Страница 3 из 75
Череда несчастий, обрушившаяся на меченосцев, окончательно добила орден, совсем недавно бывший на пике своего могущества. Может, варварское истребление женщин и детей в Юрьеве, а также расправа над пленными русами вызвала гнев Божий? Может, само понятие мести, пусть даже и язычникам, в корне расходиться с Евангельским учением? Нет, рыцарь-крестоносец Дитрих фон Грюнинген об этом не задумывался — ведь тогда бы пришлось осмыслять и то, что убивать с именем Господа на устах и во имя Господа есть не что иное, как кощунство! По крайней мере, если речь идет не о защите своего дома, своей Родины, а о завоевании чужих земель…
Спасая позиции католиков в Ливонии, на следующий год папа объединил оставшихся меченосцев с главным германским рыцарско-монашеским орденом дома святой Девы Марии Тевтонской в Иерусалиме — или кратко, Тевтонским орденом. Разбитые меченосцы вошли в него на правах самостоятельной, Ливонской комтурии, сохранив право носить алый меч на щитах и сюрко — а для усиления их в Ригу прибыло шестьдесят рыцарей и шесть сотен полубратьев-сержантов… Первым ландмейстером комтурии стал Герман фон Балка, сохранивший за собой также звание ландмейстера и Пруссии — но доблестный рыцарь был уже болен и стар. И вслед за ним комтурию принял Дитрих фон Грюнинген…
И вот, ныне он томится в пограничном Дерпте, размышляя над будущим ордена — очевидно, не столь светлым и блестящим, как ему хотелось бы… Фактически, задачу покорения Ливонии выполнили еще меченосцы, отвоевав у язычников клочок земли, зажатый между воинственной Литвой и сильным Новгородом. Конечно, атаковав Литву, бывший великий магистр взялся за непосильную задачу — однако и с помощью тевтонцев отомстить за разгром при Сауле невозможно… Рыцарей и полубратьев хватает лишь удерживать от восстания мятежных духом язычников, крестившихся по принуждению, но не изменившим вере предков в душе. Однако где добыть славу, честь? Где и как теперь добиться побед, благодаря которым молодой ландмейстер вписал бы свое имя в историю?!
Впрочем, в Дерпте томится не только он — здесь собрались многие выжившие рыцари-меченосцы, здесь же занял епископский престол Герман Буксгевден. После смерти брата он стал самым непримиримым клириком, ненавидящим местных язычников и особенно ортодоксов-схизматиков! Епископ спит и видит объявление нового крестового похода — в земли русов! Здесь же нашел свое пристанище и изгнанный новгородцами из Пскова князь Ярослав Владимирович, мечтающий вернуть свой город… У бывшего союзника во втором по величине и значению городе русского севера осталось множество сторонников — но увы, момент для выступления против Новгорода совершенно неподходящий! Главные силы тевтонцев заняты сейчас борьбой с мусульманами в Святой Земле, ордену не хватает людей даже покорять неистовых пруссов, не говоря уже о помощи «ливонцам» (так ныне величают рыцарей ливонской комтурии) — и сил для открытого противостояния с русами просто нет.
С другой стороны, если ситуация изменится и позиции Ярослава Всеволодовича в Новгороде пошатнутся — то кто знает, кто знает…
От тяжелых, неторопливых дум ландмейстера отвлек взволнованный голос полубрата-сержанта, поднявшегося вслед за Дитрихом на вершину донжона:
— Господин, в Дерпт прибыло двое русов. Они говорят, что держат путь из Новгорода и просят о встречи с вами. Называют себя посланниками городского посадника…
Дитрих не стал спешить с ответом, сохранив выражение полной невозмутимости на лице — но сердце его отчаянно забилось. Неужели то, о чем он втайне мечтал… Нет, вначале нужно выслушать посланников, а уже после делать выводы. Иначе слишком горьким будет разочарование…
Но все же, начав спускаться вниз по винтовой лестнице, ливонский ландмейстер не мог не задавать про себя один и тот же вопрос: а вдруг? А вдруг его безмолвная мольба услышана и Господь все же посылает им шанс?!