Страница 6 из 13
– Это все отлично! – я встаю со своего места и выбрасываю давным-давно остывший омлет в мусорку. – Но любовью сыт не будешь! А, узнав о моем положении, ни один работодатель не захочет меня брать к себе. И как я объясню орущему от голода младенцу, что сейчас ему нечего есть? Подожди, сынок или дочка, мне нечем тебя кормить, но ты не унывай, зато я тебя люблю! Так получается?! Я не могу, Маш, так рисковать и жить по принципу «Дал Бог зайку – даст и полянку»!
Эта тема действительно задевает меня за живое. Как будто кислотой льют на не зажившую рану. Да и не заживет она никогда.
Сложно осознавать, что ты оказалась не нужной собственным родителям – меня, новорожденную, холодной зимой выбросили на порог дома малютки, завернув в тонкое одеяльце. Я выжила лишь благодаря стараниям одной женщины из медперсонала. Говорят, что она так прикипела ко мне, что хотела забрать к себе, удочерить. Вот только не успела – прямо накануне умерла. Так я и осталась в казенном доме. Потом меня перевели в детский дом, откуда выпустили в свободное плавание.
И если я сейчас оставлю и рожу этого ребенка, то его ждет то же самое. Разумеется, я не буду его выбрасывать. Но в свете нынешних обстоятельств не смогу попросту его прокормить. И буду вынуждена отдать его туда, где о нем смогут позаботиться. Переживу ли я этот эпизод своей жизни? Вряд ли.
– Ты жестока, Саби, – слышится за спиной бесцветный голос Маши. – Да, я понимаю твои опасения, они не напрасны. И ты молодец, что трезво смотришь на жизнь. Даже слишком, я бы сказала. Но ты не забывай, что ребенка делали двое. И у твоего малыша есть вполне реальный отец. И сейчас мы даже знаем, кто он. Тебе достаточно прийти к нему и сказать, что ты носишь его ребенка. И всего того ужаса, что ты описала, не будет.
– Как у тебя все просто, Маша! У этого Роберта, наверно, сотни за день таких «беременных», желающих урвать кусок от его состояния. Да и кто меня к нему пустит!
И вот тут Маша меня удивляет. Она хитро улыбается и вертит перед глазами своим мобильным.
– А вот тут я тебе как раз и могу помочь. Его секретарша – моя постоянная клиентка. Мне достаточно пообещать ей скидку на следующее преображение, и запись на личный прием к Роберту Штефану у тебя в кармане. Ну, так что? Мне набрать Милану?
Глава 7
Сабина
Я со слезами на глазах отрицательно качаю головой.
– Нет, Маш, к сожалению, это не мой сценарий.
– Да почему?! – удивленно восклицает подруга, вскакивая на ноги. – Объясни мне, я не понимаю!
– Потому что, – отвечаю, а у самой по щеке ползет одинокая слеза, прокладывая обжигающую дорожку. Стираю ее тыльной стороной ладони и продолжаю уже более спокойно: – Я не могу так рисковать, Маш. Ребенок – это, прежде всего ответственность. Я отвечаю за его жизнь, здоровье и благополучие. И так будет всю жизнь. И я не могу в этом вопросе полагаться на некого Роберта Штефана, которого абсолютно не знаю. Сегодня ему нужен ребенок, он меня примет. А завтра попадет шлея под хвост, и все – прости-прощай, Сабина. Выставит меня за дверь с ребенком на руках. И что мне делать? И снова мы возвращаемся к тому, с чего начали: детдом. Да и вообще, почему мы с тобой тут об этом рассуждаем?! У него вон, жена-красавица есть! – добавляю с горечью и долей отвращения. Все же не понимаю, чего не хватает этим мужчинам. Зачем изменять при наличии постоянной спутницы?! Это, в первую очередь, мерзко и неуважительно по отношению к самому себе.
– Какая жена? – вновь удивляется Маша. – Ты об этой, что ли, в телевизоре?! Пффф, Саби, я иногда тебе так поражаюсь! Такое впечатление порой, как будто ты из лесу вышла!
– Что опять не так? – бурчу обиженно.
– А то, что это никакая не жена, а просто или очередная любовница, которую Штефан меняет каждые два-три месяца или просто эскорт. Роберт Штефан, к слову, самый богатый и завидный холостяк города.
Признаться, на душе как-то полегче стало. Даже выдохнула. Хотя, мне какая разница? Это не мой мужчина. И никогда моим не будет.
– Очень за него рада. Но это никак не меняет картины – завтра я поеду к врачу.
На следующий день ранним утром я стою на пороге больницы. Руки трясутся, в душе все выжжено дотла, а глаза опухли от пролитых ночью слез.
– Прости меня, малыш, – шепчу, приложив руку к животу. – Но так надо. Огромное спасибо, за доверие, что выбрал меня своей мамой. Вот только тебе со мной не повезло…
Мой монолог прерывает тихий плач. Оборачиваюсь и вижу на скамейке девушку. Ее плечи содрогаются от рыданий, она плачет, уронив лицо в ладони.
Смотрю на часы и понимаю, что у меня есть несколько минут. Не могу пройти мимо – так горько она плачет. Может, в моих силах будет хоть чем-нибудь помочь. Хотя бы выслушать. Порой просто необходимо выговориться.
– Простите, – опускаюсь рядом с девушкой на скамейку. – У вас что-то случилось? Могу чем-то помочь?
Девушка отнимает лицо от ладоней и смотрит на меня пустым и безжизненным взглядом. В нем нет искры, нет надежды. И мне даже становится страшно за нее.
– Он умер, понимаете? – шепчет, захлебываясь слезами. – Умер. Хотя всего лишь две недели назад я слышала, как бьется его сердечко. Это я во всем виновата: сначала не хотела этого ребенка. Даже ненавидела и все время спрашивала, почему все это произошло именно со мной. Потому что боялась – я – вчерашняя студентка, у меня зарплата три копейки. Хотела аборт сделать.
Она уже говорит, глядя на свои нервно и крепко сцепленные пальцы, ни к кому конкретному не обращаясь:
– А мне дали направления на обследования. На УЗИ я услышала его сердечко. Вы себе представить не можете, какое это чудо, когда в тебе развивается новая жизнь, когда маленькое, беззащитное сердечко бьется в унисон с твоим. Именно в этот момент я поняла – больше всего на свете я хочу прижать своего ребенка к груди. Хочу дать ему жизнь. Я уверена, что у меня был бы сын. Я даже на минуту представила, как мы вместе играем в машинки или пинаем мяч, или же играем в песочнице, или просто валяемся на пледе на траве и смотрим на облака, потому что у нас пикник. Именно в этот момент я поняла, что готова все для него сделать, даже невозможное. Я все смогла бы. Дети, оказывается, лучшая мотивация.
Девушка замолкает, судорожно вздыхая и поникая еще больше. Я по-прежнему молчу, но внимательно слушаю. И мне становится не по себе, потому что понимаю – сейчас она скажет самое страшное.
– А вчера у меня открылось кровотечение. Незначительное, но я в панике побежала к врачу. И знаете, что самое страшное? – девушка переходит на шепот и смотрит мне в глаза, а у меня леденеет все внутри от ее взгляда – такая боль плещется внутри ее глаз, такая безнадежность. – Не услышать, как бьется сердце твоего ребенка. Когда врач водит датчиком, когда нажимает на кнопочки на аппарате, а в ответ тишина, которая уничтожает, душит и давит, как надгробие. Я не поверила! Отказывалась верить! На последние деньги я все же перепроверяю у еще трех специалистов, но все отвечают мне одинаково – к сожалению, плод замер на прошлой неделе. И моего малыша больше со мной нет. Я убила собственного ребенка. Сама. Своими руками. Высшие силы его забрали, потому что я его изначально не хотела. Это мое наказание.
Я протягиваю ей бутылку с водой и бумажный платочек.
– Вы ни в чем не виноваты. – горячо, в порыве чувств обнимаю девушку. – Поплачьте, дайте себе время, восстановите здоровье, разберитесь в причинах произошедшего, и ваш малыш обязательно к вам придет. У вас все будет хорошо, вот увидите! И спасибо вам, что поделились своей историей!
Наверно, это не те слова, которые хочет услышать безутешная женщина, потерявшая ребенка. Но в голову ничего более умного не лезет.
– Спасибо вам, – девушка встает и грустно улыбается, вытирая слезы. Я понимаю, что мои слова ее вряд ли утешили. – Что выслушали. Берегите себя. И малыша.
Она уходит, а я так и остаюсь сидеть на месте с раскрытым ртом. Эта встреча перевернула мою жизнь. Не зря говорят: «Случайности не случайны».