Злая Русь. Царство

Глава 20

…- Руби! Да быстрее руби, братцы, время дорого!

И «братцы» рубят, рубят… Все утро рубят, валят не очень толстые молодые деревья неудобными для подобной работы узколезвийными кавалерийскими чеканами — у кого они есть. А остальные стаскивают деревья на дорогу, спешно городя засеку, что должна будет задержать ворога!

…Уже затемно прибывший в расположение полка с целым табуном заводных коней гонец взбаламутил весь лагерь. Воевода, князь муромский Олег Юрьевич, спешно собрал всех тысяцких — то есть и меня с Коловратом — сообща решать, как действовать. И ведь было над чем подумать — учитывая, что никакой подробной информации о численности противостоящего нам врага не имелось, только догадки! Мой дар, увы, никак себя не проявил… Так вот, само по себе столкновение с татарским разъездом еще ни о чем не говорило — может, где-то впереди обосновался лишь малый гарнизон поганых, собирающих «дань крови» с покоренных булгар. А может, навстречу нам следует сам Батый с гвардией тургаудов и урянхаям Субэдэя — грозная сила, представляющая смертельную опасность для всей рязанской рати…

В итоге, решение приняли следующее: полк увести на запад в предрассветных сумерках, на соединение с ядром союзного войска, а в прикрытие оставить малый заслон из пары сотен воев — соорудить засеку на узком участке дороги и прикрыть его засадой бывалых лучников. У засеки дождаться возвращения разосланных во все стороны дозоров — и появления ворога, коли тот действительно объявится… А там уже попробовать взять «языка», способного пролить свет на происходящее, и выпытать у пленного все, что касается численности противостоящих нам поганых и их целей.

То есть сделать все то, что я делал с примерно таким же по численности отрядом прошедшей зимой… Поэтому вопрос, кто именно из «тысяцких» останется руководить засадой и собирать остатки дозоров, в принципе не стоял — я хоть и вызвался сам, но, в сущности, соблюл лишь очевидную формальность.

Тем более, что никакой сверхзадачи мне никто не ставил: путь врагу преградит засека, а наших стрел будет вполне достаточно, чтобы помешать ее быстро разобрать. Потом отступим, не ввязываясь в полноценный бой — а в трех-четырех верстах западнее по дороге вторую засеку с засадой устроит уже Коловрат. Наконец, рядом со мной остался Микула, с началом похода получивший довольно высокое звание сотника… Так что никаких страхов и сомнений не было и нет — задача вполне себе посильная.

Правда, отсутствие нормальных топоров сильно усложняет сооружение засеки, но времени все равно должно хватить.

По крайней мере, я на то надеюсь…

— Боярин, разъезд наш показался! Поредевший шибко, но своих павших с собой везут — и в придачу цельный табун степняцких лошадей!

Ратник, передавший мне весть о первом вышедшим к нам дозоре, мне не знаком — но, сделав вид, что я его узнал, одобрительно улыбнувшись и хлопнув воя по плечу (подобные нехитрые приемы позволяют расположить дружинников к себе), я поспешно запрыгнул в седло и направил скакуна к дороге. Вскоре в поле моего зрения показалась небольшая группа всадников, старший из которых легко тронул пятками бока коня, посылая коня мне навстречу. То, что еще относительно молодой на вид витязь (лет так под тридцать на вид, едва только первые седые волосы появились в темных, как смоль волосах) является старшим, я буквально нутром почувствовал — внутренняя сила и уверенность этого человека в себе реально в глаза бросаются! А еще в глаза бросается то, что кольчуга его вся буквально иссечена сабельными ударами — и дикая усталость, отпечатавшаяся в чертах мужественного лица дозорного…

Мы синхронно склонили головы, приветствуя друг друга, после чего ратник представился:

— Я Млад, десятник разъезда муромских порубежников. Вчера днем мы столкнулись с большим татарским разъездом, приняли бой, прикрывая гонца нашего, Зарева.

На мгновение замолчав, настороженно оглянувшись вокруг, Млад с легким волнением уточнил:

— Вижу я, что Зарев добрался?

Я утвердительно кивнул:

— Добрался. Твой гонец ушел с полком, а я со своими сотнями здесь покуда дожидаюсь ворога… Рад, что вы сумели отбиться! Судя по заводным татарским кобылам, не менее двух десятков ворогов было?

Лицо десятника невольно скривилось:

— Три десятка. Но сами мы бы не отбились, полегли бы всей ватагой… Помог нам булгарин: он поганых в спину рубить начал, когда я думал, что все — конец.

Кивком головы Млад указал на жавшегося чуть в стороне от уцелевших дозорных и незамеченного мной ранее всадника — невысокого, чуть более щуплого и смуглого, чем остальные. Заинтригованный, я поспешил уточнить:

— Свой значит, булгарин-то? Раз против татар пошел?! А о вороге что знает — расспрашивал?

Голова дозора согласно склонил голову:

— Свой, свой. Вместе оставшихся поганых добивали, не дрогнул молодой… Про ворога знает — что тьма их. И что ведет эту тьму нойон Субэдэй-багатур. И что опережал ее татарский разъезд на полдня от силы…

…Ни Млад, ни булгарин не соврали — после полудня к засеке подступил передовой отряд врага. Подступил осторожно, ибо следующие по дороге дозоры урянхаев крепко потрепали наши собственные разъезды, спешно отступающие от накатывающего со всей округи тумена врага. Правда, пробиться к своим удалось немногим — менее полусотни воев из более, чем полутора сотен ратников, следующих до того в разъездах впереди полка. Но и крови они монголам попортили знатно!

Разделив вновь прибывших по обеим сотням, я разбил отряд на две части, спешив своих порубежников и до поры скрыв их в лесной чаще. Ближе к засеке расположилось всего несколько воев, ведущих дозор — в их числе оказался и я, неотрывно наблюдающий за ворогом.

А ворог, в свою очередь, не стал спешить и лезть в западню без разведки. От основных сил татар отделилось десятка три всадников, едва ли не галопом доскакавших до засеки и закруживших подле нее «карусель», рассчитывая, что мы тут же проявим себя! Наивные… Впрочем, и поганые, прекрасно понимая, что засеку вряд ли могли оставить без засады, вскоре остановили «хоровод» и нехотя спешились: десяток остался у сваленных кронами на восток деревьев, еще два отправились прочесывать лес в обе стороны от дороги.