Номер Один

— Ее анализы в порядке? Она сможет в дальнейшем иметь детей, доктор? — тихо прошептала мама в коридоре. Дверь была открыта, и я все равно слышала весь их разговор. Родительница издала вздох облегчения, но мне не стало от этого легче.

Я знала, что Брэндон никогда не простил бы мне этого. Мне так хотелось, чтобы сейчас он был рядом. Прежде я не думала о том, что когда-нибудь захочу детей. Я не привязалась к ребенку, вовсе нет, и не чувствовала ничего кроме ноющей пустоты внутри себя. Единственное, о чем я думала, — это о том, что совершаю огромную ошибку, за которую никогда не смогу расплатиться.

— Не бойся, у тебя еще будут дети, — приговаривала мама, касаясь моего лба.

Мне казалось, что в будущем мы с Брэндоном поженимся и тогда у нас точно будут дети. Дети похожие на него и меня. Зачем они мне от кого-то другого?

— Зачем они мне после этого? — безразличным тоном произнесла я. Лицо мамы перекосилось.

— Ты еще слишком молода, — добавила она и поцеловала меня в щеку. — Поймешь, когда станешь старше.

Я вырвала свою ладонь из ее руки и отвернулась. Сделав глубокий вдох, я прикрыла глаза, лежа на кушетке.

— Это совсем не больно, ты даже не почувствуешь, — добавила медсестра, направляясь ко мне со шприцем в руках. Я провалилась в глубокий сон, понимая, что после пробуждение все изменится.

***

— Кристина, дочка, ты совсем ничего не ела, — в мою дверь постучала недовольная Тереза. — Тебе нужно нормально питаться.

— Я ничего сейчас не хочу, — огрызнулась я, утыкаясь лицом в подушку.

Прошло ровно два дня, как мы вернулись из Лос-Анджелеса домой. Мне не стало лучше, но постепенно я начала есть и даже общаться с родителями. Точнее, с мамой. Не видела отца, и меньше всего на свете мне хотелось общаться с ним. Я заметно похудела за последние десять дней, что провела в клинике, и сейчас вряд ли смогла бы называться первой красавицей школы. Ко мне все так же никого не пускали, и я стала постепенно привыкать к затворничеству в своем доме. Хотелось поскорее уехать из этого штата и больше никогда сюда не возвращаться.

К сожалению, именно сегодня папа позвал меня в свой кабинет. Угрюмый вид отца, стоящего ко мне спиной, не внушал доверия. Хотя, если честно, мне уже было все равно.

— Как ты поживаешь, дочка? — спросил он мягко. — Хорошо себя чувствуешь?

— Прекрасно, — ответила я. — Ты что-то хотел?

У меня не было желания находиться с ним в одном пространстве больше чем на секунду.

— Ты можешь завтра вернуться в школу, — добавил он. — Охраны больше не будет. Новый телефон лежит у тебя в комнате.

— Что-то еще? — прервала его речь я.

Он удивленно посмотрел на меня, не ожидая подобного тона.

— Можешь пойти на выпускной, — продолжил отец, оглядывая меня с ног до головы, словно искал подвох в моей речи. — Но только помни, что ты мне обещала, наш договор еще в силе.

— Это все? Я могу идти? — выдохнула я, глядя ему в глаза.

Неужели отец думал, что я хочу пойти на выпускной? Хотелось рассмеяться ему прямо в лицо.

— Да, ты можешь идти, — он опустил голову. — И еще кое-что, — добавил он, когда я потянула ручку двери. — Тот парень уже в полном порядке, вчера его выписали из больницы.

Я вздрогнула, и дернув за ручку двери, вышла из кабинета.

Глава 23

Кристина

Проснулась я слишком рано с отеком по всему лицу и огромными синяками под глазами. Осунувшееся лицо, блёклые русые волосы казалось больше не переливались на солнце, как любил говорить Брэндон. Приняв душ и одевшись, я спустилась вниз: меня заждался водитель. Дверь в кабинет отца была приоткрыта, и из нее были отчётливо слышны голоса моих родителей: они обсуждали мое здоровье, точнее то, что от него осталось. «У нее ведь не будет никаких осложнений?», — вопрос из уст отца повис в воздухе, прежде чем меня заметили в проходе.

— Дочка, ты бы поела, прежде чем поедешь на учебу, — всполошилась мама. Устало закатив глаза, я направилась к выходу.

— Я не бракованная, — сказала монотонно. Сглотнув, я поморщилась из-за неприятной сухости во рту. — Если я не умерла, значит все в порядке. Хватит обсуждать…эту операцию. — добавила тихо. — Или хотя бы дождитесь того момента, когда я выйду из дома.

Открыв дверь, меньше всего я ожидала увидеть миссис Хартер. Столкнувшись с моим безразличием, женщина опешила, а затем ободряюще кивнула.

— Тина, дочка, — ее показная улыбка вызывала во мне неприязнь. Сначала мне хотелось закричать и напомнить всем этим людям, что я не нуждалась в сострадании. А потом… Мне так хотелось узнать о её сыне, расспросить обо всём с самого начала, но я вовремя одёрнула себя. Вчера отец сказал мне, что Брэндон жив и здоров. Это было самым важным, и больше теперь ничего не имело значения.

— Здравствуйте, — я оборвала её в самом начале фразы и оставив дверь открытой, быстрым шагом направилась к автомобилю.

В моей сумке неожиданно появился мобильный телефон. Обнаружить интересную находку мне удалось сразу же, как на аппарат поступила неприятная заводская трель. Сообщение от мамы с пожеланиями хорошего дня. Бросив сообщение в корзину, я посмотрела в окно.

Мне казалось, что в школе все знают о том, что произошло почти за две недели. Сплетни о той новости в глоббере давно улеглись, Мэри отстранили от занятий, а мои фотографии так и не вышли за пределы школы. Отец позаботился о том, чтобы все думали, будто я ездила в другой город с родителями по семейным делам, и только Джудит из моего окружения знала, что меня отослали за «плохое» поведение.

Правда подруга не знала о том, насколько плохим было моё поведение, и что я была беременна. Я робко наблюдала за дверью в аудиторию, в которую должен был войти Брэндон. Он не пропускал литературу, поэтому моё сердце билось в ожидании. Урок подошел к концу, но парень так и не появился.

— Мисс Грант, — я вошла в спортзал последней, в обычной одежде. Женщина неодобрительно осмотрела меня с ног до головы. — Я хотела бы серьезно поговорить с вами.

— Кристина, — фыркнула она. — У меня нет на это времени. Скоро соревнования. Ты много пропустила, и еще смеешь приходить на тренировку в таком виде.

— Я ухожу из группы поддержки.

Шквал негативных эмоций со стороны учителя не поколебал мою волю.

— Простите, — и я передала ей форму.

Джудит и Алиша подбежали ко мне, недоумевающе размахивая руками. Мне было сложно успокоить подруг, ведь ни одна причина в мире не могла быть правдиво-веской, чтобы бросить чирлидинг в конце учебного года.

— Отец запретил мне из-за тех фотографий, — придумала я спонтанно. — Он считает, что это плохо на меня влияет.

Нервная пульсация в голове отдавала легким головокружением. В моей сумке на всякий случай ютилась пачка тайленола: я подошла к кулеру с водой, чтобы запить таблетку. Было ощущение, словно сосёт под ложечкой, и я обернулась. Но в школе было тихо и безлюдно. Сославшись на внезапно возникшие признаки паранойи, я подошла к локерам и забрав несколько учебников, вышла из школы, мысленно благодаря судьбу за то, что она отсрочила этот неприятный разговор с моим парнем в дальний ящик.

Ближе к вечеру пошёл сильный дождь. Открыв окно, я сделала глубокий вдох, чувствуя запах приближающегося лета. Умиротворение коснулось меня на секунду, затем я снова почувствовала недомогание. Когда я в последний раз ела? Вчера? Позавчера? Вернувшись к кровати, я укуталась в плед и постаралась заснуть.

— Кристина, ты должна поесть, — мама ворвалась в комнату. Ее голос был настойчивым и выражал недоверие и озлобленность. — Тереза, принеси поднос с едой, — крикнула она в коридор.

— Мама, меня тошнит от вас от всех и от вашей еды, — резко ответила и уткнулась лицом в подушку.

— Если ты не поешь, я клянусь, что вытащу тебя из этой комнаты и силком отнесу на кухню, — прошипела мама. — Тереза!

Мама села рядом и стала протягивать мне ложку горячего куриного бульона. В желудке предательски заурчало, но я все равно покачала головой.