Тварь

Я встала и вошла в воду по колено. Неожиданно в метре от меня всплыл из-под воды Кай, мгновение он задумчиво смотрел на меня, а потом, широко улыбнувшись, прыгнул и утащил под воду. Я отбрыкнулась, не ожидав от сойлара такой подлости, всплыла и побежала к берегу. Но выскочить из моря не успела — вайр схватил меня за щиколотку, и я полетела в воду вниз лицом. Весело смеясь и отплёвываясь от воды, я быстро перевернулась на спину, но была поймана в крепкие тиски сойларовых рук. Я смеялась и никак не могла остановиться, Кайрана смеялся так же заливисто, как и я. Он неожиданно начал меня щекотать, и я не выдержала и врезала пяткой ему в лоб. Сойлар тут же отстал, сел по-турецки и обиженно потёр пострадавший лоб.

— Кай, — всё ещё смеясь вымолвила я, — извини, я не специально. Это вышло на автомате.

Я подползла к сойлару и начала выцеловывать ушибленное место, продолжая шептать извинения. Вайр неожиданно схватил меня за талию и усадил между ног спиной к себе.

— Смотри, Саша, — указал он вперёд, — рассвет.

Я посмотрела туда, где невысокие скалы маленькой бухты сужались сильнее всего и замерла. Над морем вставало солнце — большое, ярко-оранжевое. Оно разгоняло зазевавшиеся сумерки, раскрашивая просыпающуюся природу в свои тёплые цвета, золотило море и придавало ему фантастические оттенки.

— Красиво, — прошептала я.

— Как ты, — на границе слуха произнёс сойлар и поцеловал меня в макушку.

Я улыбнулась. Это второй раз, когда Кайрана называет меня красивой. Никто и никогда меня так не называл, даже папа. Я облокотилась о прохладную грудь сойлара и продолжила наблюдать, как солнце поднимается над горизонтом.

— Кай, — прошептала я и замолчала.

— Мм?

— Ты тоже очень красивый, — наконец, осмелилась сказать я.

— Правда?

— Правда.

— Правда-правда? — по-детски переспросил сойлар.

— Правда-правда, — ответила я, не задумываясь, перевернулась в его руках и поцеловала. Кайрана ответил мне — нежно, ласково, чувственно. Я дотронулась до его груди и ощутила неприятное шевеление. Разорвав поцелуй, я посмотрела на печать рода, которая вобрала в себя все свои щупальца и просто превратилась в некрасивую кляксу.

— Почему все щупальца вернулись в печать? — задала интересующий меня вопрос я.

— Не знаю, — недоумённо пожал плечами сойлар, — я никогда такого не видел. Обычно печать расползается по всему телу до тех пор, пока не займёт всё тело носителя. Но чтобы она спустя столько лет пребывания на носителе вернулась к своему первоначальному виду, я никогда не слышал.

— А что случается, когда печать рода полностью занимает всё тело?

— Носитель умирает. Так случилось с моим отцом. И отцом моего отца. И его отцом.

— А почему её нужно передавать? Она же вредит!

— Печать не только вредит, Саша. Она наделяет меня памятью. Я знаю историю моего народа на тысячи лет назад, и эти знания позволяют мне эффективно управлять Вайоратом. Печать рода наделяет меня силой. Все вайры немного эмпаты, а у меня это чувство особенно сильно выражено. Я, к примеру, способен чувствовать то, что чувствуешь сейчас ты.

— И что же я чувствую? — игриво спросила я, и сойлар начал медленно перечислять, осторожно подбирая каждое слово:

— Нежность. Спокойствие. Умиротворение. И любовь.

Я вздрогнула, услышав последнее слово, и низко опустила голову в каком-то животном испуге. Кай замолчал, а меня будто поразило током. Я словно очнулась от приятного сладкого сна, я будто вернулась в реальность и вспомнила, наконец, то, что заставило меня позабыть моё эгоистичное желание быть счастливой: вайры — враги, и никакой любви к своему врагу я испытывать не должна, а особенно к врагу, который одним своим словом может остановить истребление моего рода, но не хочет.

Я затравленно посмотрела на мужчину, которого люблю. Люблю так сильно, что напрочь забыла, кто он. А он — вайр, тварь, которая дала разрешение начать охоту на Земле до полного истребления. Тварь, которая не поступится своими принципами ради случайного человека. Я продолжала неотрывно смотреть на такого родного и такого далёкого от меня мужчину, пытаясь принять правильное решение, но воля моя была слишком слаба. Легче сбежать, чем продолжать бороться и остаться в итоге в проигрыше. Мне вспомнились слова Сиодай о том, что я всего лишь временная игрушка, которую выбросят на помойку сразу же, как только потеряют к ней интерес. И это самый максимально возможный конец моей истории жизни.

Я тяжело вздохнула и решилась задать вопрос, ответ на который я знала, но решила, что именно он поможет мне принять окончательное решение.

Я нежно улыбнулась Каю и осторожно провела ладонью по его прохладной щеке.

— Кай, — шепнула я.

Сойлар крепче сжал меня в объятиях и вопросительно на меня посмотрел.

— Останови охоту на Земле.

Да. Вот, собственно, то, чего я и ожидала — Кайрана весь напрягся, отвёл взгляд и разжал объятия. А я окончательно поняла: вот и всё, решение принято — мне не место в этом мире, не место рядом с Каем, моё место — на Земле среди людей. Но как самый настоящий мазохист, я не ушла сразу, я хотела услышать его ответ. Кайрана молчал долго, бездумно всматриваясь в горизонт, а я ждала. На губах моих играла печальная улыбка, а в душе буйствовал ураган: внутри дрались не на жизнь, а на смерть разум и сердце. Сердце, беззаветно влюблённое в Кая, пыталось убедить меня, что живём мы один раз и плевать на то, кто такой Кайрана, главное — быть счастливой и неважно, что счастье это эфемерно и вряд ли долго продлится. Разум же, расчётливый, прагматичный и безумно желающий жить, убеждал, что мы из разных миров, что нет никакой любви к бездушной твари и тем более не может быть, чтобы тварь полюбила человека. Мой разум убеждал меня, что я для твари — всего лишь новая игрушка, которая со временем надоест, и меня выбросят так же, как обычно поступают с отслужившими своё вещами. И, к сожалению, я понимала, что разум побеждает. Но когда заговорил Кай, разум напрягся, а сердце замерло в надежде.

— Саша, — тихо произнёс сойлар, продолжая избегать моего взгляда, — я не могу.

Вот и всё. Бой в моей душе закончился полной и безоговорочной победой расчётливого, прагматичного разума. Я грустно улыбнулась и поднялась, продолжая смотреть на мужчину, которого безумно люблю, но от которого я мгновение назад отказалась навсегда.

— Надеюсь, твоя эмпатия сейчас работает так же хорошо, как и до этого, и ты понял всё без слов, Кай.

И сойлар, наконец, посмотрел на меня. Я не обладаю эмпатией, поэтому неверие, едва уловимая надежда и обречённость во взгляде Кая мне могли просто показаться.

Я медленно обошла молчавшего сойлара, подобрала своё платье и побрела в сторону гостиной. На ходу я оделась и побежала, не разбирая пути. Удивительно, но быстрый бег хорошо очищает голову от лишних мыслей.

Остановилась я лишь тогда, когда ноги начали заплетаться от усталости, а лёгким стало не хватать воздуха. Я медленно плелась по густому лесу с высокими раскидистыми деревьями и рыдала. Громко, в голос, до головной боли. Слёзы лились из моих глаз непрерывным потоком, и я никак не могла остановиться, бесконечно жалея себя и только усиливая истерику. Разумом я понимала, что поступила правильно, но вот сердце рыдало вместе со мной, оплакивая мою неудавшуюся любовь.

Не знаю, как долго я брела по лесу, но усталость взяла своё — я просто упала на траву и погрузилась в глубокий успокаивающий сон.

* * *

Просыпалась я тяжело, сон совсем не хотел выпускать меня из своих объятий, но всё же я собралась с силами и открыла глаза. Всё тело неприятно ломило, а голова болела. Я тяжело поднялась и осмотрелась. Сплошной лес и пара тоненьких тропинок, и судя по яркому свету уже немного за полдень. Я не знала, куда идти, горько вздохнула и с силой потёрла лоб. Перед глазами мелькнул браслет. Точно! Он же может мне помочь! Я прочистила горло и произнесла:

— Мне нужен транспорт.

— Включаю поиск, — отозвался голос, — произвожу поиск. Вы найдены. Ожидайте на месте. В течение пятнадцати минут за вами прибудет лайр.