Многоточия

14. Проверяльщики – поцыэнты, которые таскаются с одинаковыми жалобами по разным врачам одной специальности, чтобы сравнить диагнозы и рекомендации. Часто просят очередного доктора, чтобы он оценил и прокомментировал консультацию предыдущего. Рекомендации они не выполняют на 100 %, а наугад принимают один препарат из схемы лечения доктора № 1, один из рекомендаций доктора № 2, и так далее. Меняя по своему усмотрению дозировки, например: четвертинку одного препарата 3 дня, тройную дозу другого препарата в течение жизни… etc. В оконцовке попадают в реанимацию с диагнозом типа «Медикаментозная гипотония» или «Отравление бензодиазепинами». Типичный пример. Невролога по дежурству туманно попросили осмотреть 18‑летнюю девчулю, типа: «Глянь её, пожалуйста, это Иван Иванович обратился к Петру Петровичу, а тот ко мне, потому как это родственница Сидора Сидоровича, и ей нужна срочная консультация невролога». Объективно: бледное субтильное создание с влажными ладошками и мокрым взглядом, испуганно вздрагивающее, когда к ней обращаются. Продуктивному контакту недоступна, на все вопросы за неё отвечает мать, утверждающая, что у девушки «сильнейшие головные боли, на фоне которых происходят эпи‑припадки». Сами припадки описать не может, вместо этого сыплет диагнозами. Девушка сама толком ничего не поясняет, теряла ли сознание, прикусывала ли язык – вразумительно ответить не может. На вопрос: «Когда был последний эпиприступ?» мать отвечает: «Да вот же, только что при вас». Синдром гиперопеки, короче. В кипе анализов, консультаций и результатов исследований невролог заметил недавние осмотры двух других неврологов, с которыми лично знаком, и спросил, выполнялись ли их рекомендации. Мать уклончиво ответила, что попробовали один препарат, он что‑то не помог, взяли другой – он тоже не пошёл. Диагноз «Эпилепсия» при этом ни в одном документе не фигурировал. Доктор спросил: «До меня вас осмотрели два очень хороших специалиста. Дали вам рекомендации. Почему вы не лечитесь? И зачем вам нужен я?» На что мать невозмутимо отвечала: «А нам СКАЗАЛИ, что нужно проконсультироваться МИНИМУМ у 3‑х неврологов. А там дальше уже СМОТРЕТЬ»… В своём осмотре доктор написал всего одну фразу: «Очаговой неврологической симптоматики не выявлено». И молча удалился… Ну, был бы это платный осмотр – можно осматриватьконсультировать круглосуточно. Машина едет, пока в бензобаке есть топливо. А бесплатно работать с халявщиками по просьбе полузнакомых людишек, чтобы твой осмотр пополнил коллекцию меддокументации какой‑то истерички – предоставим это Гиппократу)))

15. Гомосятина, – это пидарасы в плохом смысле слова. Тут необходимо пояснение, ибо в проблеме педерастии, как и во всём остальном, существует политика двойных стандартов. Если парень отсасывает у других парней и балуется в попку, при этом он лох, нищеброд и вообще не при делах, то он гомик, пидор, гамак, педрила, голубарь, глиномес, заднеприводный, жопошник, гомосек и педераст. А если парень отсасывает у других парней и балуется в попку, но при этом при деньгах, с положением в обществе и на хорошей должности, то это рукопожатный гей. В настоящий чёрный список включены пациенты из 1‑й группы.

16. Прочие левые пассажиры.

Классификация по степени идиотизма:

А – тихая ебанашка;

Б – умеренный шизоид;

В – полный неадекват.

Чёрный список пациентов логично было бы назвать «Клуб самоубийц» – по понятным причинам, бггг)))»

UPD. Через год после описываемых событий я воплотил эту идею в жизнь и на моём сайте появилась страница «Чёрный список пациентов» с данными реальных больных пассажиров по адресу http://razgon.club/?page_id=16812. А также здесь: http://patient.razgon.us/patient/

В моём случае не мог не порадовать бесплатный бонус – большое количество молодых и красивых девушек‑коллег. Ну скажите, какое бывалое сердце не дрогнет в окружении такого обилия трахопригодных организмов! Больше всего я люблю в постели хорошую компанию, это лучшее для меня развлечение. Что характерно, подходящая компания оказывается в моей постели довольно часто… но в последнее время я всё меньше обращаю внимание на внешность, уже не до жиру, как говорится, главное для меня – возраст: чем моложе, тем лучше. Ибо сказано: чем теснее норка, тем приятнее мышам вылезать из неё… и влезать))) Выбирая компанию, я в первую очередь рассматривал кандидаток с именами Оля, Марина, Маша, Катя. Однако, моя система сразу же засбоила. Довольно симпатичная Оля Ч. оказалась замужем, и, к тому же, беременной; другая, Оля Ф., только что развелась… но не совсем, и продолжала встречаться с уже бывшим мужем; третья Оля, Оля Р., счастливо жила с гражданским мужем и расставаться с ним, даже ради меня, не собиралась. Со всеми ними мной был установлен очень хороший контакт… увы, всего лишь вербальный. Переходить на более тесный уровень общения никто из них не был готов. Это огорчало.

И я стал отрабатывать симпатичных девушек по имени Марина. Таковых было две… и обе оказались заняты. Из тех, кто мог бы меня заинтересовать, была одна Маша и две Кати, но работа по ним также не дала результатов. Это угнетало окончательно.

На тот момент за моим гормональным фоном присматривала Марина М., моя бывшая сотрудница. В своё время, лет 15 назад, я очень долго до неё домогался, и она, не выдержав моего альфа‑самцового напора, сдалась. Наши отношения нельзя было назвать стабильными, мы многократно их перезагружали. Обычно, когда рвутся отношения, то это сожжённые мосты и много попорченной крови, но в нашем с Мариной случае было не так. На тот период, о котором идёт речь, мы просто периодически встречались, преимущественно на моей территории (я жил один, она – с двумя детьми).

Таким образом, прошлое крепко схватило меня за трусы, и осенью 2014 года моя личная жизнь представляла собой такой вялотекущий половой процесс – я осматривался на своём рабочем месте, выискивая потенциальную спутницу жизни среди представителей противоположного пола моложе себя лет на 15–20, одновременно сожительствуя с ровесницей‑пумой, занятой тем же самым. Она много критиковала меня: «Ты – клубок агрессии, твой алкоголизм, сексизм – это на самом деле форма эскапизма», «Ты упустил почти все шансы», «Ты можешь найти счастье только с резиновой бабой», «Твоё поведение а‑ля лихие 90‑е, грубые шуточки – такое ощущение, будто несколько десятилетий ты просидел в пещере»… бла‑бла‑бла… но… её поведение свидетельствовало о том, что пожизненную вписку в её киску я всё‑таки получил.

В один из этих осенних дней в ординаторскую приёмного отделения заглянула девушка 20‑ти с небольшим лет, и выглядела она, как очередная моя ошибка. Ибо сказано: когда западаешь на девушек вдвое моложе себя, ошибаться можно постоянно. Ошибка не ошибка, но её красота и изящество сразу же покорили меня, и я моментально в неё влюбился. Это было несложно, учитывая её данные: полная чуть потустороннего очарования, худощавая, стройная, круглолицая, кареглазая, с идеальными пропорциями… само совершенство. На ней было короткое, под цвет волос, светло‑коричневое пальто, брюки цвета отварных раков и изящные коричневые ботильоны. Не самое удачное, на мой взгляд, сочетание коричневого с красным, но на ней всё это выглядело свежо и стильно. Моя первая мысль была: «Что ОНА ТУТ делает!? Все, кто здесь работает, имеют тот или иной жизненный дефект: лимитчики из области, которым надо как‑то зацепиться в городе, потерявшие работу и перекантовывающиеся в поисках более приличного места, вчерашние интерны, которым необходимо хотя бы куда‑то устроиться, и, конечно же, Я, тунеядец со стажем, всероссийский реднек, лошара и лузер, апофеоз неудачника и олицетворение самой неудачной неудачи. Ладно там пустоглазые Машки и Катюшки, с ними всё ясно, но ЭТА что тут забыла? Может, в гости к подругам зашла?» Пребывая в восторженном ступоре, я бесцеремонно разглядывал её, тогда как она не удостоила меня ни одним взглядом. Не представилась сама и не спросила, как зовут меня. Игнорируя меня, она общалась с коллегами. Лёгкая дизартрия придавала её голосу сексуальности, он содержал в себе секрет мгновенного очарования и показался мне знакомым, мне почудилось, что я его где‑то уже слышал и успел забыть и вспомнить. Переговорив с ними, она, загадочно улыбаясь, удалилась.