонительную позу насупившегося ученика. Морозов еще несколько раз громко кашлянул, уже самостоятельно ударив себя по груди, и поморщился, скидывая проступившие на глазах слезы.

– Проблемы у нас, Саша, – тяжело выдохнул Асмодей и потёр переносицу. – Я не могу распространяться об этом под страхом смерти, но мы с тобой достаточно долго работаем, чтобы я мог тебе об этом сказать. И проблемам нашим нет конца. Каждый день все новые и новые неприятности. Скоро и до нас, возможно, доберутся.

– Что происходит? – Александра подалась вперёд, ловя каждое слово Асмодея. – Это связано с тем, что случилось со Стасом?

– Не думаю. В основном это касается американского департамента, но кто знает… – пальцы Асмодея медленно стучали кончиками по поверхности стола. – Я стараюсь держаться подальше от всех этих интриг и заговоров. Мне еще моя голова на плечах нужна. Но поговаривают… – он замялся, явно подбирая слова и словно бы боясь за все сказанное в этом кабинете. Александра даже могла поклясться, что щеки Асмодея побледнели. – Поговаривают, что в стенах княжеского дворца зреет переворот. А все заговорщики тайно собираются в американском отделе под видом обычных планёрок.

Заговорщики. Планёрка. Это показалось Александре слишком знакомым и банальным, чтобы быть правдой. Но почему-то подкативший к горлу горький комок отдавался привкусом дешёвого кофе из автомобильного вагончика и пережаренной картошкой. Кровь отлила от лица Звягинцевой – щеки тут же обдало холодом ночного кладбища, и она едва смогла разлепить губы, чтобы прохрипеть:

– Как они смеют…

– Смеют, Саша, еще как смеют.

– Эм, я, конечно, дико извиняюсь, но о чем вообще речь?

Подавший голос Морозов тут же сжался под вспыхнувшим опасными огоньками взглядом Александры. Звягинцева обернулась на него, открыла рот и так и замерла. Андрей услышал уже слишком много, чтобы оставаться в стороне – к тому же, именно он был виноват в произошедшим со Стасом. Но и оставаться в кабинете еще дольше, грозило большими проблемами, узнай Морозов то, что должно оставаться дворцовыми секретами княжеских придворных.

– Ладно, – Александра наконец опустила руки и закатила глаза, заметив тут же воодушевившегося Асмодея. – Со Стасом ты все равно не поможешь. Только продолжишь издеваться и шутить. В таком случае… Мы наверно в таком случае пойдём. Пока он еще чего лишнего не услышал.

– Как вам будет угодно, – ехидно оскалился демон. – И знай, что мы всегда рады тебя здесь видеть. Особенно после того, как ты перестала работать на этих мясников из «Лихобор».

– Приятно слышать, что хоть кого-то мой уход порадовал.

Александра немного помедлила, прежде чем подхватить с пола рюкзак. Морозов, все еще растерянно смотрящий по сторонам, поспешил повторить действия Александры, но как он ни шарил рукой около стула, найти там своего рюкзака просто не мог. Потому что его там и не было.

Александра перекатилась с пятки на носок, почесала кончик острого носа и широкими шагами направилась к выходу, остановившись у самой двери. Рука девушка в нерешимости замерла над ручкой, и Звягинцева обернулась к вальяжно лежащему в кресле Асмодею.

– Ты точно не знаешь, кто это мог быть? – Александра постаралась, чтобы в ее голосе не звучало и капли мольбы, но понимала, что это у неё никогда бы не получилось. – Ну, со Стасом.

– Абсолютно. А знаешь, чиркну я тебе один адресок, – Асмодей сорвал один из ядовито-жёлтых клейких листочков и бросил в сторону несколько ручек в попытках найти ту, что будет писать. – Там часто бывает тот, кто может быть в курсе, что произошло и как помочь твоему Стасу.

– А сам ты не можешь у него узнать? – обойдя застывшего посреди кабинета Андрея, поинтересовалась Александра.