Наездник Ветра

– Что за дела у тебя с Калокиром были? – спросил у Рагдая князь, замедляя шаг.

– Мы с ним влезли в дом к епископу херсонесскому, чтобы взять там письмо, – объяснил Рагдай.

– Письмо? Какое письмо?

– Я думаю, из Царьграда. Очень уж Иоанн хотел его прочитать.

– Когда это было?

– Ровно два года тому назад.

Князь остановился, глядя Рагдаю прямо в глаза.

– И взяли вы то письмо?

– Нет, не удалось. Наткнулись на слуг. Иоанн успел от них убежать. А я не успел. Меня оглушили и заковали.

– Ты не назвал Калокира?

– Нет. Меня ни о чём таком и не спрашивали. Решили, что я за деньгами лез.

– И как долго пробыл ты на галере?

– Четыре дня. Я ушёл бы сразу, если бы руку в драке не повредил. Как только она болеть перестала, я сорвал цепь, которой меня к уключине приковали, и прыгнул за борт. Берег был близко, и я сумел до него доплыть. Какая-то женщина указала мне монастырь, где нужен был человек, чтоб колоть дрова, ухаживать за скотиной, на огороде работать. В этом монастыре я пробыл полтора года. Потом оставил его и пошёл на Русь.

Святослав, дослушав, зашагал дальше. Рагдай опять поспешил за ним, но отстал – болела нога, которую он расшиб у лихих. Вершина горы была уже в ста шагах. Там, за частоколом из толстых еловых брёвен, сияли маковки терема и конёк на высокой крыше. Князь и Рагдай шли прямо к воротам, сколоченным из досок и крепко обшитым узкими полосами железа.

– Увидишь ты Калокира, – пообещал Святослав, вновь остановившись, чтобы его попутчик с ним поравнялся.

– Он плывёт в Киев на корабле Всеслава? – спросил Рагдай.

– Откуда ты это знаешь?

– Все это знают. Ему грозит большая опасность, князь!

– От кого?

– По-моему, от Равула.

Князь лишь кивнул и продолжил путь. Думая о чём-то, он вдруг поинтересовался:

– Верхом когда-нибудь ездил?

– С четырёх лет, – отвечал Рагдай, – мой отец коней разводил.

– Это хорошо. Ты мне нужен.

Как только Рагдай и князь подошли к воротам, те распахнулись. Вышли семь дюжих отроков при мечах.

– Как дела, Лешко? – спросил Святослав самого высокого и пригожего.

– Тихо всё и спокойно, – отвечал тот, глядя на Рагдая, – а ты кого, князь, привёл?

– Ничего ты больше не хочешь знать?

Ребята посторонились. Войдя за князем в ворота, Рагдай увидел широкий двор, за ним – высоченный дубовый терем, а дальше – сад, который был отделён от леса лишь частоколом. Яблони и берёзы переплетались ветвями поверх него. Около крыльца стояли ещё два десятка отроков.

– Она спит? – обратился вновь Святослав к Лешку, что шёл рядом с ним.

– Нет, князь. Ведь мы, едва увидали тебя близ пристани, сразу послали девок будить её. Вчера флорентийцы приволокли ей целый мешок всяких побрякушек. Час она будет надевать их! Ты лучше войди к ней сам.

Но князь пожелал остаться перед крыльцом. Он вдруг покраснел. Это удивило Рагдая. И только впоследствии, через много лет, Рагдай смог понять, что тогда случилось со Святославом. Он всего-навсего терял твёрдость некоего решения, и ему казалось, что все это замечают.

Не через час, а через минуту дверь терема распахнулась, и на крыльце появились четыре рослые босоногие девки в длинных рубашках, вполне себе миловидные, хоть и тонкие. Вслед за ними вышла ещё одна – и слегка повыше их, и постарше. Она была в белоснежном римском хитоне с широким парчовым поясом и в сандалиях со шнуровкой вокруг лодыжек. На её пышных, чёрных кудрях лежал золотой венец, осыпанный бриллиантами. Это был необыкновенный венец. Калокир сказал бы, что он дороже всех вместе взятых венцов, колец и браслетов царицы Римской Империи, Феофано. Черты лица самой длинной девки были египетскими. Рагдай, конечно же, стал смотреть на это лицо. Чем пристальнее он вглядывался, тем больше ему казалось, что он – уже в ином мире. И было теперь понятно, почему мёртвые не шевелятся, что бы с ними ни вытворяли.

Когда года полтора назад Феофано почтила визитом Таврику и заехала в городок, где Рагдай работал в монастыре, он видел царицу издали, окружённую сотней воинов. И поэтому он не верил, когда ему говорили, что Феофано не так прекрасна, как египтянка Роксана. И оказалось, что зря не верил. Роксана была красивее, чем царица. Куда красивее!

Долго ли она простояла возле дверей, рассерженно глядя на Святослава и его отроков и сдосадой слушая своих девок, которые ей шептали что-то наперебой в оба уха сразу, привстав на цыпочки? Для Рагдая время как будто остановилось, и он не мог потом вспомнить, минуту всё это длилось или мгновение. Наконец, Роксана велела всем замолчать, скорчила презрительную гримасу и важно сошла с крыльца. Тут вдруг её важность куда-то делась, точнее – стала насмешливой. Подойдя к Святославу, пышноволосая египтянка вдруг ни с того ни с сего встала перед ним на колени, склонилась лбом до земли да так и застыла, задрав обтянутый шёлком зад. Белый шёлк хитона был очень тонким и не скрывал ничего. Все отроки, на которых это и было рассчитано, покраснели.

– А ну-ка, встань! – не выдержал Святослав. Она поднялась, кусая губу от сдерживаемого смеха. На её длинных пальцах виднелись следы колец, а в ушах – проколы. Только на левой руке у неё остался тонкий витой браслет, который она, судя по всему, позабыла снять. Потом уж Рагдай узнал, что князь расплатился за этот самый браслет целым табуном отборных коней. После состязания, кто кого уничтожит взглядом, между Роксаной и Святославом произошёл такой разговор:

– Неужели, князь мой, тебя я вижу? Два дня ты не приходил! И не звал к себе. Я была в отчаяньи!

– А теперь, я вижу, ты опять счастлива? Кого надо благодарить за это?

– Ты груб со мной, Святослав! Твой голос звенит, а глаза сверкают!

– Скажи спасибо, что я вообще с тобой разговариваю!

– Спасибо. Но я даже на колени встала перед тобой, чтоб выразить благодарность! Тебе это не понравилось.

– Как ты смеешь кривляться передо мною?

– А ты хотел, чтобы я рыдала?

Князь огляделся по сторонам, как будто ища поддержки, и устремился к крыльцу. Взбежав на него, он яростно рванул дверь и исчез в темноте за нею. Четыре девки вмиг обступили Роксану и снова что-то затараторили, успокаивая её ласкающими прикосновениями к рукам. Сердито тряхнув чёрными кудрями и сдвинув тонкие брови, она воскликнула:

– Ну, всё, хватит! Это уж мне вконец надоело!

И пошла в терем. Девушки кинулись за ней следом, а тридцать отроков, что-то коротко обсудив, подошли к Рагдаю.

– Кто ты такой? – спросил у него Лешко. Рагдай коротко ответил, назвав ему только своё имя. Ребята переглянулись. Стало им весело, и они начали расспрашивать про историю в кабаке. Рагдай, удивлённый тем, что по всему Киеву обсуждают эту историю, рассказал в двух словах, как там было дело.

– Эта Агарь – с огоньком! – заметил Лешко, когда вслед за тем разглядели Хлеськин засос на шее Рагдая, – куснула, будто волчица! Может, Рагдай, то было от злобы, что не пустил ты к ней Василя?

Дружинники засмеялись.

– Я не был с ней, – отвечал Рагдай.

– Его укусила Хлеська, – сказал один из ребят. Лешко цокнул языком.

– Без Хлеськи и в этом деле не обошлось! Везде она влезет. Рагдай, ты брагу пить с нами будешь?

– Можно. А где вы пьёте её?

– Да вон там, под яблонями.

Глава седьмая

– В тысячный раз тебе говорю – не знаю я, чёрт возьми, никакого Шелудяка! – вскричала сидевшая на кровати Роксана, хлопнув ладонями по коленкам. Святослав в гневе бегал из угла в угол её светлицы, стены которой были увешены высохшими лесными и полевыми цветами.

– Да, может быть, ты и вправду не знаешь Шелудяка, – согласился он, – но зато Равул эту сволочь очень хорошо знает! И он, Равул, сказал ему про обоз из Новгорода!

– Отлично, – устало произнесла Роксана, – я здесь при чём?

– Да при том, что ты рассказала о нём Равулу!

– Вот чёрт, опять! Равул, Равул и Равул! Равул, которого я в глаза не видала никогда в жизни!