Подопытный некромант

– Что тебе нужно, Алексей? – спросил рот, возникший на потолочной балке.

– Приветствую! – поздоровался я. – А ты вообще в любом месте можешь свой рот проявить?

– В любом месте на территории Поместья, – ответил мне рот. – Как ты себя чувствуешь?

– Да вроде неплохо, – ответил я. – Слабость, конечно, присутствует, но это ерунда на фоне того, что будет сегодня.

– Предлагаю осуществить забор крови ближе к полуночи, – сказал рот.

– Особой погоды не сделает, но если тебе это важно – конечно, – пожал я плечами. – Что там насчёт моих мечей и кольчуги?

– Заберёшь в торгомате, – ответил рот. – Сегодня после ужина я направлю их туда.

– Мечи хоть хорошие? – спросил я.

– Ты не обладаешь достаточными навыками, чтобы в достаточной степени оценить их качество, – урезонила меня эта кровосися.

– Что будешь делать, когда освободишься? – задал я следующий вопрос.

– Уйду подальше отсюда, – ответил рот. – Попробую прорваться на нормальные земли, где поменьше песка и побольше живых людей.

– Кровосисить их будешь, да? – спросил я.

– Это нужно для моего выживания, – ответил рот с потолочной балки.

– А эта зараза не передаётся через кровь? – запоздало обеспокоился я.

– Какая зараза? – не понял рот.

– Ну, зараза кровосиси, – пояснил я.

– Вурдалака можно только поднять из мёртвого, – ответил рот. – Утверждения о том, что можно стать вурдалаком или вампиром из-за укуса – россказни суеверных деревенщин.

– Это обнадёживает, – хмыкнул я. – Не хотел бы я стать…

– Но ты можешь, – прервала меня хранительница. – Если умрёшь в ближайшее время.

– Ну, в ближайшее время я не собираюсь умирать, – вздохнул я. – И вообще, если честно, не собираюсь умирать.

– Все рано или поздно умирают, – ответила хранительница.

– Тогда я хочу стать чем-то большим, прежде чем умру, – не стал я спорить. – Пора. Пора уже брать своё. Не вечно же мне терпеть и страдать?

//Римская империя, г. Константинополь, 20 мая 6961 от сотворения мира//[16]

Базилевса Флавия Петра Савватия Юстиниана с конца марта упорно мучило необъяснимое беспокойство. Он несколько раз просыпался в ужасе, выбегал на балкон и искал испуганным взглядом орды захватчиков, берущих Константинополь. Но всякий раз это был лишь ночной кошмар. Один и тот же, повторяющийся каждую ночь…

«Пророчество? Вещий сон?» – подумал базилевс.

Он уже привык думать, что после злосчастной чумы его уже ничем не удивить, за столько сотен лет, проведённых на троне Римской империи. Но реальность всякий раз подкидывала всё новые и новые сюрпризы, поэтому Юстиниан не уставал удивляться. А теперь ещё и эти сны…

Образы прошлого взметнулись с окраин памяти и пролетели перед глазами базилевса.

Всё началось в Пелусии, что в провинции Египет, в 6053 году от сотворения мира. Никто не знает, как именно туда проникла чума, но на кораблях из этого города-порта зараза быстро распространилась по всей Европе.

«Гори в аду вся Европа…» – подумал Юстиниан. – «Чума достигла Константинополя!»

Злые языки быстро прозвали эту эпидемию Юстиниановой чумой, в Константинополе гибло по пять-шесть тысяч человек за сутки, а некоторые провинции совершенно пустели. Трупы лежали на улицах, плыли вниз по рекам, отравляя воду трупными миазмами, гнили в домах, кормя бесчисленных крыс…

Но главное – полевая армия Велизария потеряла Рим! Юстиниану до сих пор больно от потерь прошлого. И пусть прошло девятьсот с лишним лет, но воспоминания так ярки, будто это было вчера!

Его лучший полководец, Флавий Велизарий, был отправлен в Италию, чтобы вернуть её, причём уже во второй раз. Но в ту кампанию всё шло не так гладко, как ожидал базилевс. А потом пришла чума, убившая стратиотов[17] не меньше, чем остготские клинки и копья!

И Юстиниан искал помощи у высших сил, потому что все планы осыпались как листва осенью! Слишком многое он поставил на Италию, слишком много солдат умерло, а ведь ещё были Сасаниды… Ох, эти проклятые персы вновь нарастили мощь и стали настоящей проблемой! Несмотря на бушующую чуму, Юстиниан отправил две резервные полевые армии в Сирию, чтобы отразить очередные нападки подлых огнепоклонников. И тут появились они.

Разрывы в реальности, как их называют учёные мужи, или божий дар, как их позже стали называть духовные сановники. Много кто пропал по глупости, провалившись в разрыв, но никто не знал, что с ними делать. В Константинополе Юстиниан приказал городской страже взять разрывы под охрану и ожидать дальнейших распоряжений.

Сутками он думал, размышлял, проводил многочасовые советы. В итоге они испытали много чего. Пробовали затолкать туда раба на тросе, но раб исчезал, оставив после себя лишь обрезок верёвки. Установили также, что если закинуть туда что-нибудь руками или затолкать кого-нибудь, то тебя не утянет в неизвестность, если не пересечёшь каким-либо образом белую мембрану разрыва в реальности. Тогда да, затянет против воли.

За всё время наблюдения оттуда никто не вернулся. Юстиниан решил, что это знак. Раз оттуда никто и ничто не возвращается, то это отличное место, куда можно деть трупы.

По его эдикту по всей стране были собраны отряды из переболевших чумой. Им платили золотом за то, что они очищают улицы, водоёмы и дома от покойников.

За три месяца интенсивной работы города и деревни были очищены от смердящих трупов, благо, разрывов в реальности было очень много, практически рядом с каждым поселением, где обитает не меньше пятисот человек.

Юстиниан интуитивно понимал, что миазмы от мертвецов вызывают болезни у живых, поэтому не сильно удивился, когда после очищения города от трупов, эпидемия начала сходить на нет. Эти разрывы спасли империю.

С тех пор они, уже чуть больше девятисот лет, хоронили усопших только через разрывы. Так безопаснее и места в некрополе не занимают. Обычно в некрополе теперь ставят памятную табличку и всё. Практично и экономично.

А ещё в их мир пришла магия. Патриарх сначала назвал всё это бесовщиной и происками тёмных сил, но когда овладел магией сам, тут же окрестил её божьим благословением. Естественно, патриарх Мина разделил магию на «праведную, благословенную» и «неправедную, бесовскую». Ради прояснения серии накопившихся вопросов даже провели Пятый Вселенский собор, утвердивший для всех церквей пятнадцать христологических канонов и шестнадцать осуждающих учение Евагрия и Оригена. Пятнадцатый христологический канон получил название «О благочестивой магии». А шестнадцатый, осуждающий, нарекли «О бесовщине и происках Диавола».

Юстиниан принимал живейшее участие в этом соборе, так как был заинтересованным лицом – ведь примерно через семь лет после открытия разрывов в нём пробудилась магия.

Он организовал коллегию магов Римской империи, где сам учился у самых способных. Это даровало ему огромные возможности: за десять лет освоив магию жизненных сил, он отвернул старение вспять и сейчас выглядел примерно на двадцать лет. А ведь были и другие маги. Были маги-воины, способные сжигать врагов на поле боя целыми подразделениями. Были маги-целители, способные исцелить ранее однозначно смертельные ранения. Были маги-каменщики, способные заменить собой артель каменщиков. А ещё были маги-некроманты. Последних запретили везде, где только можно. В целом их было мало, законы, установленные базилевсом Юстинианом, карали за такие практики мучительной смертью, но иногда вылезали особые образчики… Они поднимали трупы себе в услужение, некоторые собирали из них небольшие армии, против которых было просто страшно воевать…

Но последние лет двести про некромантов ничего не слышно. Агентес ин ребус едят свой хлеб не зря. В основном, хорошо помогают маги-провидцы, облегчающие поиск и обнаружение некромантов, но и агентурная работа налажена на высоком уровне.

16

20 мая 6961 года от сотворения мира – это 29 мая 1453 года нашей эры.

17

Стратиоты – регулярная армия Византийской империи во времена Юстиниана. Пешеходы, набираемые из свободных крестьян. Вообще, по изначальной задумке, стратиотов набирали в феме, то есть военно-административном округе Византийской империи. Но во времена Юстиниана фемная система только зарождалась, поэтому вероятно, что часть стратиотов набирали классическим методом. При базилевсе Юстиниане полевая армия Византии была могущественна и способна выполнять задачи хоть в Африке, но со временем она хирела и, в итоге, позволила сначала крестоносцам, а затем и туркам-сельджукам сделать то, что они сделали.