Тварь

— Зачем ты это делаешь? — спрашивает озадаченная тварь, но она наслаждается, по-кошачьи мурлычет, ластится. А я вытираю остатки крови с её лица и нежно глажу тварь по волосам — мягким, иссиня-чёрным, слипшимся от человеческой крови.

— Ниари, — шепчу имя твари, и тварь распахивает глаза.

— Ниа-ари, — повторяю и всем телом тянусь к твари. Обнимаю, утыкаясь носом в грудь и слушаю, как медленно бьётся сердце твари: тудум, тудум, тудум.

— Я слышу стук твоего сердца, Са-Ша, — произносит тварь, — оно так быстро бьётся.

Я улыбаюсь обречённо, а тварь облизывает рот длинным языком, и я тянусь к губам твари. Тварь не отталкивает: она наклоняется ко мне и ловит ртом мои губы, целует нежно, ласково, будто боится навредить, причинить боль. Я отвечаю такой же нежностью, а перед глазами стоит улыбающееся лицо Кая и заливистый смех маленькой Милы, сидящей у папы на коленях и рассказывающей что-то очень интересное — момент из жизни, которого никогда не было. По щекам моим потекли непрошенные слёзы, я сильнее прижимаюсь к твари, поднимаюсь на колени, зарываясь пальцами в мягкие волосы твари, глажу ладонями её шею, жилистую спину, плечи. Опускаю руку, достаю из-за пояса нож с отравленным лезвие, замахиваюсь и бью точно в сердце. Я знаю, как правильно бить, на моём счету не один десяток убитых тварей.

Тварь замирает, её рот наполняется кровью, и я ощущаю на своих губах её вкус. Разрываю поцелуй и отстраняюсь. Зажмурившись, жду ответного удара, но ничего не происходит. Открываю глаза. Тварь улыбается, медленно заваливается на бок и падает на землю. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь зацепиться мыслями хоть за что-то, потому что не знаю, что делать дальше. Я потеряла друзей, родных, всё человечество. И только что я потеряла врага, собственными руками вонзив в его сердце нож. Я смотрю на лежащую у моих ног тварь и ложусь рядом.

— Са-Ша, — слышу тихое, и улыбаюсь твари. Тварь улыбается мне, протягивает руку, гладит по щеке и едва слышно шепчет, — я ненавижу тебя… Как же я ненавижу тебя, тварь.

Глава 23. Изменить будущее

Дождь всё-таки начался. Сильный, тёплый, такой, какой бывает только летом в российских степях. Быстро и бесстрастно он смывает не только кровь, но и слёзы с моего лица. Это конец. Конец, который я заслужила. Это моё наказание за всех тех, кто ушёл из этой жизни по моей вине. Я лежала на земле, не зная, как жить дальше и стоит ли продолжать эту жалкую жизнь.

Дождь закончился так же стремительно, как и начался. Степь начал заволакивать густой белёсый туман, а я вдруг услышала печальную музыку и почувствовала, как меня трясут за плечи.

— Саша, — звал меня красивый женский голос из прошлого, — Саша, очнись!

Я улыбнулась и закрыла глаза. По-видимому, мой разум настолько изломлен, что я уже начала слышать галлюцинации. Но голос в моей голове звучал всё сильнее. Резкая боль заставила меня открыть глаза — на меня смотрела испуганная бабушка Гаэша и била по щекам.

Не понимая, что происходит, я оглянулась по сторонам, и увидела беседку, в которой много лет назад разговаривала с вайрини.

— Саша, — звала меня бабушка Гаэша, продолжая трясти за плечи, — приди в себя. Вернись ко мне!

— Я…

— Ну же, девочка!

Я потрясла головой, стряхивая с себя тяжёлое, гнетущее ощущение обречённости. Не понимая, что происходит, и как я снова оказалась на Эйлидии, я внимательно всмотрелась в давно забытое, но такое знакомое лицо Гаэши. Мои мысли тут же заполнили десятки вопросов, ответов на которые я не находила, но меня неожиданно накрыло ощущение, что те шестнадцать лет, которые я прожила после уничтожения Эйлидии, и все те ужасы, которые я пережила у бункера в Лецке, ненастоящие, что всё это было сном, выдумкой моего неугомонного разума.

— Что это было, лорнесса? — только и смогла произнести я, пытаясь понять, где реальность, а где вымысел.

— Что ты видела, девочка? Ты видела будущее, да? Что там? Почему ты так страшно рыдала? Расскажи мне скорее — воспоминания о будущем слишком быстро затираются!

Воспоминания о будущем? Я вскочила на ноги. Голова закружилась, и я упёрлась рукой о колонну беседки. Я что, только что прожила свою будущую жизнь? И она настолько ужасна? Я судорожно сглотнула. Память и, правда, быстро начала покидать меня, превращаясь в туманный замыленный сон, и чтобы не забыть, я затараторила:

— Смерть. Мила, папа, дети, Марк. Марк! Лайры напичканы десятками снарядов со смертоносным оружием. Эйлидия горит. Земля горит!

— Не может быть, — прошептала ошарашенная Гаэша.

Я кинула на женщину испуганный взгляд. Кай! Нужно найти его и всё рассказать! Нужно как-то остановить лайры! Я сорвалась с места и побежала, оставив кричащую что-то мне вслед лорнессу. Но резко остановилась. Нет. Каю говорить нельзя. Неизвестно, что он сделает с людьми, ведь он прекрасно знает о природе человечества. Думай, Александра, думай! Точно! Шьямалан! Он был против действий Вайората на Земле. Шьямалан может помочь. Я вскинула руку и прокричала в браслет:

— Найди императора Шьямалана и приведи меня к нему.

Несколько долгих секунд ничего не происходило, и я уже начала волноваться: вдруг император уже покинул Эйлидию, и я не успею, но спокойный механический голос произнёс:

— Император найден. Прокладываю путь.

И я побежала. Я должна успеть! Обязана! Второй раз этого ужаса я просто не переживу. А император умный, он что-нибудь придумает.

Лёгкие горели, ноги заплетались от усталости, а я начала задыхаться, но не останавливалась. Быстрее! Быстрее, подгоняла я себя, и оказавшись у огромных дверей, с силой распахнула их и вбежала внутрь. В большой светлой комнате в удобном кресле у окна сидел император и что-то спокойно читал.

— Ваше величество, — задыхаясь от недостатка воздуха, прохрипела я, кинулась к нему и от бессилия и усталости упала в ноги айамиа.

— Император, — прошептала я и позорно разревелась.

— Саша, что случилось? — недоумённо спросил у меня мужчина, пытаясь успокоить мою отвратительную истерику. А я рыдала навзрыд, захлёбываясь в собственных всхлипах, пытаясь сказать хоть слово, но успокоиться не получалось, а на выходе получалась какая-то бессвязная чушь.

— Бабушка… Гаэша… Будущее, — пыталась сквозь рыдания рассказать я, — конец… всему!

Император не выдержал, поднял меня и посадил на колени.

— Тише, малышка, тише, — нашёптывал он, прижав к себе и гладя меня по волосам, — всё хорошо, сейчас всё закончится.

Моя истерика, действительно, начала сходить на нет, перед глазами перестали мелькать ужасные события шестнадцатилетнего будущего, и я незаметно даже для самой себя начала успокаиваться. Сердце затопило отеческим теплом и чувство защищённости заполнило мою душу. Я всхлипнула последний раз, полностью осушила бокал воды, который протянул мне заботливый айамиа, и окончательно успокоилась.

— А теперь рассказывай, малышка, — голосом заботливого отца произнёс Шьямалан.

Я посмотрела в ласковые глаза айамиа, разум мой прояснился, и я заговорила:

— Я была с бабушкой Гаэшей. Мы говорили. А потом она дотронулась до меня. И я увидела будущее. Так отчётливо, будто я и, правда, прожила все те шестнадцать лет. Это ужасно, ваше величество! Я совершила ошибку, унёсшую жизни почти всей вайрийской расы! А потом и жизни человечества!!! Я не знаю, что делать! Я не хочу, чтобы кто-то ещё погиб…

— Что ты сделала? — ласково спросил император.

— Я оставила людям на Земле лазейку для доступа к лайрам, помогла им взломать вайрийскую инфосеть и выяснить местоположение колоний Вайората. А прибыв на Эйлидию, передала им её координаты, и сейчас лайры с человеческим оружием приближаются к планетам Вайората. Эйлидия будет уничтожена через пару часов, она в считаные секунды превратится в один сплошной огненный ад!

Я замолчала и встала с колен Шьямалана, не в силах сидеть на месте. Мне было страшно. Так страшно, что всё моё тело потряхивало от ужаса возможного будущего. Император встал вслед за мной, подошёл к окну и заложил руки за спину.