Тайна замковой горы

– Няня Лиззи, что случилось? Кто этот человек, зачем он приезжал? – пристал я к няне. Но она только утирала слёзы и шептала:

– Не спрашивай, мой бедняжечка…

– Почему ты зовёшь меня бедняжкой? – обиделся я.

Но няня больше ничего мне не сказала. Остальные слуги тоже молчали и отводили глаза, когда я обращался к ним с вопросами.

Обед в этот день пригорел, мною никто не занимался. Только няня Лиззи была рядом, но всё падало у неё из рук, отвечала она невпопад и всё время плакала.

Ближе к вечеру приехал ещё один посетитель, на сей раз в коляске. Он прошёл в замок и велел всем собраться в столовой. Меня туда не пустили. Няня увела меня в мою спальню.

Через какое-то время незнакомец уехал. Перед отъездом он пожелал на меня посмотреть. Несколько секунд он так сверлил меня взглядом, что я вспомнил папин рассказ про кроликов, которых удав гипнотизирует перед тем, как съесть.

Но подкрепляться мной незнакомец не стал. Он отвёл глаза и сказал:

– О дальнейшем вам будет сообщено в своё время. Ваше ходатайство о том, чтобы молодой граф находился до улаживания всех формальностей на вашем попечении в замке, будет рассмотрено в установленном порядке. Однако, я ещё раз предупреждаю вас, что, если будет установлено, что вы причинили какой-либо ущерб имуществу семейства Вундерстайнов, вас будет ждать уголовная ответственность. Пломб не срывать. За благополучие наследника вы тоже отвечаете головой.

С этими словами он отбыл.

Я снова кинулся к няне:

– Кто этот молодой граф, и почему он должен жить в нашем замке? И кто такой наследник? И что за пломбы, которые нельзя срывать?

Но ответил мне дворецкий, а не няня:

– Мужайтесь, ваше сиятельство. Так случилось, по воле Божьей (мы все в его руках!), что ваших родителей больше нет с нами. Мост, по которому ехала их карета, обрушился, и они погибли. Сейчас они на небесах. А вы теперь – граф Вундерстайн и наследник. Одному Всевышнему известно, что теперь ждёт вас и всех нас, грешных.

То, что я услышал, не вмещалось в моё сознание. Жизнь была простой и ясной и приносила только радости. Папа и мама всегда были рядом. Другого в жизни я не знал, не представлял, что может быть иначе. Сначала я молчал, потом начал кричать, что это неправда, что я так не хочу. Я требовал, чтобы меня немедленно увезли к родителям. Но слуги только плакали и шептали слова утешения.  Кроме потери хозяев, которых они очень любили, Микельсы понесли и личную утрату. Погибла их дочь Ленни, горничная мамы. Кроме родителей и Ленни погибло ещё двое: камердинер отца Филипп и кучер Христофор. Всего пять человек.

Никто особенно не расследовал, как я полагаю, отчего обрушился мост. То ли он был ветхим, то ли кто-то это подстроил. Трудно сказать. Это был деревянный мост через глубокий и узкий овраг, на дне которого протекал ручей. Сейчас этого места не узнать. Ручей взят в трубу, овраг засыпан. Я тебе показывал, где это. Много лет спустя, когда я вступил в права наследства, я решил в память о трагедии, унесшей жизни пяти человек поставить на этом месте памятную часовню.  Впрочем, ты сам хорошо это знаешь.

Следующие дни я помню смутно. Припоминаю, что вся прислуга ходила в трауре, а я никак не хотел надевать чёрный бархатный костюмчик, потому что отказывался верить в смерть родителей. Все комнаты, кроме моей спальни и малой гостиной были заперты и опечатаны. Кругом сгустилась атмосфера скорби и неопределённости.

Именно в это время я вообразил, что смогу вернуть родителей, если, как принц Венциан, пойду на их поиски. Но у меня не было ни мудрого учителя Гнозиуса, который смог бы мне всё объяснить, ни волшебных предметов. Я требовал у няни Лиззи, чтобы она мне дорассказала до конца сказку о принце Венциане, но няня уверяла, что такой сказки она не знает.

Не помню, сколько дней прошло с того ужасного дня. Думаю, недели две – три. Время от времени приезжали какие-то люди, подолгу сидели с дворецким, показывали ему какие-то бумаги. Микельс-старший что-то доказывал, просил. Уже много позже, через двенадцать лет я узнал, что всех слуг рассчитали и предложили покинуть замок. Все так и поступили. Осталось только семейство Микельсов. Идти им было некуда. Все Микельсы испокон веку жили в замке и другого жилья не имели. Наконец те, кто решал мою и их судьбы, согласились, чтобы Микельсы перебрались в самый маленький и ветхий флигель, прилепившийся к замку (сейчас его уже снесли). Там было всего две комнатки. Камин (причём неисправный и дымящий) был только в одной из комнат. В таких условиях предстояло жить верным Микельсам. При этом их ещё обязали платить арендную плату. Им объяснили, что раньше бесплатная крыша над головой им полагалась, как часть оплаты за службу, но сейчас в их услугах больше никто не нуждается.

Сразу расскажу тебе, как жили Микельсы дальше. Прочистили дымоход камина, собрали в лесу сухие ветки и валежник и кое-как пережили зиму. Следующей весной засадили огород в тайном садике. Хорошо, что про это место никто из посторонних не знал, а то наверняка запретили бы Микельсам пользоваться этим клочком земли. Нужны были деньги на жизнь и на оплату аренды. И все Микельсы искали в городе любого заработка. Анне вскоре исполнилось семнадцать лет, и её взяли горничной в гостиницу. Место было хорошее, и Анна старалась изо всех сил. В миловидную и работящую девушку влюбился сын хозяев Антоний. Родители не возражали против этого союза. Все обитатели замка, независимо от того были это хозяева или слуги, пользовались в городе большим уважением. Анна была умна, прекрасно воспитана, имела хороший, добрый характер. На бедственное материальное положение будущие родственники закрыли глаза, тем более что жених не имел денежных затруднений. Самой Анне тоже нравился хозяйский сын, и вскоре дело было слаженно.

Надо сказать, что Анна переняла от своей матери (моей няни Лиззи) умение хорошо готовить, знала рецепты многих редких изысканных блюд, которые подавали к столу в замке и в господском доме в Флизберге. Анна предложила готовить эти блюда в трактире при гостинице, и доходы трактира сразу выросли.

Прошло ещё несколько лет. В трактире появилась новая горничная Фанни. Анне понравилась скромная и трудолюбивая девушка и вскоре они подружились. Наш теперешний дворецкий частенько приходил в гостиницу к сестре. Для него всегда находилась работа. Он колол дрова, помогал с ремонтом, закупал и привозил продукты. Родители к тому времени постарели, часто недомогали и уже не могли зарабатывать на жизнь. Поэтому вся надежда была только на сына и дочь – Анна тоже помогала родителям.

Стариков очень волновала моя судьба. Они ничего обо мне не знали. Несколько раз в замок наезжала моя опекунша. Каждый раз она что-то увозила с собой. Микельсам очень хотелось спросить её обо мне, но они не решались попадаться опекунше на глаза, опасаясь, что та рассердится и изгонит их из последнего пристанища. Старика дворецкого терзала мысль о том, что, если со мной что-то случится, род Вундерстайнов прервётся, и замок унаследуют какие-нибудь дальние родственники, или он отойдёт в государственную казну. Тогда и роду Микельсов, много лет состоявшему на службе Вундерстайнов и замка придёт конец. Всё же он надеялся, что я, достигнув совершеннолетия и вступив в права наследства, посещу замок и вспомню своих старых слуг. Сам он уже не мечтал дожить до этого времени, поэтому настойчиво обучал сына всем тонкостям службы. И, как ты знаешь, сын всё твёрдо усвоил, мне даже порой хочется, чтобы он хоть иногда не так рьяно соблюдал все многочисленные правила и обычаи. Но когда вижу, что ему это доставляет огорчение, стараюсь потерпеть.

Ещё родители переживали, что сын до сих пор не женат. Он был молод, хорош собой, мастер на все руки. Но отсутствие жилья и постоянной работы отпугивало многих невест.

Обрёл свою вторую половину молодой Микельс тоже в гостинице. Он давно поглядывал на горничную Фанни. От сестры узнал, что девушка – сирота, к тому же родня после смерти родителей фактически вытеснила её из родительского дома. Так что Фанни жила в небольшой каморке при гостинице. Несмотря на все трудности, Фанни не утратила живого и лёгкого характера. Микельс обрадовался, что девушка была ему ровней. Ты ведь его знаешь. Гордый характер никогда не позволил бы ему ухаживать за богатой невестой, рассчитывая на её приданое.