Любить всем сердцем

========== После всего ==========

Тёмная водная гладь не отражала ни одного блика, так как место, в котором они были, олицетворяло собой полную темноту. Тьма сгущалась вокруг одинокой деревянной лодки, что медленно плыла по воде, не создавая за собой никаких волн, что было невозможным. Чудовищно тяжёлая энергия давила на головы, заставляя втягивать шею в плечи, но мужчина, что сидел в лодке, стойко выдержал это испытание, не поддаваясь мирским желаниям.

Красный жилет, как и щитки, в которые были облачены руки и ноги, со временем износились. Они покрыты слоем грязи и множеством царапин, которые были приобретены в многочисленных битвах. Его верный друг — катана, находилась с ним даже в этом путешествии, на сей раз спокойно отдыхая в ножнах. Её лезвие было отполировано, из-за чего металл сверкал столь сильно, что готов был ослепить. Пожалуй, второй раз за жизнь, ведь в остальное время опасное лезвие было окрашено кровью.

Накаченная спина выпрямлена и напряжена, как будто мужчина готов был и сейчас броситься в бой. Он не помнил ни дня, чтобы мог до конца позволить себе расслабиться. Годы тренировок заставляли хранить бдительность и быть готовым к бою в любую минуту, но головой он понимал, что сейчас всё это было ни к чему. Не будет никакого сражения, ведь он уже был — его последний бой.

Это место было странным, но оно совершенно не пугало мужчину. Он спокойно сидел на месте, дожидаясь своей участи. Его тело всё ещё было напряжено после сражения, мышцы набухли, но голова понимала, что сейчас происходило в округе. Возможно, мужчина должен был расслабиться, но он не мог до конца это сделать.

Он даже не оглядывался по сторонам, пытаясь разглядеть хоть что-то в пугающей тьме. Его холодный, пронзительный взгляд был устремлён на лодку, на краю которой стояла фигура в плаще. Они плыли в молчании, ни разу не перебросив между собой и пары слов, и лишь весло, что опускалось в воду, порой прерывало тишину. Ледяные капли воды стекали с деревянной поверхности, но затем тут же вновь возвращались в воду.

Время в этом месте было совершенно другим, не таким, каким привыкли видеть люди при жизни. Оно ощущалось несколько тягучим, бесконечным и нескончаемым. Никуда не стоило бежать и спешить, ничто не подгоняло, и, пожалуй, наконец-то появилась возможность остановиться и посидеть в тишине. Мадару нисколько не напрягало ни то, как долго они плыли в кромешной тьме, ни то, когда же они причалят.

Мужчина понимал, что в то место, куда они отправляются, действительно не стоит стремиться из последних сил. Он принимал свою участь, и никогда не являлся трусом, чтобы в конвульсиях ожидать свой исход. Его разум был чист, дух полон решимости, а тело готово к вечной агонии, которую ему подготовил всевышний. Учиха не собирался кидаться в ноги в мольбе о пощаде. В глубине души он понимал, что ему никогда не искупить всех своих грехов, и он никогда не заслужит прощения.

Тех, кто пал от его клинка, не было счёта. Их было настолько много, что, пожалуй, Мадара не смог бы и сосчитать. Помнил ли он их лица? Имена? Все образы слились в единый поток, и он не мог припомнить ни свою первую, ни последнюю жертву. Жалел ли он о том, что совершил? Лишь сейчас, плывя по бесконечной тёмной реке, Мадара мог задаться этим вопросом. Но он не был уверен в том, что мог на него ответить честно.

Его жизнь была наполнена трудностями. Детство было сложным, но стало ли легче в более зрелом возрасте? Даже сейчас, находясь за чертой, этих вопросов оставалось слишком много, чтобы ответить на все. При жизни Мадара игнорировал всё это, оставляя за собой недосказанность, и сейчас, представ перед своим истинным «я», он должен был окончательно разобраться в самом себе.

Он был непростым человеком. Его можно было назвать даже сложным. Это относилось, как и к детству, так и к подростковому возрасту, и даже более зрелому. Он не помнил того момента, когда мир в его глазах стал терять все краски и приобрёл мрачную тень, которая падала на всё, что он видел. Так же как не помнил и того момента, когда его сердце стало чёрствым, как засохший хлеб.

Отец учил его безжалостности и бессердечию; никакого сострадания. Оглядываясь назад, Учиха понимал, что Таджима воспитал и создал идеальное оружие для убийств. Мадара рос во время войны, видел гибель своих братьев и сородичей, и в его сердце не было ничего, кроме ненависти. Он желал защитить свой народ, но не заметил, как сам же встал на путь его уничтожения.

Много ли у него было шансов избежать всей этой участи? Возможно, Мадара и мог не совершать тот самый последний шаг. Может быть, всё закончилось бы совершенно по-другому, но сейчас уже не было смысла о чём-либо жалеть. Он проделал весь этот долгий путь, ради одной единственной цели, и сейчас, находясь по центру этой бездны, не стоило оборачиваться и искать другого выхода.

По правде говоря, он не думал, что кто-то будет провожать его в последний путь. Можно сказать, он даже несколько удивился, когда увидел одинокую фигуру, которая ждала его в лодке, но не подал виду. Осознание того, что он умер, пришло сразу после того, как перед глазами предстала длинная река, практически невидимая в кромешной темноте. Мужчина лишь мельком взглянул на фигуру, когда та жестом пригласила его ступить на лодку, а затем он потерял к ней всякий интерес.

Учиха будто остался наедине с самим собой. Он не обращал внимание на фигуру, которая медленно гребла веслом, так же как не акцентировал внимания на том, что от этого действия не происходит ни единого шума. Они будто находились в пустоте, которая несказанно давила. Но даже это не привлекало внимание человека. Мадара смотрел перед собой в пустоту, не интересуясь ничем в округе.

Ровно до той поры, пока он не стал замечать блики на воде. Этот свет привлёк его внимание, заставляя повернуть голову и посмотреть на поверхность воды. Множество огней появились на горизонте, а когда они проплыли на лодке чуть дальше, то оказались среди миллиона свечей, что плавали на поверхности. Они были разные, совершенно непохожие друг на друга, имея разные цвета и формы. Какие-то были совсем ещё длинные, а некоторые уже практически сгоревшими, оставив после себя растопленный воск.

Их огонь манил, но, смотря на каждую мимо проплывающую свечу, Мадара впервые почувствовал грусть. Незнакомое чувство окутало сердце и болезненно сдавило, но мужчина не понимал, что вызвало столь бурную реакцию. Это были обычные свечи, но они казались столь манящими в этой тьме, что на секунду Учиха решил, что он не одинок.

Он хотел высунуть руку и дотронуться до мимо проплывающей свечи, почувствовать тепло, но, к удивлению, он ощутил обратное: душераздирающий холод, который проник в самые потайные уголки сознания. Этот холод заставил одёрнуть руку и больше не прикасаться к свечам, которые продолжали манить своим огнём.

Свечей было столь много, что их невозможно было сосчитать. Взгляд мужчины перескакивал с одной на другую, смотря то на толстую и маленькую свечу, то на длинную и тонкую. Мадара не понимал почему они были все разных цветов, имея всю цветовую политуру. А самое важное — почему они были здесь? Как они могли так легко держаться на поверхности?

— Откуда они? — холодно спросил Мадара, решив получить ответ хотя бы на один свой вопрос.

Фигура в плаще и капюшоне осталась стоять неподвижно, лишь изредка двигая веслом, продолжая держать путь вперёд по реке. Многие свечи уже остались далеко позади, но впереди их ожидало ещё больше. Их было столь много, что Мадара впервые смог разглядеть реку, которая была невероятно широкой. Если ему казалось изначально, что они плывут по устью реки, то теперь в голову приходила мысль, что они вышли в открытый океан.

Сначала его несколько взбесило то, что ему не ответили, ведь он всегда внушал людям уважение. Многие его просто-напросто боялись, и не могли вести себя столь высокомерно, игнорируя его вопрос. Но затем вспомнил, что он не в своей деревне, не в своём клане, а на пути в загробный мир, где были совершенно иные правила. Не его должны были бояться и уважать, а он.