Опытный некромант

Вспомнил я это только потому, что лажанулся от невнимательности, но впредь буду помнить о таком.

— Сухой, приберись, — приказал я ассистенту. — И кровь моющими средствами, тщательнее. Не хочу, чтобы тут тухляком воняло…

— Сделаю, господин, — кивнул бывший Бегемотик, а ныне Артём Сухой.

Так, вчера я поднял шесть немёртвых, сегодня семь. Тринадцать не делится на два, потому что пополам поделить одного мертвеца мы с Комниным не сможем. Надо поднять ещё одного сегодня…

Пленные бедолаги воют и сходят с ума, один даже покончил жизнь самоубийством, поэтому не годился к поднятию. Ладно бы он сделал это открыто, но он перегрыз себе вены и тихо скончался, пролежав в углу камеры до утра. Мозг безвозвратно повреждён, поэтому смысла в бедолаге больше не было. Зато я сделал резерв из чуть подпорченных органов.

— Надо проверить мои машинки… — произнёс я, выходя во двор особняка.

Здание, к слову, постепенно приходит в божеский вид, так как я вооружил всех своих подопечных моющими средствами, уборочным инвентарём и ремонтными инструментами. Первый этаж почти полностью в порядке, но остальные ещё следовало вычищать и вычищать. Вроде бы, оборотни были внутри не слишком долго, но насрали так много, что требуется работа десятка уборщиков в течение нескольких дней, чтобы всё убрать.

Во дворе стояли квадроциклы АМ-1 «Тульчанка», наши единственные колёса. Каждый с прицепом на полтонны грузов, занятых сейчас топливными канистрами. Всего у нас пять тонн бензина АИ-92, чего хватит на многие тысячи километров пути. Каждую деталь, если верить словам полковника Московых, перепроверили тысячу раз, поэтому, можно сказать, это лучшие АМ-1 из всех существующих.

Объём бензобака всего двадцать четыре литра, но есть закреплённая канистра ещё на двадцать литров, что обеспечивает запас хода около трёхсот километров без прицепа и, если с прицепом, около двухсот километров. В прицепе можно везти кучу канистр и ремнаборы, коих нам отсыпали по пять комплектов на квадроцикл. ФСБ действительно вело себя честно, что меня очень радовало.

Новенькие квадроциклы окрашены в камуфляж «Спектр», предназначенный для средней полосы России — тут, примерно, такие же пейзажи, поэтому квадроциклы можно неплохо замаскировать на местности или случайно потерять. Сведения о камуфляже я получил из подробной инструкции по эксплуатации, написанной на высокой латыни. Заказ был, думаю, очень странным, но агентам ФСБ, обычно, не задают много лишних вопросов.

— Насколько быстры эти механизмы? — спросила сидящая в беседке Эстрид.

Дубовая беседка предназначалась для вечерних посиделок хозяев особняка, с распитием напитков, о чём свидетельствовали недостаточно качественно вытертые старые пятна вина. Я приспособил её под свою курилку, добавив фарфоровую чашку, играющую роль пепельницы.

— Дневной переход конного гонца, со сменными лошадями, за час, — ответил я.

Как мне сказали, такие гонцы, в случаях пожарной срочности, могут преодолевать до восьмидесяти километров в день.

— Не верю, — хмыкнула Эстрид.

— Потому что это не совсем правда, — улыбнулся я. — Точнее будет, что эта машина преодолеет дневной переход конного гонца, меняющего лошадей, за час, но только по подготовленной и ровной дороге. Если ехать по бездорожью, то в два раза меньше.

— Невероятная цифра, поэтому я всё ещё не верю, — вздохнула некромистресс.

— Когда-нибудь я тебе лгал? — спросил я. — Впрочем, это твоё дело — верить или не верить.

Тем более, что восемьдесят километров в час — это паспортные ТТХ, а на практике может оказаться, что эта штука тянет не больше шестидесяти или семидесяти. Или, для достижения заявленной скорости, надо ехать с горки…

— Ладно, — произнесла Эстрид. — Вот как ты это объяснишь? Ладно бы она была большой, как машины в фильмах, но это ведь маленькая штука…

2,3 метра в длину, 1,2 метра в ширину, 1,2 метра в высоту — действительно, мало похоже на суперкары из фильмов…

— Скоро у нас будет возможность удостовериться в характеристиках этого устройства лично, — усмехнулся я. — И тогда ты возьмёшь свои слова обратно.

— Куда ты собираешься? — поинтересовалась Эстрид.

— Я уже говорил: я хочу догнать персов и силой отнять у них секрет альбедо, — ответил я ей.

Сев в беседку, я достал пачку сигарет и закурил.

— У тебя очень странный родной мир, — сказала Эстрид. — Отсутствие магии я ещё могу понять, но вот такие немагические технологии… Ты ведь понимаешь, что твой мир — это реликт? Такого быть не должно, это против самой Судьбы.

— А ей какое дело до этого? — вздохнул я.

Вспомнилось вчерашнее. На ровном месте, просто так, мне впечатали новую особенность, ещё сильнее понизившую «Удачу».

И с самим понятием характеристики «Удача» было не всё понятно. То, что вокруг меня происходит всякое дерьмо — это было известно ещё в прошлом мире, но характеристика, пусть и невидимая, всё-таки отличалась от нуля сильнее, чем сейчас. Что значит единица «Удачи»? Ответа на этот вопрос у меня нет.

Учебники по некромантии вообще почти не затрагивают тему характеристик, кроме упоминаний о них в контексте необходимого для успеха заклинания значения, а также разглагольствований о том, что некромант должен следить за равномерным развитием, потому что в будущем всё это понадобится. И ни разу об «Удаче».

— За что отвечает «Удача»? — спросил я, сделав затяжку.

— Что? — Эстрид отвлеклась от наблюдения за активной деятельностью немёртвых уборщиков.

— За что отвечает «Удача»? — повторил я вопрос.

— Вопрос, на который у меня нет определённого ответа, — вздохнула некромистресс. — Разные верования связывают «Удачу» с Судьбой. Говорят, что это некий запас её благосклонности, который можно легко утерять, но очень трудно вернуть или, тем более, прирастить. У тебя, как я знаю, с этим всё очень плохо…

Я не говорил ей, что у меня только единица «Удачи».

— Но она ведь не связана с бытовой удачей? — спросил я. — Типа, на меня же не упадёт с неба кирпич или…

Тут, прямо с неба, на зелёную изгородь, отделяющую беседку от домика прислуги, что-то, с треском, упало.

— Вот тебе «кирпич», — улыбнулась Эстрид.

Встаю с лавки и иду к упавшему объекту.

— Труп, — констатировал я.

Кустарник принял в себя человеческое мужское тело и не дал ему сломаться. Правда, ломать было особо нечего — труп был лишён левой ноги, челюсть его была разрублена чем-то очень большим и острым, а в груди было несколько обломанных стрел. Живот трупа был набит чем-то до отказа, может, кто-то насильственно забил его камнями или типа того, потому что на оголённом животе были видны бугры инородных предметов. Похоже, над телом издевались или типа того, потому что каждое ранение было выводящим из строя или даже летальным. Без ноги хрен повоюешь, как и почти без нижней челюсти. Стрелы были выпущены уже в труп — крови натекло сущая ерунда, а потом кто-то дёргал их в ране, будто пытаясь причинить трупу максимум боли.

Удивительно, но тело принадлежало бледнолицему, а не негру, возраст тела был, примерно, лет двадцать, может, чуть больше.

— Будешь восстанавливать? — спросила Эстрид. — Слишком много работы, а у тебя и так есть отличные кандидаты в некрохимероиды.

— Судя по всему, его кто-то особо сильно ненавидел, раз проделал с его телом такое… — произнёс я, готовясь наложить на голову трупа «Мёртвый стазис». — Это предполагает, что мёртвый что-то умел, необязательно что-то полезное нам, но всё же…

— Как знаешь, — вздохнула Эстрид. — Но я бы не стала…

Ветки не выдержали веса трупа, из-за чего тело съехало вниз, ударившись головой об землю. От удара открылись мёртвые глаза — ярко-фиолетовая радужка, без пятен Лярше, то есть абсолютных признаков смерти. Но самое главное — кровь ещё даже не начала сворачиваться, поэтому смерть можно считать очень недавней. Нужно торопиться.

Наложил заклинание на мёртвую голову и стащил покойника с куста. Одежда на нём минималистичная — чёрная роба, нательное бельё в виде тряпки с верёвкой, а обуви нет. Значит, труп освободили от всего ценного и скинули в разрыв пространства.