Номер Один

— Я не отвлекла вас? — улыбнулась она. Я едва сдержал смех от двусмысленности ее вопроса. Иронично, но вряд ли нам сейчас было до смеха. Тина стояла рядом, не глядя на меня, так, что я даже не видел ее лица. — Вы странно выглядите.

О да, еще как странно. Как же хорошо, что она зашла только после стука, не увидев того, что было здесь минуту назад.

— У нас был спор, — странным тоном ответила Тина. — По поводу проекта, — добавила она уже своим привычным голосом. Я кивнул маме в знак согласия.

Нависло неловкое молчание.

— Простите, я уже пойду домой, — Тина быстро собрала свои вещи и не попрощавшись направилась прочь из комнаты.

— Я провожу, — я пошел следом, оставляя маму в своей комнате.

— Не нужно, — Кристина быстрым шагом спустилась по лестнице, не оборачиваясь.

Растерянный я вернулся к себе в комнату. Уже вечерело, воздух и все вокруг постепенно начинало охлаждаться. Я не спустился к ужину сославшись на недомогание и весь вечер проторчал в своей комнате, размышляя о том, что произошло с Тиной. Открыв окно, я лег на кровать и стал пялиться в потолок. Я все думал о ней, о нашем разговоре, о вкусе ее нежных губ и о том, как я чувствовал себя рядом с ней. В теле разливалось приятное чувство. Я коснулся пальцами своих губ: после поцелуя еще приятно покалывало. Я не знал, как себя вести, но поговорить о произошедшем нам с ней стоило. Внезапное осознание подняло меня с кровати, я подошел к шкафу и улыбнулся.

Я все еще не вернул ей ее куртку.

Глава 4

Кристина

На ватных ногах я буквально доползла до своего дома. На самом деле я даже не помнила, как вообще дошла до дома. Было немного зябко, уже в своей комнате я поняла, что на мне не было ветровки и несмотря на климат, приближение октября уже давало о себе понемногу знать. Меня знобило, я обняла себя руками, согнула ноги в коленях и в таком состоянии просидела на кровати по моим ощущениям целую вечность. Было совсем темно, когда я стала приходить в себя и наконец огляделась вокруг. Что это вообще было такое?

Я не понимала, что на меня нашло и какого черта я поцеловала этого парня. Брэндона. Пора было называть его по имени чаще, чем я делала это обычно, ведь он занял слишком много места в моих мыслях. Я коснулась пальцами своих горящих огнем губ.

Что, черт возьми такое я себе позволяю?

Глубоко выдохнув, я постаралась расслабиться и дать волю своим ноющим мышцам. Напряжение по телу отдавало частыми покалываниями, ни думая больше ни секунды я ринулась в ванную комнату, чтобы постоять под холодной водой. Нужно было смыть с себя сегодняшний, до безумия странный день.

Прохладные капли струились по плечам. Я сделала напор посильнее, для того чтобы полностью погрузиться под воду. Подняв голову, я закрыла глаза, чтобы поддаться струям воды, приятно щекочущим мою накаленную до предела кожу.

Брэндон точно запал на меня. Только вот если в первое время у меня были сомнения, то этот поцелуй выдал его практически с потрохами. То есть, конечно в глубине души я знала, что нравлюсь ему, ведь подобное очевидно. Всем ботаникам-задротам так или иначе нравятся такие девушки как мы. Даже если эти ботаники-задроты определенно привлекательны.

Я стояла под водой минут десять, хотя по ощущениям было будто несколько часов, отчего меня понемногу стало трясти от холода. Сквозь воду на коже были заметны мурашки, я обняла себя за плечи и выключив напор, наконец вышла из душа. Схватив с крючка пушистый халат, я быстро оделась, а затем протерла ладонью зеркало в отражении которого было мое раскрасневшееся и совершенно потерянное лицо. Учитывая низкую температуру воды, это не могло быть физической реакцией организма, ведь под водой я даже замерзла. Постепенно щеки стали снова гореть, а сердцебиение участилось так же, как и несколькими минутами ранее, до того, как я отмокала под водой.

Я стояла в ванной и глядя на себя в зеркало думала лишь об одном. О том, что ощущала личную победу над ним. Да, пора было признаться самой себе в том, что я ощущала личную победу над, как мне казалось, недосягаемым парнем. Меня всегда раздражало то, как надменно он вел себя на уроках и что смотрел на меня как на дуру. Теперь же я на все сто процентов была уверена в том, что нравилась ему.

В то же время и со мной происходило что-то странное. Я вернулась к себе в комнату, включила настольный светильник и села на кровать. Помимо победы я ощущала некую привязанность к этому парню. Тепло разливалось по моим венам при мысли об этом симпатичном паршивце. Он действительно был очень красивым и этого было у него не отнять.

Черт возьми, я сильно сомневалась, что кто-то смог бы поцеловать меня лучше, чем он. Я покачала головой, стараясь прогнать эти мысли, сворачивающие мои внутренности в тугой узел. Не получалось. Его губы были такими мягкими и горячими, отчего я до сих пор чувствовала на себе этот жар. Его губы, так умело целующие мои, будто для него это было далеко не в первый раз, особенно тогда, как его руки касались меня. Я ощутила нарастающую в себе ревность. О господи, это было верхом сумасшествия.

С виду он действительно был таким спокойным…

Боже. Какого черта я вообще в это полезла? Кому и что я хотела в итоге доказать? Одержала победу над местным заучкой — пожалуйста. Зачем я вообще это сделала? Даже если он и был мне симпатичен, я не могла испортить себе выпускной год. Роман с Брэндоном Хартером явно не входил в мои планы.

Я легла на кровать, раскинув руки в стороны и закрыла глаза.

Так, Тина, перестань о нем думать! Я крутая девчонка, которая может заполучить любого такого же крутого парня.

Чертов Брэндон. Почему ты не выходишь у меня из головы?

От всех этих мыслей у меня разболелась голова. Встав с кровати, я решила спуститься вниз за таблеткой тайленола или адвила, которых не оказалось у меня в комнате. В коридоре были слышны голоса.

Прислушавшись я различила голоса родителей, уже давно перешедших на высокие тона. Как же я ненавидела их скандалы, сопровождающиеся периодическими личными оскорблениями, а затем и вовсе в длительный запой матери. Я вернулась к себе, и спустилась где-то примерно через час, когда как мне казалось все вернулось на круги своя. Видеть кого-либо из них мне не хотелось, однако уже на лестнице я заметила едва различимый свет и фигуру у незажжённого камина. Это была мама, сидящая на диване с бокалом виски.

— Мам, — тихо позвала ее я. Она дернулась, потом посмотрела в бок, однако я все еще стояла за ее спиной. — Ты… опять? — укоризненно добавила я, придвинувшись ближе и указывая на бокал в ее руке. Мама виновато опустила глаза, затем ухмыльнувшись, посмотрела на меня. В ее глазах была грусть.

— Тина, дочка, — улыбнулась мама, приглашая меня сесть рядом с ней. Я покачала головой. — Ты все слышала, да…

Я кивнула, а затем скрестила руки на груди. Я не в праве требовать у нее или у отца оправданий, так как это была их жизнь и их выбор. Который несомненно сильно отражался на мне, но, я не собиралась жить с ними всю жизнь. Развернувшись, я подошла к холодильнику, в котором точно должен был иметься запас болеутоляющих, и найдя необходимое лекарство, я налила из графина два стакана воды. Маме тоже нужен был отдых.

— Примешь ее минут через пятнадцать, — протянув таблетку, предупредила я, а затем выхватила из ее рук бокал с алкоголем. — Этого на сегодня хватит, — предупреждающим тоном добавила я.

Интересно, во всех семьях происходили такие ситуации с родителями? На секунду я снова погрузилась в воспоминания о Брэндоне. Я видела в тот день его маму и то, как они говорили друг с другом. Кажется, сегодня она готовила нам печенье. Стало немного грустно, а затем и вовсе страшно, когда я подумала о том, как миссис Хартер застукивает нас с ее сыном на рабочем столе в весьма недвусмысленной позе.

— Почему ты не идешь спать? — спросила мама, запивая таблетку стаканом воды. Кажется, она плакала, это было видно и без яркого света, в том полумраке, в котором мы сидели.