Восставшая из пепла

— Мы прибыли, — вырвал её из мыслей стальной голос.

Перед ними предстала деревня не столь большая, как Деревня Скрытого Листа, но вполне уютная. Различные дома стояли в ряд от самых ворот деревни, имея от силы два этажа. В отличие от родной деревни, дома в этой местности были не столь высокими, и на глаза не попадались квартирные дома, как, например, тот, в котором теперь жила Кицунэ.

Солнце только начинало всходить и освещать пустые переулки своими блеклыми лучами, когда два члена команды Ро проникли в деревню. Вместе с Итачи Кицунэ затаилась на одном из деревьев в парке, который располагался в центре деревни. Лишь спустя некоторое время немногие люди выходили из своих домов, направляясь на свою работу. Все они походили на муравьев, которые ползают по своим делам, и Кицунэ с малым интересом наблюдала за ними и за их передвижением.

— Ты уверен, что именно там находится Даймё? — прошептала девушка, переводя свой взгляд на большой особняк, который отличался от всех домов.

В отличие от всех остальных домов, этот был сделан не из дерева, а из камня, и имел совершенно другой цвет. Он кричал о богатстве и роскоши, и никто не мог сомневаться в том, что именно там могла остановиться важная персона. Этот дом как раз находился прямо рядом с парком, в котором притаились члены АНБУ, и с той позиции, которую они заняли, можно было наблюдать за окнами с северной стороны дома.

— Ты в этом сомневаешься? — холодно спросил Итачи, притаившись на соседней ветви.

— Просто спросила, — буркнула Кицунэ, пожимая плечами.

На улице было уже мало людей, и девушка сомневалась, что Даймё встанет в столь ранний час, чтобы выйти на улицу прогуляться по улицам деревни. Было время ещё отдохнуть, и как раз в этот момент её желудок жалобно застонал, и девушка вспомнила, что так ничего и не ела со вчерашнего дня. Она заметила, как Итачи слегка повернул голову в её сторону, услышав этот звук, и хмыкнула.

Пока ничего ещё не началось, девушка полезла в набедренную сумку и вытащила оттуда энергетические тёмные шарики, которые заменяли шиноби еду. Взяв одну штуку, Кицунэ отодвинула свою маску и закинула в рот шарик. Непонятная масса развалилась прямо во рту, и девушка невольно поморщилась, почувствовав горький привкус. Эти энергетические шарики сложно было назвать нормальной едой, и даже на вкус они были далеки от идеала.

Прожевав недо-еду, Кицунэ обернулась к Итачи, который пристально смотрел на дом, будто в любой момент могла выйти их цель. Достав новый шарик, девушка подкинула его в руке, а затем спросила у парня:

— Будешь?

Тёмная голова медленно повернулась в её сторону, а затем, увидев в руке тёмный шарик, слегка качнулась в знак согласия. Хмыкнув, Кицунэ кинула в парня шарик, и тот без каких-либо проблем поймал его и закинул шарик себе в рот, слегка отодвинув маску в сторону. Было понятно, что Учиха был немногословен, но девушка ожидала от него элементарной благодарности.

— Ещё? — спросила у него Кицунэ.

— Нет, — последовал ответ от Итачи.

— Ну, как хочешь, — проговорила девушка, пожимая плечами. — Это, конечно, не вкусная еда, но это единственное, что остаётся нам на таких миссиях.

— Хочешь пожаловаться на долю шиноби? — холодно спросил Учиха, не оборачиваясь к ней.

Кицунэ потянулась за новым шариком и задумчиво закинула его в рот, раздумывая над ответом. Девушка не могла сказать, что была рада быть шиноби, но это было тем, чем она занималась. Кицунэ принадлежала миру шиноби, и она бы была не собой, не занимайся она этим делом. Мир шиноби был жесток, он заставлял убивать и упиваться кровью, рисковать и жертвовать всем, ради своей деревни, а также не оглядываться назад, служа своему господину.

— Да нет, — задумчиво проговорила куноичи. — А тебе есть на что жаловаться?

Итачи выглядел мрачнее, чем ранее. На первый взгляд он оставался всё таким же сдержанным и непроницаемым, как ранее, продолжая стоять на посту, высматривая какие-либо изменения в доме. Но всё же что-то в этот момент изменилось в нём, и это не ускользнуло от Кицунэ, которая пристально следила за ним.

— Нет, — холодно ответил Итачи.

Он был, возможно, немногим младше неё, но она чувствовала непреодолимую пропасть между ними. Казалось, Учиха не хотел открываться и подпускать к себе кого-либо близко, и Кицунэ не могла винить его за это. В этот момент она представляла на месте парня дикобраза, который пытался отгородиться от всех своими длинными иголками; и на долю секунды девушка подумала о том, что в этом плане они были похожи.

— Почему ты стал шиноби? — неожиданно спросила Кицунэ, смотря на застывшего парня.

— Что за странный вопрос? — в ответ спросил Итачи, на долю секунды взглянув на девушку.

— Почему это он странный? — не поняла девушка, сложив руки на груди. — Вполне нормальный вопрос.

— Он странный, потому что ты знаешь из какого я клана.

— И что? — спросила Кицунэ, пожимая плечами. — Рождение в клане не означает, что ты обязан встать на путь шиноби. Уверена, что в вашем клане есть люди, которые приняли простую мирную жизнь.

Итачи невольно вспомнил свою мать, которая всю жизнь только и занималась тем, что создавала семейный очаг и заботилась о своей семье. Она не ходила на миссии, не устраняла цели, а занималась воспитанием своих детей. Итачи уже вырос, но у него был младший брат, о котором его мать заботилась.

— Есть, — холодно ответил Учиха. — Но мой отец был главой клана. Я должен был пойти по его стопам. Я должен был превзойти его, чтобы не опозорить нашу семью.

— То есть ты стал шиноби только из-за него? — тихо спросила девушка, опускаясь на ветвь. — Может быть, ты хотел мирной жизни? Не знать какого это — убивать?

Порыв ветра сорвал зелёные листья и унёс с собой вдаль. Распущенные рыжие волосы всколыхнулись на ветру, и Кицунэ придержала их рукой, чтобы они не упали ей на лицо. Казалось, Итачи только сейчас заметил столь странный и необычный цвет волос, завидев то, как они зашевелились на ветру, подобно живым.

Итачи умел убивать. Порой ему казалось, что он был рождён именно ради этого. Его навыки улучшались с каждым днём, и это было не просто так. Каждый день он тренировался, а затем шёл в академию, чтобы черпать новые знания. Учиха трудился в поте лица, чтобы суметь досрочно окончить академию, а затем поступить в АНБУ. Он был гением в своём клане, и отец гордился таким сыном. Отец с ранних лет внушал ему то, что он должен быть сильным, и эти слова, подобно мантры, постоянно вертелись в его голове.

Его мысли были только о том, чтобы быть гордостью отца и клана. Он трудился изо всех сил и не обращал внимание ни на что. Любые препятствия и трудности Итачи преодолевал с закрытыми глазами, а все миссии выполнял без какой-либо жалости. Жизнь научила его держать свои эмоции при себе и заставила потерять чувство жалости к другим людям. Всё, что он делал, было на благо деревни. Учиха не представлял себе другую жизнь.

Но он сам построил вокруг себя эту стену. Итачи убивал без сожалений, но именно это он сам же себе и внушил. Что он испытывал, когда впервые пролил кровь своего врага? Испугался ли он? Итачи не помнил, но понимал, что это было на благо деревни. Всё, что он делал, — было правильным. Итачи был лишь оружием, которым пользовались.

— Я не мог желать мирной жизни, когда вокруг постоянно идут войны, — наконец-то произнёс Итачи, смотря на падающие зелёные листья. — Вражеские шиноби разрушают наши деревни и убивают мирных жителей. Я встал на путь ниндзя, чтобы защищать.

— Но, чтобы защитить чью-то жизнь, тебе придётся отнять другую.

— Пусть так, — холодно ответил парень. — Но я живу на благо своей деревни.

Получив его ответ, Кицунэ хмыкнула и закрыла свою сумку с припасами. Её ноги свесились с толстой ветви, а сама девушка опустила руки на кору, чувствуя всю силу и мощь старого дерева. Солнце постепенно поднималось над горизонтом, и всё больше людей стало выходить на улицу, стремясь по своим делам.

Взгляд золотистых глаз невольно остановился на двух девочках одного возраста и похожей внешности, которые выбежали из дома и побежали играть по улицам. Они бегали друг за другом, играя в салочки, и на краткий момент Кицунэ вспоминала свой сегодняшний сон, который правильнее было бы назвать воспоминанием. Ей давно не снилось прошлое. Точнее: она давно не вспоминала о «ней».