Номер Один

— Ребят, я не собиралась вам мешать, — Джудит ухмыльнувшись, скрестила руки на груди, а я как ошпаренный вылетел из помещения.

Глава 14

Кристина

Я выбежала из подсобки вслед за Брэндоном, игнорируя немой вопрос на усмехавшемся лице подруги. Мне было не до Джудит с ее расспросами: в этот момент меня терзала обида. Уже когда он отстранился, я почувствовала себя бесконечно жалкой, после чего слезы сами комом подкатили к горлу. Забрав свою сумку, не попрощавшись с подругами и не объяснив свой уход преподавателям — я пулей вылетела из школы.

Рухнув на кровать я все же не смогла сдержаться, и дала волю слезам. Разрыдаться — это ведь как раз то, чего мне не хватало. Я ведь вела себя как полная дура на протяжении последних нескольких недель, и сейчас чувствовала себя отвратительно. Брэндон не предпринял никаких попыток, чтобы вернуть мое расположение. Вчера, вернувшись из клуба в его черной майке — я почему — то решила, что сумею вытащить из него прощение. Он не хочет меня, и не хотел никогда, он слишком холоден, иначе бы там в кладовой не отстранился от меня. А я вела себя как легкомысленная дура, теперь уже потерявшая к себе всякое уважение.

— Тина, детка, ты хорошо себя чувствуешь? — послышался стук в дверь и заботливый голос Терезы. Она видела, как быстро я забежала в дом по лестнице, хлопая дверью. — Принести тебе чего-нибудь?

Успокоившись и сглотнув, я ровным тоном попросила оставить меня наедине с самой собой, объяснив все это тем, что мне просто не здоровится. Прошло какое-то время, я лежала не двигаясь, уткнувшись в подушку, все думая о своем поведении, и неконтролируемо рыдая.

Я и не заметила, как провалилась в сон. Когда я открыла глаза и посмотрела на часы — было далеко за полночь. Встав с кровати, я почувствовала легкое головокружение. Я окинула взглядом себя с головы до ног и поморщившись, стянула с себя футболку и бросила ее на кровать. Затем я подняла ее и приблизив к лицу втянула носом ее аромат: ванильные ноты моих новых духов сильно перебивали цитрусово-морские, но я все же отдаленно ощущала этот запах, то ли парфюма, то ли геля для душа Брэндона. Такой родной и теперь чужой одновременно. Какая я же жалкая дура, которая посмела увлечься так сильно. От безысходности я застонала и снова стала плакать как идиотка.

Утром я проснулась с ужасной головной болью. В глазах сильно щипало от слез и от туши: прежде я никогда не позволяла себе ложиться спать с макияжем. Мне не хотелось вылезать из постели, протерев глаза, я приподнялась на кровати и плотнее завесила шторы, чтобы не пропускать в свою комнату непрошенные солнечные лучи. Чувство тревоги усилилось стократно: перед глазами мельтешили картинки прошлого дня, отчего я поморщилась снова, чувствуя отвращение от самой себя. Будто по будильнику, без стука через пять минут в комнату ворвалась недовольная Тереза.

— Девочка, ты не заболела случайно? — женщина бесцеремонно стянула одеяло с моей головы и стала прикладывать руку к моему лбу. — Вроде бы не горишь.

— Тереза, — возмущенно протянула я, держась за край белоснежного одеяла. — Оставь меня в покое, я даже не одета!

Кухарке были совершенно безразличны мои жалкие попытки отстраниться. Собрав с пола разбросанную мною одежду в порыве гнева этой ночью, женщина что-то недовольно буркнула себе под нос, а затем добавила несколько слов.

— Ты ничего не ела со вчерашнего дня, а уже почти полдень!

— Уходи, — пробубнила я, с головой кутаясь в одеяло. — Я не хочу есть.

Тереза присела на край перины, прикладывая ладонь к моей голове. Я лежала спиной к ней, но чувствовала, как она гладит меня, сочувственно что-то проговаривая вслух.

— Что с тобой случилось? — с нотками нежности в голосе спросила она. Я промолчала. — Хочешь, я позову твоих друзей?

— Не нужно, — отрезала я.

— Или хотя бы того милого парня, — продолжила она. Мои мышцы напряглись, при упоминании одноклассника. Дернувшись, я покачала головой, чувствуя себя абсолютно мерзко. — Кажется, он оставлял свой номер…

— Нет! — прокричала я, протестуя. Я привстала, поворачиваясь к Терезе лицом. — Я не хочу никого видеть!

Покачав головой, Тереза направилась прочь из моей комнаты. Мне конечно стало стыдно за свое поведение, но сейчас было совсем не до этого. Зачем она снова напомнила мне о нем? Мои внутренности сжались, а сердцебиение участилось словно от панической атаки. Я закрыла глаза и снова уткнулась в подушку, стараясь перестать думать обо всем этом. Такого никогда не бывало со мной прежде. В Лос-Анджелесе я дружила с популярными ребятами, но никто не вызывал во мне таких эмоций, как Брэндон сейчас. Наверное, все дело было в гормонах, как обычно говорят в таких случаях. Тогда почему мне были так безразличны другие привлекательные ребята из моего окружения, оказывающие мне всевозможные знаки внимания?

Спустя какое-то время моего затворничества и самоедства в комнату без стука уже ворвалась мама. Два года назад, когда я узнала от матери о том, что отец встречается с другой женщиной и изменяет ей, я сутками успокаивала ее и утверждала, что всегда буду на ее стороне. Однако, меня словно окатили грязью, когда все вернулось в норму и мои утешения оказались ненужными. Они не помирились, нет. Просто мама решила закрыть глаза на предательство, выставив себя слепой, а отца «здоровым мужчиной» которому все можно. Мой мир рухнул, и теперь все их показное счастье мне казалось не более чем чистой воды лицемерием. Я пережила это и никуда больше не лезла.

— Кристина, почему ты весь день лежишь в постели? — деловым тоном спросила мама. Затем присев на кровати, она коснулась тыльной стороной ладони моего лба, и поняв, что никакой температуры у меня нет, изменила выражение лица. Тон ее голоса стал мягче, а на лице наконец-то появилось что-то похожее на улыбку. — Что-то случилось в школе?

— Нет, мам… — прошептала я, и к глазам снова подступили слезы от бессилия. Почему я никогда не умела сдерживаться при ней, когда это было так необходимо? — Все в порядке, — всхлипнула я, утыкаясь лицом в подушку, а затем отвернулась в противоположную сторону.

— Неужели это из-за парня? — мягко спросила она, наклоняясь ко мне. — Ты что, влюбилась в кого-то?

Что?

По телу прошелся озноб. Я на миг перестала дышать от такого простого, ничего необязывающего вопроса от своей мамы, сказанного таким простым тоном, будто она всего лишь спрашивала о моем настроении.

— Какая чушь, мама… — выругалась я.

— Но ты плачешь, — рассуждала она, гладя меня по волосам. — Разве моя красавица дочка когда-нибудь плакала из-за чего-то?

Я никогда не плакала из-за парней, из-за друзей или еще какой-то глупости в школе. Я плакала лишь тогда, когда видела ее слезы и с тех пор прошло много времени. А сейчас, мне было слишком стыдно за себя и за то, что я позволила себе быть слабой.

— Я не влюбилась, мама, — протерев слезы с лица я села рядом, закрывая свое тело одеялом. Краем глаза я заметила, как улыбнувшись, мама кивнула. — Просто очень плохо себя чувствую, устала в школе… И я бы хотела побыть одна.

Встав с кровати, мама поцеловала меня в лоб и направилась к выходу из комнаты. Я рухнула на спину в своей постели, обдумывая слова мамы. Я была уверена лишь в одном — нам больше не быть друзьями с Брэндоном. Сердце будто полоснули ножом, но видеть его рядом с собой я больше не желала. Я накрылась одеялом и закрыла глаза. Не помню, чтобы когда-то так долго лежала в постели. Если не учитывать тот день, когда у меня воспалилось горло после вечеринки и Брэндон сидел у моей кровати… Я завопила от отчаяния.

Когда начало темнеть ко мне нагрянули подруги. Меньше всего я ожидала их прихода в выходной день, но затем вспомнила, что отключила мобильный еще вчера, когда пришла домой. В моей комнате было темно, и не дожидаясь моего разрешения, Джудит потянулась к включателю и спустя секунду спальня залилась ярким светом. Зажмурившись, я нырнула под одеяло, не желая показываться подругам. Наверняка синяки под моими глазами от туши и отвратительного состояния были размером с Калифорнию.