Страница 26 из 42
Я села и проводила выпорхнувшую из комнаты девушку взглядом, моргая и отчаянно старясь не зевать. На улице было светло, но солнце явно встало совсем недавно. Побрела в ванную, надеясь освежить водой свою заспанную физиономию. Натянула новый комплект кремового белья и телесные чулки. Потом вспомнила крой платья и сняла верх. Надела халат и пошла искать невесту или Сержио.
Но дом словно подменили. Я твердо уверена, что вечером нас было только пятеро, сейчас же здесь суетилось не менее пятнадцати человек. Как я поняла, это были визажисты и парикмахеры. И еще несколько гостей. Вроде. Шум и громкие разговоры на итальянском и испанском я слышала еще из комнаты. А теперь я просто оглохла, потому что все вокруг торопились и старались перекричать друг друга. К сожалению, романские языки я практически не понимала, не было необходимости учить, так что теперь я застыла на пороге, растерянно озираясь.
К счастью, меня нашел Сержио.
— Пойдем, — поманил он меня, и я с облегчением перебежала в соседнюю комнату, по дороге чуть не столкнувшись с дамой, нагруженной несколькими огромными букетами, — тебе нужно позавтракать, потом на это совсем не останется времени.
Я позволила себя увести на кухню и усадить за стол, но есть не хотелось совершенно. Царящая вокруг суета заразила и меня, и я сидела как на иголках, пытаясь как можно быстрее выпить кружку кофе, что Сержио поставил передо мной. Но кофе был горячий и крепкий, так что быстро не получалось никак.
— Инга, — улыбаясь, окликнул наблюдавший за мной мужчина, — успокойся. Ты все успеешь. Сейчас еще восьми часов нет.
— Правда? — поддавшись суматохе, я даже не догадалась глянуть на время, — почему тогда все так торопятся?
— А, не обращай внимания. Это все мама. Она главный паникер в нашем семействе.
Словно в подтверждение его слов, на кухню заскочила Анна-Мария. Увидела меня и всплеснула руками:
— Инга, carina, бежим скорее, визажист уже ждет!
И я нервно подскочила, уже готовая бежать.
— Мама, ну что за спешка? Вы все успеете.
Но Анна-Мария лишь укоризненно посмотрела на сына, схватила меня за руку, и мы бегом рванули обратно в мою комнату.
Все остальное слилось в моей голове в яркий и фантосмагоричный калейдоскоп. Меня красили, причесывали, помогали одеться. Громкие голоса, резкие движения и яркие образы в конце концов превратились для меня в белый шум, не мешая размышлять об отвлеченных вещах. Так что я погрузилась в работу, доделав в голове танец для Эстель. И это ничего, что девушка не танцовщица, моя задача постоянно занимать мысли привычной работой, не позволяя эмоциям добираться до сознания.
Наконец, все были одеты и накрашены. Кроме меня в ярко-красных платьях подружек оказались еще две девушки. Обе, как я поняла, тоже одаренные. Анна-Мария выбрала себе нежно-бирюзовое легкое платье, Антонио — серый костюм-тройку. Сержио был в кремовых брюках и жилетке, а шейный платок, повязанный замысловатым узлом, был того же глубокого алого цвета, что и мое платье.
Уезжали мы на двух украшенных белыми цветами машинах. В одной — невеста с подружками. В другой — ее родители и брат. Буквально пятнадцать минут пути, и мы выходим прямо на берегу моря. Солнце стоит уже высоко над головой. На море штиль, и невысокие волны лениво лижут песочный берег. Лёгкий бриз забирается под одежду, но от нервного напряжения мне не холодно.
Почти у самой линии прибоя установлена украшенная белыми розами арка. Около нее гости — порядка тридцати человек. Мазнула по ним взглядом — все нарядные, но в светлых легких одеждах. Чуть в стороне собраны белые полотняные шатры. Под ними фуршетные столы, лавки, небольшие круглые столики со стульями. Все такое романтичное, нарядное и очень роскошное.
Я возвращаюсь глазами к арке. Вижу священника, что стоит перед ней и красивого молодого человека с рыжими вьющимися волосами, которые легонько перебирает ветер. На нем белый костюм, но волосы такие яркие, что я сразу думаю о пламени. Перевожу взгляд на Эстель. Она невероятно прекрасна в своем бело-пламенном платье, с убранными наверх волосами, глазами в цвет стального весеннего моря, и губами — яркими, почти как рисунок на платье. Лед и пламя, невинность и порок. Она нервничает, терзая ленточку на букете, но улыбается.
Антонио предлагает ей руку, она кладет свою ладошку на сгиб его локтя, и отец ведет невесту к суженому, который от нетерпения делает пару шагов ей навстречу. Мы с девушками идем следом, а мама Эстель отходит в сторону к гостям.
Все случилось, когда до арки оставалось несколько шагов. Я моргнула, а когда, спустя долю секунды, открыла глаза — вокруг разверзся ад. Ярким факелом вспыхнула цветочная арка, раздались громкие крики, растерянные люди шарахнулись от огня и жара. Потом разом загорелись нарядные шатры. Запахло гарью, и ветер сразу принес темный дым. Я закашляла, растерянно оглядываясь. Дезориентированная и абсолютно ничего не понимающая. Вокруг кто-то бегал, кричал, кажется даже плакал. Вскрикнула, когда Сержио схватил меня за руку и рывком вытащил на чистый воздух.
— Беги к машинам, — приказал он, и я послушалась. Тем более, что большинство людей тоже бежали к стоянке. Краем глаза я даже заметила отъезжающую машину. Отбежала на несколько шагов и оглянулась. Вроде, никто серьезно не пострадал, но кто-то кричал, суетливо и бестолково мечась среди дыма и искр. Когда Сержио также за руку вытащил женщину на открытое место, я поняла, что это была Анна-Мария. Она плакала, пытаясь что-то объяснить Сержио. Видимо, он понял, потому что кивнул и снова исчез в дыму. О боги, откуда же столько чада? Но тут же ветер, словно отвечая на мой вопрос, дунул в лицо запахом горелого пластика. Огонь был такой силы, что горела и плавилась приготовленная для фуршета мебель.
Я подбежала к Анне-Марии и взяла ее за руку, стараясь успокоить.
— Эстель, — всхлипнула она отчаянно, — Эстель пропала.
Глава 18 Мэтт
Я начал мерзнуть. Постоянно. Никогда не думал, что холод — это настолько мерзко. Помню, когда-то давно Катерина сказала, что мне невероятно повезло в том, что я не испытываю холода. Теперь я понимаю, что она имела ввиду. Включил отопление на вилле на полную мощность. Приходящая домработница косится то на меня, то на залитую солнцем лужайку перед домом, но молчит. И правильно делает. Я ни с кем не намерен разговаривать. Я намерен подохнуть. Желательно безболезненно, но тут как повезет. А с моим везением легкого конца мне не видать.
Целыми днями я сижу и смотрю записи со своих клубов. Сейчас я не знаю, правильно ли поступил, отдав указание установить камеры. Это было еще до того, как я ушел из дома Ворона с Катериной, оставив Ингу в объятиях итальянца. Помогает ли мне то, что я вижу любимую или только продляет мою агонию? Но не смотреть я не могу.
Она работает как одержимая, меняет команды, переезжает из города в город. Пискапо нет рядом, но однажды я ловлю обрывок разговора, и все становится на свои места.
«Спасибо, но я отдохну потом. Мы с женихом планируем отпуск на юге Европы».
И снова адская режущая боль, черные мертвые негнущиеся пальцы и злость, которую я глушу огромным количеством алкоголя. В такие моменты я не рад своей живучести, специально сдерживаюсь, не залечивая разрывы, но магия исцеления находит пути, как вода щели. И с утра я жив, здоров, и, к сожалению, абсолютно трезв.
Вызвал нотариуса и переписал завещание. Клубы — моя личная собственность, я давно вышел из семейного бизнеса. Поэтому могу распоряжаться ими по своему усмотрению. Моя девочка любит свое дело и хочет независимости, а мой бизнес сможет ей ее обеспечить. Остается только надеяться, что гордость не помешает любимой принять мой подарок.
Снова включаю видео. Инга смотрит прямо в камеру, как будто видит меня, улыбается именно мне. Показывает язык с лукавой усмешкой и начинает танцевать. Это мой любимый фрагмент, засмотренный на несколько десятков раз. Я запросил запись готового представления. Девушка из Краковского филиала чем-то похожа на Ингу, но я даже не стал досматривать шоу, чувствуя себя так, как будто обманываюсь суррогатом. Хотя это алое струящееся платье смотрелось бы на Инге исключительно хорошо. Отдал распоряжение изъять номер из программы. Не знаю, что мною двигало, но, казалось, любимая вложила в него кусочек души, а я хочу оставить его только для себя. Понимаю, что веду себя глупо, но не могу остановиться. Снова включаю любимую запись с самого начала. Инга улыбается, показывает язычок, танцует. И еще раз. Еще.