Страница 5 из 16
– Мы чего-то не знаем? – спросила вновь Тринадцатая, глядя Сорок четвертой прямо в глаза. – Зачем нам столько провизии?
– Не говори от лица всех паучих, – ответила Сорок четвертая. – Знать тебе положено ровно столько, сколько ты знаешь. А за лишние вопросы я снимаю с дежурства Двадцать девятую и Тридцать восьмую и теперь на месяц вперед за них дежурить будешь ты, Тринадцатая.
– Я приношу больше пользы там, наверху, – возразила она и оскалилась. Будь ее воля, она набросилась бы на верховную тать прямо с места. – Убаба знает мне цену…
– Также ты заступишь на дежурство вместо Восемнадцатой завтра, – отрезала Сорок четвертая. – Будут еще возражения?
Возражений не последовало – урок был понятен, но внутри Сорок четвертой что-то всколыхнулось. Она почувствовала давление, почувствовала, как кто-то наступает ей на пятки. Впервые с того момента, как она стала верховной татью. Помимо внешних врагов, существовали и враги внутри Круга. Зевать в коммуне нельзя. Это первое правило, если хочешь выжить. Спускать тоже ничего нельзя. Дать слабину равнозначно выкапыванию собственной могилы. И раз уж Тринадцатая позволяет себе так говорить, у нее есть козырь в рукаве.
– Третья, Четвертая тати, а также тати с Двадцать пятой по Тридцать первую, – продолжила Сорок четвертая, – отправляются за оружием. Нам особенно нужны кинжалы, стрелы и легкие одноручные мечи. Двадцать вторая, Двадцать третья, Двадцать четвертая и тати с Тридцать второй по Сорок третью – на вас сегодня одежда, ткани, кожа, нитки, шерсть. Ваша территория также заканчивается за пределами владений Кровавых Кузнецов. Тати от Сорок пятой до пятьдесят шестой – за вами территории Синей Теми. Сегодня утром в порт прибыло много кораблей с востока – успейте принести в Круг то, что еще не расползлось по просторам Эрдарии. Драгоценные камни, золото и прочие украшения, редкие карты, ковры… Вы и сами все знаете. Тати с пятьдесят седьмой по Шестьдесят восьмую идут на Эшштох. Галапаксы заняли большую часть рынка трав и лечебных снадобий. Вы знаете, чего я от вас жду – микстуры, алхимические препараты, лечебные зелья, отвары и растения. Есть вопросы?
В зале стояло молчание. Тати готовились выйти на солнечный свет.
– Убаба верит в вас, – проговорила Сорок четвертая. – Паучих невозможно поймать.
– Паучих невозможно поймать, – в унисон повторили тати и разбрелись по своим территориям.
Сорок четвертая облачилась в одежду для рейда, как делали все прочие тати при выходе на поверхность, чтобы слиться с толпой. Бритую голову покрыл рыжеволосый парик, на бледную кожу легла пудра, щеки сделались алыми, а вместо серых лохмотьев на ней теперь было платье обычной горожанки средней руки, проживающей в Кристроге. Теперь она стала Иватой, девушкой двадцати трех лет, проживающей на юге города. Таких образов у Сорок четвертой было шесть, у прочих татей коммуны насчитывалось от трех до девяти образов прикрытия, в которых они выходили на рейд. Менялся не только внешний вид – голос, повадки, походка – все претерпевало изменения, когда паучихи входили в роль. Прикрытие извне осуществляли люди, которые работали на Убабу, но не были частью Коммуны. Таких называли «поддержкой». Обычно это были бедняки или работяги, которым ежемесячно приплачивали за то, что они подыгрывают татям, попавшим в беду. Последний раз ткач из трущоб спас от смерти Двадцать седьмую, когда та попалась на краже молока. Как и было проговорено, он представился ее мужем и уплатил компенсацию торговцу. Двадцать седьмая осталась в живых, Круг не лишился своей паучихи а ткач получил причитающееся ему вознаграждение. Конечно, двадцать седьмая была разжалована из татей и переведена в ранг бирюков, но она сохранила жизнь и навсегда осталась благодарна Убабе за заботу, которую Матка ей оказала.
Сорок четвертая покинула Круг через выход номер шесть – это была узкая дыра, выходящая в районе нечистот. Этим выходом паучихи коммуны редко пользовались – обычно Круг покидали через выходы, которые выводили ближе к Черному базару. Но Сорок четвертая предпочитала пользоваться путями с другой стороны, тихими и безлюдными. Она отряхнулась, осмотрелась по сторонам и быстрым шагом направилась на запад, минуя узкие тропки, где уже давно никто не ходил. По правую руку из труб прямо в небольшую речку сливались нечистоты Кристрога, которые потом плыли по течению и уходили дальше, в Фиолетовое море. Было лето. Стоял примерзкий запах отходов, в воздухе жужжали мухи, но Сорок четвертая не обращала ни на вонь, ни на насекомых внимания. Она давно привыкла не отвлекаться на такие незначительные мелочи.
Миновав тропу вдоль мутной зловонной речки, Сорок четвертая свернула за небольшой пригорок, заваленный разлагающимся мусором, обошла его и снова осмотрелась. Вокруг не было ни души. Только крысы шуршали на холме, потроша мусор в поисках чего-то съестного. Сорок четвертая, быстрыми движениями откинула два тонких металлических листа, которые некогда служили составляющими частями большого ростового щита. Появилась небольшая яма, в которой виднелся присыпанный землей сундук. Сорок четвертая стряхнула сухую землю, подняла сундук и убрала его в сторону, а затем расчистила остатки земли и взяла со дна ямы продолговатый предмет, обернутый в мешковину и перетянутый веревкой. Она ослабила веревку и, откинув мешковину, взяла в правую руку меч. Сталь переливалась на солнце, отдавая розовым оттенком. Меч превосходно ложился в руку, он был легок и прекрасен. На конце рукояти блестел многогранный черный камень, происхождения которого Сорок четвертая не знала, и когда меч оказывался в руке, ее захлестывало волнение, а сердце начинало учащенно биться. Не знала она и историю этого меча, однако всякий раз, когда она возвращалась к своему тайнику, в голове роились мысли о том, что ей удалось украсть редчайший артефакт.
Глава 3
Южный ветер приносил с собой запах гари, от которой закашливался даже стойкий Бронебойный Крышт. Рыжий краст, борода которого ниспадала на латные тяжелые доспехи, бранился, затем сплевывал себе под ноги и, оглядев замерший отряд, приказывал продолжать путь. Маршрут лежал вдоль реки Синеоки на запад – в сторону мыса Крутогор, где возвышался могущественный маяк Андвер-Рад. По левую руку чернели обугленные деревья Аркарского леса – туда солдаты предпочитали не смотреть. В простонародье ходило поверье, что после того, как король Горебор Первый отдал приказ сжечь Аркарский лес, на каждого, кто был хоть как-то связан с поджигателями, Древние наложили проклятие. Валера, конечно, в эти байки не верил – он был одним из тридцати шести воинов королевской армии, которые поднесли факелы к деревьям в день Битвы при Громобойном. С тех событий миновал год, но проклятье до него все еще не добралось – возможно, еще не время. А быть может тем, чье Предназначение еще не исполнено, не страшны даже самые страшные проклятия. И он смотрел – внимательно изучал пепелище некогда самого могущественного леса королевства Эрдария. Благодаря этому пепелищу его заприметил верховный резидент – все тридцать шесть солдат, которые принимали непосредственное участие в сожжении Аркарского леса, получили от верховного резидента офицерские звания, памятные ордена и довольствия в виде ста сорока серебряных доков в год. А уже через две недели после Битвы при Громобойном верховный резидент лично предложил Валере войти в один из четырех передовых отрядов Королевской Канцелярии. Отряды эти в армии именовались Невидимыми – попасть в такое элитное подразделите считалось небывалой удачей. Платили немногим меньше, чем высшему руководству армии, в прямых битвах Невидимые не участвовали, а подчинялись такие формирования напрямую верховному резиденту.
Ветер поднимал в воздух серый пепел с земли, кружил его и развеивал над Синеокой. Солдаты бормотали под нос какие-то заговоры, когда мимо них проносились серые тучки, а Валера все вглядывался вглубь леса, стараясь выследить там что-то. Поговаривали, что энндериане все еще жили в лесу – не все оставили свои жилища, кто-то сумел приспособиться к новым условиям. За головы Древних верховный резидент назначил награду – по одному золотому уку за штуку – целое состояние. После того, как энндерианн объявили врагами Короны, в Аркарском лесу беспрерывно шерстили группы головорезов – из дорожных банд, бывших солдат или наемников. Редко такие искатели авантюр могли поживиться добычей – Древние были осторожны, да и в бою они представляли угрозу, хоть порядком и ослабли после того, как их дом был объят пламенем.