Страница 7 из 10
Опасно…
Слишком опасно находиться в такой близи со столь властным мужчиной.
– Скажу. Я расскажу вас всю правду, если пообещаете выслушать меня, – пищу я в надежде, что он отпустит, и я придумаю в ближайшие секунды, как выкрутиться.
Пальцы Усольцева соскальзывают с моей руки, и мужчина делает шаг назад, недовольно поглядывая на меня. Он раздражён. И я понимаю его – всё это время он считал, что я вожу его за нос.
Он знает обо мне больше, чем я рассказала?
Как много ему известно?
Я могу рассказать немало, но должна пока молчать о дочери.
Что я скажу?
Простите, но у вас моя дочь?
Да за такое он прямо сейчас вышвырнет меня из дома, а потом увезёт малышку подальше, куда мы с Шолоховым уже не сможем пробраться. Да и Роме это не нужно: он предельно ясно выразился, когда поставил то отвратительное условие.
– Я слушаю очень внимательно, Вероника. С какой целью вы явились в мой дом?
– С целью заработать… Я на самом деле хотела стать няней для вашей дочери, но есть кое-что ещё.
Цепляюсь за заинтересованный взгляд и потираю запястье, кожа на котором неприятно зудит. Усольцев сжимал не так сильно, но всё равно неприятно. Вспоминаю, что он чуть было не поцеловал меня, и внутри закипает отвращение: мужчины вроде него привыкли брать всё деньгами или силой.
– Вот как? Я слушаю. Что ещё вам велел сделать господин Шолохов?
Шолохов…
Наверняка Усольцеву известно о нашей связи, поэтому скрывать что-то не имеет смысла. Как много он знает? Впрочем, вряд ли он догадается, что я пришла сюда за ребёнком. Рома пытался убедить меня, что Усольцев не узнает о нашем браке. Вот только, вероятно, он просчитался.
– Вы сказали, что можете дать мне защиту, если посчитаете нужным. Защита мне на самом деле необходима. Шолохов мой бывший муж. – Глаза Усольцева широко распахиваются от удивления. Этого он не знал? Или не верил, что я буду откровенной почти до конца?
– Очень интересно, – хмыкает Усольцев, обхватив подбородок большим и указательным пальцами правой руки. – Продолжайте. Всё набирает крайне неожиданные повороты.
– В своё время Шолохов растоптал меня, вышвырнул на улицу, как ненужную вещь. Я была вынуждена не жить, а выживать. И тогда я решила, что наши пути больше никогда не пересекутся, но случай снова столкнул нас с ним.
Усольцев медленно проводит кончиком языка по верхней губе, и этот жест кажется соблазнительным, пусть воспоминания о бывшем муже тут же перечёркивают ощущения, превращая их в отвращение. Мне тяжело смотреть на мужчин после Шолохова, ведь каждый может поступить точно так же, как он. Как теперь раскрыться кому-то?
– Что за случай?
Мужской голос с лёгкой хрипотцой и низкими вибрациями пробуждает во мне нечто странное, волнующее. Я поднимаю взгляд и уверенно смотрю на своего собеседника. Раз уж начала, следует придумать что-то, чтобы выкрутиться. Главное, не завраться окончательно.
– Шолохов выкупил мои долги, и теперь, получается, что я должна ему крупную сумму. Когда я сообщила, что не зарабатываю столько, чтобы отдать ему всё и сразу, он предложил хорошую работу. Няней. Я помогала родным с маленькими детьми, кроме того, у меня педагогическое образование. Конечно, я зацепилась за это предложение, и согласилась встретиться с бывшим мужем, чтобы обсудить все детали работы.
Образование у меня неоконченное, но всё-таки я должна сочинять на ходу, чтобы не просто убедить Усольцева поверить мне, но и заставить его согласиться дать мне эту работу. Я до дрожи в конечностях хочу находиться рядом со своей малышкой, и больше не смогу отдалиться от неё, зная, что она жива и здорова. На секунду в голове мелькает мысль, что теперь у неё есть родители, которые нуждаются в ней точно так же, как и я, вот только я не должна никого не жалеть. Меня не жалели, когда отняли самое дорогое, что у меня было и нагло обманули, заставив похоронить своего ребёнка.
«Молодая. Родишь ещё!», – звучит в ушах голос медсестры, а её жалостливый взгляд до чёртиков омерзителен.
Она смотрела на меня, а мысленно хихикала и наверняка решала, куда потратит свою часть заработанной суммы с продажи ребёнка. Насколько бессердечными и жестокими бывают люди…
– Предложение показалось мне довольно интересным, ведь мне куда приятнее находиться рядом с маленькими детьми, чем работать официанткой и постоянно терпеть похотливые жалящие взгляды на себе. Как вы понимаете, взглядами дело не ограничивалось. Я согласилась. Человек моего бывшего мужа нарисовал те рекомендации, которые вы видели. Простите. Я согласилась участвовать во лжи, потому что на самом деле нуждалась в этой работе, как в глотке воздуха. Понимаю, что вы можете прямо сейчас прогнать меня, но я прошу дать мне хотя бы малейший шанс проявить себя. Если я не начну выплачивать долги Шолохову, он будет безжалостен ко мне.
Приходится пустить слезинку, и я начинаю чувствовать себя точно такой же дрянью, как и мой бывший муж.
Ну зачем такой спектакль разыгрывать?
Однако на кону мой ребёнок, и, чтобы забрать дочь, я должна сначала доказать, что она моя. Я не успела ничего выкрасть из дома Усольцева, чтобы сделать анализ ДНК, поэтому важно задержаться там как можно дольше.
– Вот как? Чудесно… Мне нравится ваша прямолинейность, Вероника. Говорите дальше, – Усольцев продолжает смотреть на меня пытливым взглядом, от которого теперь уже подкашиваются ноги.
Ещё не всё?
Я не убедила его в своей откровенности?
Впрочем, вряд ли он поверит, что Шолохов отправил меня на работу в дом своего главного конкурента так просто.
Делаю вдох и решительно киваю.
– Если я стану вашей любовницей, мой бывший муж обещал списать долги как можно быстрее, но вы не подумайте, я не собиралась это делать.
– Правда? Вы вырядились во всё это, чтобы я поверил, что вы хотите стать простой няней в моём доме? – на губах Усольцева появляется игривая улыбка. – Да вы ведь даже на каблуках еле стоите.
Он издевается надо мной, поддевает, чтобы заставить нервничать. Испытывает мою нервную систему, от которой ничего не осталось в тот день, когда я узнала, что малыш не выжил. Которую я собирала по крупицам после предательства любимого человека. Меня не получится пронять такими вопросами.
– Я надела то, что велел Шолохов, но я на самом деле не планировала становиться вашей любовницей. Я смогла бы начать отдавать долги крупными суммами и забыла бы обо всех страхах. Простите, но я никогда не смогла бы лечь в вашу постель.
– Почему же? – Усольцев с подозрением щурится, а его вопрос бьёт под дых.
Ну и что я должна теперь сказать ему?
Хочет, чтобы сделала комплимент, или, напротив, заставила поверить, что он неинтересен мне, как мужчина? На что он напрашивается такими вопросами?
– Всё просто, – пожимаю плечами я. – У вас есть семья, а я не собираюсь рушить что-то и превращаться в третью лишнюю. Я не из тех девушек, которые будут рушить брак. По этой причине я и не окажусь в вашей постели.
Усольцев с грустью ухмыляется и кивает.
А ведь он сказал, что у него нет жены. Поздно вспоминаю об этом, и теперь кожа покрывается мурашками. Быть может, этот тот самый промах, который я совершила? Оступилась во лжи?
– Ладно. Сейчас уже поздно. Завтра вы пройдёте обследование, которое включает в себя беседу с психологом, а после этого мы уже решим, как быть дальше. Мне нравится ваша честность, Вероника, и я готов оставить вас в своём доме, если всё будет нормально.
– Спасибо, – только и могу выдавить из себя, потому что голова идёт кругом от слов мужчины.
Всё-таки я не совсем откровенна с ним, а разговор с психологом может только усугубить положение, потому что все эти «терапевтические беседы» вскрывают внутренние нарывы.
– Я провожу вас в гостевую комнату и пойду спать.
Усольцев разворачивается и идёт в сторону дома, а я понимаю, что даже не успела осмотреться в саду, но время для этого ещё будет. Сейчас в висках пульсируют болезненные спазмы, а тошнотворный ком то и дело подступает к горлу. Скорее всего, от волнения у меня подскочило давление. Страшно даже вспоминать, как я мучилась из-за него после развода. А ещё панические атаки… Передёргиваю плечами и мотаю головой, только бы не думать о плохом.