Тварь

Ниари встретился со мной взглядом, и я нежно ему улыбнулась. Мне было хорошо рядом с этим нечеловеком, душа наполнялась теплом и какой-то робкой благодарностью за его нежность и ласку. Я потянулась к вайру и села на его колени, заправила выбившуюся из косы прядку иссиня-чёрных волос и чмокнула в нос. Ниари звонко рассмеялся и потянулся за поцелуем. Я приоткрыла губы и впустила его горячий язык в свой рот, провела пальцами от шеи до солнечного сплетения и замерла на чёрном пятне, всё дальше расползавшемся изворотливыми щупальцами по телу вайра. Разорвав поцелуй, я отстранилась, посмотрела на чёрную кляксу и задала давно волнующий меня вопрос:

— Почему в этом месте твоя кожа такая холодная, Нир?

Вайр положил горячую руку мне на ладонь и ответил:

— Печать рода не даётся просто так, Са-Ша. Мне приходится платить за знания тысяч моих предков дорогую цену. Со временем метка разрастётся так сильно, что будет занимать большую часть моего тела. И пока она растёт, я постепенно буду терять свою личность. Однажды моя душа полностью сольётся с душами предков, моё тело станет холодным, а я потеряю себя. Печально звучит, да?

— Да, — согласилась я и провела по мягким волосам вайра рукой, — у твоего отца тоже такое есть?

Ниари кивнул.

— Каждый наследник семьи Лайонай в своё совершеннолетие получает печать рода, но не каждый выживает. Отец чуть не погиб.

Вайр замолчал и закрыл глаза. Видно было, что Нир не горел желанием продолжать разговор, но мне было так любопытно, что я спросила:

— Почему?

Ниарит посмотрел на меня внимательно, будто решая, стоит рассказывать мне или нет, но всё-таки продолжил:

— Отец с детства тренировался с лучшими бойцами Вайората. В десять лет он отказался от наставника и впервые отправился на охоту, а уже через неделю вернулся с головой кархара у себя за спиной. Это произвело фурор в обществе, ведь каждому вайру с малых лет известно, что раса кархаранов сильнейшая из известных рас, по своей силе и выносливости она превосходит даже вайров. Бабушка Гаэша всегда говорила мне, что всему обитаемому миру несказанно повезло, что кархары предпочитают затворнический образ жизни и не приемлют никаких сношений с внешним миром. Как отец умудрился прорваться на планету кархаров, до сих пор неизвестно, тем более как он, по сути, ещё совсем ребёнок, смог уничтожить взрослого сильного воина.

Нир замолчал на мгновение, чмокнул меня в макушку и продолжил:

— С тех пор началась бесконечная череда его подвигов. О том, что он творил до своего совершеннолетия, написано столько воспоминаний очевидцев, что не хватит этого дома для хранения книг о его подвигах. Ко всему прочему, отец ещё и гениальный стратег. Вообще-то, он был лучшим во всём, и как бы я к нему не относился, я всегда буду думать о нём как о великом гении эпохи. Он даже умудрился каким-то образом построить партнёрские отношения с Айамийской Империей и даже приобрести лучшего друга в лице императора Шьямалана.

— Это так удивительно? — не удержалась я от вопроса.

— Удивительней некуда. Император народа айамиа весьма избирателен по отношению к лицам, его окружающим. Он никогда к себе не подпустит того, кому не сможет полностью доверять.

Я присвистнула — сойлар Лайонай казался мне холодной ледышкой, вообще не способной на какие-то чувства или эмоции. А уж на многолетнюю дружбу и подавно. Если в его нечеловеческую жестокость и жажду убийства я поверила легко, то в способности к эмпатии я очень и очень усомнилась. Мне почему-то снова вспомнился сон о смерти с голосом сойлара, молящей о спасении, а в воспоминаниях всплыли ледяные равнодушные глаза Кайраны, и я грустно улыбнулась, ощутив непонятное тепло на душе.

Тем временем Нир продолжал:

— Отец желал получить память рода как никто другой. Он был одержим этой идеей и думал, что легко пройдёт церемонию. Однако его самоуверенность и стала камнем преткновения. Отец не учёл одно условие, вернее, посчитал это условие смехотворным пережитком прошлого, за что и поплатился.

Нир опять замолчал, поудобнее устраивая меня у себя на коленях, а я заелозила в нетерпении и спросила:

— Что за условие?

Вайр засмеялся и не больно щёлкнул меня по носу.

— Любопытная какая.

Я сделала вид, что обиделась и куснула Нира за шею в отместку. Вайр не дал мне отстраниться и прижал к груди, обняв за плечи, и я услышала, как медленно и равномерно бьётся его сердце.

— У каждого наследника, вступающего в своё совершеннолетие, должен быть сопровождающий — эйили. Нет разницы, мужчина это будет или женщина. Главное условие: сопровождающий должен быть не безразличен вступающему в своё совершеннолетие. Иными словами, наследник должен испытывать к эйили сильные эмоции, и без разницы, презрение это, ненависть или любовь. Именно эти эмоции выступают якорем, позволяющим душе не потеряться в первые минуты слияния с памятью предков и не уйти за черту. Отец посмеялся над этим условием и сделал своей эйили юную наследницу древнего рода Айрею Сиодай, мою мать. Он был абсолютно равнодушен к ней. Её высокий статус, чистейшая родословная и незапятнанная репутация — вот всё, что нужно было отцу от моей матери. И на церемонии он не смог совладать с памятью рода. И, наверно, погиб бы, если бы не бабушка Гаэша. Она вытащила его из-за черты и вернула в реальность, но слишком много за это заплатила. А отец, никогда не отличавшийся эмоциональностью, после церемонии стал ещё холоднее и равнодушнее к окружающим. А со временем вообще превратился в какую-то ледяную статую.

Ниари замолчал, а я вспомнила его церемонию совершеннолетия. Тогда я сопровождала Нира, а после окончания ритуала сойлар Кайрана был недоволен, что Нир привёл именно меня, а не Изалай. И Нир тогда ответил, что ритуал прошёл гладко только потому, что я — его любимая игрушка. Меня передёрнуло от чувства неправильности всей этой ситуации. Я снова посмотрела на Ниари, сейчас он показался мне таким далёким, нереальным. И все эти два месяца мне будто приснились.

Вайр словно почувствовал моё настроение и потянулся к моим губам. Я позволила ему поцеловать меня, но настроение не улучшилось, а стало только хуже. Ощущение надвигающейся грозы сковало моё тело, а к горлу подступил горьковатый ком. Я молча встала, подошла к шкафчику и взяла полотенце, закутавшись в его нежную мягкость.

— Пора собираться, Нир, — сказала я, выходя из ванной комнаты, — иначе мы сегодня никуда не улетим.

Я спустилась вниз и вошла в гардеробную. Скинув полотенце на пол, надела чёрное нижнее бельё, джинсовые шорты и майку. Подумала немного и накинула на плечи длинный вязаный кардиган — в Южной Америке сейчас, может, и жарко, но вот до лайра мне придётся добираться по снегу. Пройдя в гостиную, я обнаружила на барной стойке недопитый кофе, взяла ещё тёплую чашку, прошла к креслу-качалке у окна и села, уставившись на звонкую чистоту зимнего утра. Мне не хотелось покидать этот дом, не хотелось разрушать хрупкое счастье, в котором я пребывала последние два месяца. Я никак не могла понять, откуда взялось ощущение, что я больше никогда сюда не вернусь, но оно с головой захватило меня, засасывая в трясину какой-то безнадёжной тоски. Я вздрогнула, когда Нир положил мне на плечо руку.

— Пойдём? — спросил он тихо, будто чувствуя моё настроение. Я улыбнулась ему и так же тихо ответила:

— Пойдём.

Мы взялись за руки и вышли в морозное солнечное утро. Ниари вошёл в лайр, сел в кресло пилота и активировал Эн, я уселась рядом и сразу же увидела входящий видеовызов.

— Нир, кто-то звонит, — сказала я, привлекая его внимание. Вайр посмотрел на экран и нахмурился, кинув на меня быстрый взгляд. Зло выругавшись на вайри, он принял вызов и недовольно произнёс:

— Приветствую, отец.

— Где ты, Ниарит? — услышала я ровный голос сойлара и посмотрела на экран: сойлар Кайрана выглядел спокойным, но будто уставшим. Он перевёл на меня взгляд, поджал недовольно губы и снова посмотрел на Нира.

— Я на охоте, отец, — коротко ответил вайр.