Аритмия

— Пойду посмотрю его шедевры вблизи, уж больно красиво рисует, — поправляю лямку портфеля на плече.

— Дарин, — Саша касается моей руки и как-то странно меняется в лице. — Ты… поосторожней с ним.

Такая реакция слегка озадачивает.

— Как будто в клетку ко льву меня отправляешь, — рассматриваю россыпь теплых, солнечных веснушек на ее щеках.

— В каком-то смысле так и есть, — на полном серьезе заявляет она. — Ян… опасный, ясно? Лучше не привлекай к себе внимание.

«Опасный». Какая странная характеристика…

— Спасибо за предостережение, Саш, но я не люблю вот так с ходу навешивать на людей ярлыки, — осторожно высвобождаю свою руку.

Теперь уже из принципа к нему подойду. Что в этом такого? Не набросится же он на меня с кулаками? Смешно.

«Опасный».

На моего брата вот так же клеймо вора поставили в школе…

Так случилось, что он связался с нехорошей компанией и по глупости попал в неприятную ситуацию. Что называется оказался не в то время, не в том месте. Один единственный раз, но и этого оказалось достаточно… Чуть что происходило, так сразу на него все думали. Справедливо разве?

Уверенной походкой пересекаю газон и, чуть не угодив под автоматическую систему полива, незаметно подкрадываюсь к сидящему на корточках парню. Встаю позади него, немного левее.

Он занят детализацией окосевшего ослика Иа. Я — тем, что с интересом разглядываю его сосредоточенный профиль, темные завитушки волос и сережку в левом ухе.

— Борис Заходер оценил бы иллюстрации. Но не сюжет, — все-таки не могу удержаться от комментария, наблюдая за тем, как виртуозно он орудует кистью. — Протест?

Его рука прекращает рисовать, а сам он поворачивается и медленно-медленно поднимает голову.

Слова Саши сами собой всплывают в памяти. Потому что стоит нам встретиться глазами — и мой боевой настрой испаряется.

— Дарина Арсеньева, — спохватившись, представляюсь я.

Надо было начинать именно с этого, Даш.

— Новенькая в вашем классе, — поясняю торопливо.

— И?

Парень смотрит на меня совсем не по-доброму.

— И… я рассчитываю на взаимовежливость, — отвечаю после неловкой паузы, образовавшейся вследствие моей растерянности.

— Это явно не по адресу, — отворачиваясь, равнодушно отзывается он.

Что ж… Похоже, дружелюбие — не его конек.

Смотрю на то, как ветер играет с его волосами, и чувствую в себе какой-то глупый, необъяснимый порыв.

Я бы хотела потрогать эти темные завитушки…

— Мне понравилось как ты рисуешь, и я решила подойти, — зачем-то объясняюсь.

— Подошла?

Такая откровенно негативная реакция немного сбивает с толку. И огорчает, что уж там…

— А ты умеешь расположить к себе собеседника, — хмыкаю я.

— Слушай, собеседник, — снова поворачивается ко мне, и на этот раз даже не пытается скрыть раздражение. — В данный момент я не особо настроен на диалог.

Губы помимо воли трогает улыбка. Ершится… Намеренно демонстрируя агрессию.

— Да ты сама любезность…

— Это мое второе имя, — острит мальчишка.

— Но я все равно рада знакомству, — заканчиваю свою мысль.

— Так ты знакомиться пришла?

Пристальный, оценивающий взгляд задерживается на моем лице, а потом медленно спускается ниже.

Шея, скромный вырез на блузке, юбка, из которой я выросла. Голые ноги…

Румянец заливает щеки со скоростью света. А когда пальцы его левой руки неожиданно касаются чувствительного местечка под коленкой, я и вовсе перестаю дышать.

— Секунду, — невозмутимо произносит он, окуная тонкую кисточку в черную краску.

Нервно сглотнув, молча наблюдаю за тем, что будет происходить дальше. Любопытство ведь не порок… (Хотя мама со мной точно не согласилась бы).

Замираю. Потому что он наклоняется ближе, и кончик кисточки касается моей обнаженной кожи. Почти у самого краешка черной ткани. По ощущениям это слегка щекотно, но до ужаса волнительно… Сердечный ритм мгновенно сбивается, а тело стремительно покрывается мелкими мурашками.

Что он там рисует не ясно, да и вряд ли я могу думать об этом в такой неловкий для меня момент. Ведь только что его ладонь уверенно скользнула выше.

— В субботу, поклонница творчества Заходера, — говорит, поднимая голову.

Щурится от лучей палящего солнца, а я снова бесстыдно его разглядываю.

Он мне нравится. Вот так сразу. И это… пугает гораздо больше, чем та характеристика, которую выдала Александра.

— Не раньше шести.

Его слова приводят в чувство. Особенно когда он, потеряв ко мне всяческий интерес, возвращается к своему занятию.

В субботу, не раньше шести?

— Что?

Нахмурившись, выставляю ногу вперед и наклоняюсь ниже.

На моей ноге красуются цифры, выведенные аккуратным, каллиграфическим почерком. Я так понимаю это номер, по которому я должна позвонить. Даже время и день в устной форме обозначил.

Оригинально… но мне совсем не до смеха.

— Ты неверно истолковал мои слова, — скрыть обиду, так явственно звенящую в голосе, не удается.

Снимаю портфель с плеча, достаю оттуда салфетки и бутылку с водой.

В субботу, не раньше шести.

Возомнил о себе невесть что!

Стираю дурацкие цифры и ругаю себя за излишнюю инициативность, которую он расценил совсем не так, как мне хотелось бы.

— Абрамов, ты совсем совесть потерял? — раздается совсем близко. Я даже вздрагиваю от неожиданности.

— Нельзя потерять то, чего не имеешь, — отзывается он нехотя.

Неподалеку от нас стоит Венера Львовна. Разглядывает не в меру веселых персонажей известного мультфильма и мрачнеет с каждой секундой все больше.

— Какой срам! — громко возмущается методист, приподнимая очки. — Так испоганить советский мультфильм! ХАРИТОНОВА!

— Я тут.

Сашка появляется рядом уже через полминуты.

— Убрать лишнее! Исправить! Закрасить! НЕМЕДЛЕННО! А ты… — указывает на парня длинным пальцем, украшенным массивным кольцом, — за мной, в кабинет директора.

— Подойду в чистилище после завтрака, — сообщает он, вставая и выпрямляясь во весь рост. — Часы вам в помощь. Сейчас законная перемена.

Забирает у меня бутылку, выливает оставшуюся воду себе на руки и уходит.

— Рубашку застегни! — кричит она ему вслед. — Исчадие ада, а не мальчишка!

— Так исключите его! Давно пора! — советует Сашка, закатывая рукава блузки.

— Избавиться от неугодного проще всего, но его проблему это не решит, — качаю головой.

— Зато проблем поубавиться у всех остальных! — деловито заявляет рыжеволосая, вооружаясь кисточкой.

— Молодец, новенькая! — хвалит меня Венера. — Высшая цель учебного заведения — воспитать достойную, всесторонне развитую личность!

— Всесторонне развитую возможно… Но достойную — нет. По крайней мере, конкретно в его случае, за десять лет вам этого сделать так и не удалось… — обреченно вздыхает Саша.

Глава 8. Беркут

Мне нравится гимназия имени Попова. Потому что здесь созданы абсолютно все условия для качественного обучения. Сверхновое оборудование: интерактивные панели и доски со множеством функций, кабинеты инженеринга, медицины. Интересные факультативы и курсы на выбор. Сильные, высококвалифицированные педагоги.

Жаль, что не все обучающиеся этой замечательной школы могут по достоинству ее оценить. Я вот, например, использую открывшиеся возможности по полной. Потому что, в отличие от них, мне есть с чем сравнить.

С первых дней я погружаюсь в учебу. Что до остального… то я, честно говоря, не особо продвинулась в вопросе приобретения друзей. Влиться в подростковый коллектив непросто, а когда ты не желаешь отсиживаться на скамейке запасных, так тем более. И это я не только волейбол имею ввиду. За то недолгое время, что я провела здесь, мне удалось понять одну простую истину: если ты хочешь быть первым, будь готов к тому, что многим это не понравится. Вот прямо как моя игра…