Осколки королевства

– Ты – ошибка, – прозвучало из черного рта. Голос был хриплым и звучал медленно, вымученно.

– Я умер? – спросил Леня и снова голос его собственный был иным. Снова он звучал дико, непривычно.

– Нет, – ответило Древо. – Ты попал в Переход между мирами, но тебя здесь быть не должно. Ошибка. Теперь ты обречен скитаться здесь до скончания времен. Нет для тебя входа ни в один из миров.

– Значит, все-таки умер, – покачал головой Леня. – Или сплю. Нет, не может этого быть на самом деле. А где Винт? Где Валерка?

– Он тоже здесь, – сказало Древо. – И он ошибка. Но вам не суждено больше встретиться. Никогда.

– Слыш, ну я же говорю с тобой. Я же не с ума сошел! Должен быть способ выбраться отсюда. Должен.

Дерево молчало, глядя в тишине на Леню своими черными пустыми глазами-отверстиями.

– Способ есть, – прозвучал вдруг ответ и Леня замер, уставившись на дерево. Он боялся пошевелиться, боялся сбить дерево и упустить шанс на спасение.

– Так чего ты молчишь? Что это за способ? Что надо делать?

– Как было сказано, ты – ошибка, Леня, – скрипело Древо. – Но ты сам можешь исправить чужую ошибку, чтобы получить право на жизнь вне вечной тьмы.

– Чью ошибку я должен исправить?

– Мою, – ответило Древо.

– Твою? – отпрянул Леня. – Да кто ты вообще? Или что?

– Я – Хранитель Перехода, хозяин Междумирья. Это мое Предназначение. И я могу пропустить тебя в иной мир, если ты дашь клятву исполнить мою волю. Исправить то, что сам я исправить не в силах.

– Как я могу исправить эту ошибку? – развел руками Леня. – Что я вообще могу сделать?

– Ты должен дать клятву, что посвятишь свою жизнь делу, которое в последствии нейтрализует результат моей собственной оплошности, – проскрипело Древо. – Как только клятва будет дана, ты обретешь свое Предназначение, которое будет с тобой до самого конца.

– Я сделаю все, чтобы свалить отсюда, – отрезал Леня.

– Дай клятву, – приказало древо. – Нарушив эту клятву, ты будешь проклят. Ты попадешь в Междумирье и будешь скитаться во тьме до скончания времен.

– Я клянусь, что исполню твою просьбу, – пожал плечами Леня. – Если это, конечно, будет в моих силах… Что это за миссия такая вообще?

– Слушай, что я скажу тебе. Когда-то через Переход прошел человек, которого здесь не должно было быть, – донесся скрип. – И я пропустил его. Я дал ему возможность попасть в иной мир с теми знаниями, которые он нес с собой. Эти знания позволили ему изменить сущность целого мира. С этими знаниями он стал могущественным человеком. Человеком, который может делать все, что угодно, потому что знает ответы на все вопросы. Знает что было и что будет. Это была моя самая главная ошибка, ценой которой может стать уничтожение целого мира.

– А, – усмехнулся Леня. – Я теперь понял – меня бросают на задачу, которую заведомо невозможно выполнить. У нас так в колонии любили делать, чтобы по УДО не выпускать потом.

– Тебе нужно будет выполнить лишь одну задачу, – сказало Древо. – И выполнение этой задачи приведет к цепи последствий, которые исправят мою ошибку. Но запустить этот механизм предстоит именно тебе.

– Ладно, – пожал плечами Леня. – Звучит многообещающе. А что Винт? Где мой кореш?

– Он тоже здесь, хотя и не должен быть в этом месте, равно как и ты. Он – ошибка. – был ответ Древа. – И в этот самый момент я также говорю с ним, как и с тобой. Для него будет иная миссия, сопряженная с твоей. И он уже дал согласие на ее исполнение. Он произнес клятву и обрел свое Предназначение, готовый вырваться из Междумирья в иной мир.

– Что мне надо сделать?

– Прежде, чем я расскажу о твоей задаче, я хочу тебя предупредить, человек. Твое пребывание в ином мире связано лишь с исполнением возложенной миссии и как только миссия эта будет исполнена, существование твое прекратится. Навсегда. Это и есть твое Предназначение. Возможно, тебе понадобится несколько дней, чтобы все исполнить, возможно, на это уйдут… годы. С того момента как ты попадешь в иной мир, все для тебя будет связано с выполнением миссии. И помни – назад ты никогда не вернешься.

– Перспектива манит… – почесал бритый затылок Леня. – Но деваться, походу, некуда. Давай, расскажи, что мне надо делать? Подробно и четко. Я не люблю абстрактные задачи.

Глава 2

Соленый ветер будоражил паруса боевого фрегата, рвущегося по волнам на встречу морской битве, туда где сияло на вражеских судах Серое Солнце. Паруса плясали будто разгоряченные танцовщицы, подстегиваемые криками и хлопаньем обезумевшей публики – ветер был суров, но был союзником. Паруса набухали и корабль устремлялся на север, дальше и дальше, прорезая кормой настырные волны Фиолетового моря. Имя этому фрегату было «Колкий Вихрь». Величественный корабль, судьба которого была определена еще до его спуска на воду. Он должен был покорить все четыре моря, он должен был бороздить воды далеко на западе, он должен был стать грозой для всех мореходов мира…

Стоял шум моря. В небе кричали чайки, а на палубе гудели матросы, обступив плотным кольцом двоих сражающихся. Неистовый танец, в который эти оба пустились, был красив, но исход подобных плясок всегда один – смерть. Оба воина были высокими, ловкими, оба они слыли мастерами своего дела и людьми чести. Юноша в алом капитанском камзоле и юноша в черном кожаном одеянии. Сталь лязгала, доски палубы под сапогами бьющихся скрипели, мечи скрещивались и звенели. Дикий танец обуял толпу, которая скандировала и охала единым гласом, когда кто-то из дуэлянтов совершал очередную атаку. Вот кровь окропила дерево и публика утихла. Так мужчины решали свои конфликты. Кровью. Схватка из грациозной пляски превратилась в бойню – красота исчезла, а на смену ей пришло желание вырвать победу, забрав чужую жизнь. Любой ценой. А потом было падение и печальный взгляд фиолетовых глаз, после которого вся жизнь погрузилась в густой непроглядный туман.

Сорок четвертая пробудилась ото сна, но перед ней все еще стоял этот полный отчаяния взор. Взор смерти, который разделил ее жизнь на две части. Агор Аркануа – эти слова будто музыка звучали прямиком из ее прошлой жизни, заставляя трепетать иссушенную и искалеченную душу. Лорд часто ей снился, даже теперь, когда после злосчастной дуэли миновал целый год. Снился именно таким – обреченным, бессильным, что-либо изменить. Каждый раз, когда он появлялся в ее снах, ему суждено было умереть. И почему ей запомнилось именно это? Ни битвы, в которых он разил врага без устали, ни его танцы на балах или красноречивые выступления на застольях? Каждый раз сон начинался с дуэли и исход всегда был одинаков, но всякий новый раз в душе ее таилась надежда, что теперь все может повернуться иначе. А ведь миновало столько темных ночей с тех пор, как ее лорда поглотила пучина. Он сгинул там, где мечтал провести всю свою жизнь. Сгинул, так не успев стать новым Хозяином Четырех морей.

События той жизни стремительно стирались из памяти, забывались с каждым днем, становясь все дальше, превращаясь лишь в одинокие воспоминания, которые ютились в ее голове полузабытыми обрывками прошлого. Образы теряли свои очертания и правдивость этих событий теперь уже не представлялось возможным проверить. Оставалось лишь уповать на собственную память, которая с каждым новым днем выталкивала прочь все, что случилось в те далекие времена. Вера. Так ее звали в прошлой жизни и от произношения этих четырех букв, Сорок четвертую все еще бросало в дрожь. Это странное имя, которое она носила всю свою жизнь, за год просто исчезло вместе с ее личностью. Оно осталось лишь в туманных воспоминаниях, лишь в отзвуках прошлых лет. Осталось там же, где ее родители, где ее друзья и весь ее прошлый мир. Этого имени теперь не существовало, также как и Агора Аркануа. Все было стерто, погребено под страхом смерти.

Сорок четвертая поднялась с твердой кровати и поглядела в мутное зеркало на облупившейся стене, по которой ползла синяя плесень, захватывая пространство убогой комнатушки глубоко под землей. В отражении предстала девушка, распознать возраст которой с первого взгляда было затруднительно. Волос на голове почти не было – каждый день Сорок четвертая обстригала отросшие концы под корень и красила оставшиеся русые волосы чернилами каракатицы. За год она вытянулась, став выше на голову, и сильно похудела – плечи ее, ключица и колени теперь пробивались через потрёпанную серую одежду, которую носили в этих местах. Вид ее был болезненным, изнуренным – следствие проведенных под землей дней, дней без солнца. Тело же ее однако окрепло, мышцы теперь стали упругими, движения – резкими, а инстинкты обострились. И хоть внешне Сорок четвертая была похожа на мальчика, она стала настоящей женщиной. Недавно у нее пошли месячные и за последний год ничего так ее не пугало, как это событие, которое рано или поздно приходит в жизнь любой девочки, чтобы дать понять – она стала женщиной. Страх смерти, когда ее несколько раз едва не поймали бандиты из банд, орудующих на Черном базаре, не шел ни в какое сравнение с той беспомощностью, которая пришла к ней ночю вместе с болью в животе и неведомым ранее самочувствием. Что делать в такой ситуации Сорок четвертая не знала – средств гигиены, которыми изобиловал ее родной мир, в Эрдарии не было и она ни разу не говорила здесь ни с кем о том, что женщины делают в подобных ситуациях. Страх ее подпитывало и то, что по правилам Круга, девочка, у которой начинался менструальный цикл, обязана сообщить об этом главной паучихе – Убабе. После этого девочку начинали поить отваром из орртиша и каладары, редких болотных трав, произрастающих на южных границах Восточного удела. Умелые травники делали из трав зелье – «Тихий Сон», которое за несколько недель ежедневного приема навсегда устраняло кровотечение и попутно уничтожало в девочках возможность к репродукции. Паучихи не могли родить детей – никогда. Кодекс запрещал паучихам вступать в отношения под страхом казни – ни с мальчиками, ни с кем бы то ни было. И «Тихий Сон» притуплял желание это делать – он усыплял всякие чувства влечения, свойственные каждому человеку. Конечно, о своих днях Сорок четвертая не сообщила никому. Она надежно скрывала это и не собиралась пить «Тихий Сон», потому что хоть прошлое ее и было потеряно навсегда, она не оставляла надежд о будущем.