Наездник Ветра

– Он с лихими дружит?

– Да, дружит.

– А с князем?

– Ну, когда как.

С востока ползло свинцовое грозовое чудище. Но в овраге ветер не шевелил ни одной травинки. В осоке пел лягушачий хор. Синие стрекозы кружились парами над рекой, ласково сиявшей под ярким солнцем.

– Почай-река очень злая, – промолвила вдруг Агарь, – ты знаешь, сколько людей утонуло в ней? У неё одна струя как вода кипит, другая струя как огонь горит, а третья струя…

– Но она ведь узенькая совсем, – перебил Рагдай, взглянув на Почай-реку, которую можно было запросто переплюнуть вишнёвой косточкой.

– Узкая, но глубокая и студёная! В ней полно родников, которые несут зло. Никогда, Рагдай, не купайся в Почай-реке! Сведёт она тебе ноги, сдавит дыхание и утянет на своё дно, где ключи холодные! И не выплывешь.

Рагдай вдруг похолодел и замер. Ему почудился взгляд из омута.

– Что с тобой? – спросила Агарь, слегка проведя рукой по его щеке.

– Да нет, ничего. Я хотел спросить…

Рагдай замолчал. Ему всё же было не по себе. Он оторвал взгляд от Почай-реки и начал рассматривать её левый берег, который весь зарос высокой травой.

– О чём ты хотел спросить?

– Я и позабыл. А, да, вот о чём! Почему Сновид не служит теперь у князя?

– Он клятву дал ему не служить, – был ответ Агари.

– Какую клятву? Кому он мог её дать?

– Древлянскому князю, Малу.

– Как? Расскажи!

Агарь, помолчав, спросила:

– Знаешь ли ты о том, как погиб князь Игорь?

– Конечно. Я только через полгода родился, но как не знать!

– Но вряд ли ты знаешь то, о чём я сейчас тебе расскажу. Игорь, как и Святослав сейчас, держал две дружины. В старшей, варяжской, главными воеводами были Свенельд и Асмуд, а в младшей – Сновид и Трувор, молодой одноглазый скальд. Двадцать лет назад в древлянской земле была моровая язва, и князь не смог взять с древлян много дани. При дележе того, что ему удалось собрать, молодой дружине почти ничего не досталось. Игорь вернулся с нею к древлянам, чтоб взять ещё. Но князь древлян, Мал, велел пришедших пленить. Великого князя Игоря он убил очень страшным способом, а Сновида с Трувором он отпустил, взяв с них клятву, что никогда не будут они служить ни Ольге, ни Святославу.

– А где сейчас этот Трувор? – спросил Рагдай.

– Трувор давно сгинул. Никто не знает, где он теперь.

– Я о нём слыхал от кого-то. Вправду ли у него был красивый голос?

– Да, это правда. Когда он пел вдохновенно, все забывали про всё на свете. Он исполнял под кифару песни морских разбойников.

– А какого глаза у него не было?

– Не припомню. Я тебя старше всего только на пять лет, и видела я его лишь однажды, когда мне было четыре года.

Туча заволокла половину неба. Почайна стала темнеть, будто злясь. По ней побежали волны.

– Скоро польёт, – переполошился Рагдай, услышав вблизи громовой раскат и только теперь заметив, что происходит. Задрала голову и Агарь.

– Не будет дождя. Тучу пронесёт стороною.

– Откуда ты это знаешь?

– Просто поверь.

– А может, ты ведьма?

– Боишься ведьм?

Решив доказать обратное, он провёл рукой по её ноге от башмака вверх, сдвигая полу длинного кафтана.

– Нельзя, – очень мягко, но в то же время решительно убрала она его руку. Он, не настаивая, спросил:

– Почему нельзя? Из-за Хайма?

– Нет. Из-за Василя.

Рагдай очень удивился.

– При чём здесь он?

– Он уже давно тянется ко мне, сегодня лишь дотянулся. А тут вдруг ты! Если он узнает, что я тебе уступила в том, в чём ему отказывала – со мной случится беда.

– А как он узнает?

– Сновид расскажет ему. Сновид может узнать всё. Он кудесник.

– Я их обоих убью, да и все дела!

– А сможешь ты убить всех, кто придёт убивать меня, ежели по моей вине с головы Сновида падёт хоть волос?

– Не знаю. А много ли их придёт?

– Не меньше ста тысяч.

Тучу и вправду уволокло. Но ветер не стих. Солнышко, широко раскинув розовые ладони над степью, скатывалось за лес.

– Пойдём, – сказала Агарь, вставая, – у нас ночуешь.

– А если я одного Василя убью? – всё не унимался Рагдай.

– Об этом поговорим как-нибудь на днях.

К кабаку они подошли уж в сумерках. У его дверей стоял коренастый парень, одетый смердом.

– Микулка, ты здесь зачем? – спросила Агарь, увидав его.

– Нужен он, – сурово ткнул коренастый пальцем Рагдаю в грудь. Агарь изумилась.

– Кому он нужен?

– Сновиду.

– Вот оно как! А Сновид твой знает, что Святослав ждёт Рагдая завтра? Гийом с Лидулом вас всех на куски изрубят, если он вдруг не придёт к нему!

– Знает, знает. Гусляр сказал.

– Можешь с ним пойти, – шепнула Агарь на ухо Рагдаю, привстав на цыпочки, – ты им нужен не для того, чтоб тебя убить.

И, приоткрыв дверь, еврейка вошла в кабак. Рагдай зашагал за парнем. Тот вёл его переулками мимо постоялых дворов и лавок. Дорога шла под уклон. Темнело. Звёзды уже сияли по всему небу. Рогатый месяц, будто бы протирая печальные свои очи, глядел с высоты на Киев ярче и ярче.

Микулка и Рагдай долго шли вдоль высокого, покосившегося забора. Наконец, первый, остановившись, сдвинул одну из досок, и оба впихнулись в образовавшуюся прореху. С другой стороны забора был одичавший сад, дремучий почти как лес – вишни, груши, сливы. По саду бежал ручей. Сквозь густые заросли и коряги он пробивался к Почайне.

Парни направились вдоль него. Вскоре показался бугор, заросший крапивою. Ручеёк подмывал его глинистый, крутой склон. У другого склона, в дебрях бурьяна, прятался низкий дом с соломенной крышей, сложенный из дубовых брёвен. За ним виднелся второй бугор. Рагдай и Микулка подошли к домику. Дверь была обита железом. Микулка её открыл. Кованые петли не скрипнули. Сеней в доме не оказалось. Прямо за дверью была небольшая горница, озаряемая лучинами. За столом, на котором тесно стояли ковши и жбаны, сидели шестеро мужиков. Рагдай узнал лишь двоих – Василя с Горюном.

– Ну что, привёл? – спросил у Микулки старший из сотрапезников – рослый дед с белой бородой, густыми бровями, горбатым носом и волосами, лишь кое-где побелевшими.

– Да, привёл, Сновид! – с гордостью ответил парнишка. Можно было подумать, что он доставил Рагдая силой, сперва его хорошенько поколотив. Старик улыбнулся.

– Ну, молодец! Теперь покажи ему свою Хлеську.

– Нет! Не войдёт он к ней! – яростно затопал Микулка ногами в смешных лаптях, – не войдёт!

Поднялся Горюн. Открыв какую-то дверь справа от стола, он сказал Рагдаю:

– Войди сюда.

Микулка не прекращал выказывать возмущение, но Рагдаю было не жалко его обидеть. Обогнув стол, он слегка пригнулся, чтоб не удариться, и вошёл в какую-то комнатушку. Низкую и тяжёлую дверь закрыли за ним с усилием, очень плотно. Он огляделся.

Окно было нараспашку. Месяц, сияя сквозь ветки яблони, накрывал прозрачным лучом спавшую на лавке голую девку. Она лежала на животе, одну руку сунув под белокурую голову, а другую свесив с лавки до пола. Всё её стройное, но не слишком худое тело было довольно смуглым, не то что волосы. Этому удивляться не приходилось – сентябрь был очень солнечным, а беспечные киевлянки любили позагорать на лесных полянах.

Подойдя к спящей, Рагдай коснулся её плеча. Девка сильно вздрогнула, потянулась, приподнялась на локтях. Потом она вдруг соскочила на пол – да так стремительно, будто лавка под ней начала гореть, и сонно уставилась на Рагдая. Вряд ли он ей понравился, потому что она очень недовольно спросила, как его звать. Он дал ей ответ. Она неожиданно рассмеялась, ярко блеснув в темноте белыми зубами.

– А! Так это, стало быть, ты Василю бил морду?

Она стояла к нему вплотную. Соски её небольших грудей налились хотелкой так твёрдо, что он почувствовал их даже сквозь кафтан и рубашку. У неё были насмешливые глаза – не слишком большие, но и не маленькие, чуть вздёрнутый нос, очень соблазнительный рот и пухлые щёчки. Рагдай неловко обнял её. Она сразу начала его раздевать.