Страница 87 из 115
Долбать меня дятлом! Куда это нашу Аристарховну повело, да ещё в третьем роде о себе? Нет, я ничего не имею против облагодетельствования страждущих, хоть и стремновато малость. Бабёнка получилась неплоха себе. Просто из моего мозга никак не выветрятся кое-какие ограничения по педо- и старушкофилии, несмотря на богатую чикину практику. Ничего не произнёс в ответ и потопал за ней в избу.
В большой комнате, где раньше целительница производила приёмы, на разложенном диване обнаружилась Инна. Всё свершилось именно так, как я и хотел. Осталось только выяснить, с помощью какого биополя Авдотья вычислила о наших с ней отношениях. Девушка спала, так как из-за сильных болей ей был дан обезболивающий сбор с усыпляющим эффектом. Мы с Авдотьей расположились на кухне и общались шёпотом. Она рассказывала, как сегодня утром к ней нежданно-негаданно завалилась толпа крупногабаритных мужиков, возглавляемых недавним знакомым Александром Николаевичем. Они привезли его больную дочку, лечение которой обговаривалось ранее, оставили здесь и велели ждать какую-то другую бабку-ведунью. Высокий чин заявил, что если скрытная бабулька выполнит своё обещание, то на её голову просыпется дождь из разнообразных благ и ништяков, какие только она соизволит пожелать. Авдотья от всех этих турбуляций пребывала в дичайшем шоке. Никаких других целительниц, по её компетентному мнению, здесь в округе больше не водилось.
— Мальчикова нога исцелилась, и вы помолодели не просто так. Значит, место тут у вас какое-то благодатное, — выбуркнул я своё мнение.
— Раз ты так считаешь, то пусть квартируется у меня эта барышня. Не пролежит, чай, мне диван, — хмыкнула Авдотья, — Молочка козьего попьёт, мясца куриного поест. Авось на самом деле лучше станет себя чувствовать. Денег на неё отец оставил предостаточно. Можно целый год нужды не знать.
— А когда она проснётся?
— Кто же её знает? Я ведь не лечащий врач. Как сама пожелает, так и очнётся.
Я посидел какое-то время рядом с Инной на табуретке. Хотелось бы с ней общаться обо всём на свете, просто слушая и наслаждаясь её голосом. Но и просто пялиться на прекрасные черты доставляло мне немыслимое удовольствие. Не выдержал и наклонился, чтобы поцеловать девушку, но не успел. Она открыла глаза и посмотрела удивлённо.
— Ты кто?
— Не узнаёшь санитара в просторской больнице? Подрос я немного, поправился и сильно изменился.
Наморщила лоб, потом заулыбалась:
— А вспомнила! Тебя Пашей звать, кажется. Ты тогда очень худой был. Песни замечательные исполнял на гитаре.
— Ноу проблем, — метнулся я на мансарду за стильной Элгавой.
Вскоре уже сидел и бренчал популярную в девяностые годы песенку Вячеслава Быкова «Любимая моя», развлекая свою любимую. Девушка вдруг застонала, пережидая приступ боли. Подошла Авдотья и напоила больную чем-то пахучим, а меня с руганью прогнала с табуретки. Поплёлся к себе наверх. Там расположился на диване в удобной позе и занялся подготовкой к исцелению подопечной. Мои ведьмочки откровенно пасовали перед сложным случаем. Пришлось полагаться только на свои силы, вернее, на знания, надыбанные из небесной библиотеки.
Примчался дедок и оглушил сообщением, что по приказу Чебрикова в Балабино хватают всех подряд без разбору, в разной степени близости к погибшему Серёге. Чтобы я хоть ещё один разок позволил себе помогать этим дуроломам! Попросил Семёныча проверить заинтересовавшего меня и стоящего на приколе на улице «козла». Машина оказалась нашпигованной парочкой мужчин в гражданке. Мда, выводы излишни.
Погнал в городок, звонить таисиным друзьям по выданным мне номерам телефонов. К бабульке решил не ходить, побоялся невольно сорваться на неё и обидеть крепким словцом. У здания дирекции, вдруг вспомнил, что звонить вообще-то некуда. Абоненты пока не обзавелись сотовыми телефонами и поэтому пребывают в Балабине вне зоны доступа. Грязно выругавшись и помянув чёрта, тут же увидел старшего Шиловского. Тот тоже меня увидел и радостно помахал рукой. Надо же, не только со мной мутации проистекают. В особенности, когда кое-кто люлей отведывает.
Толян подкатил ко мне с обалденной новостью. К нему домой самолично наведался король советского рока — Стас Намин. Он де набирает новую команду, и склоняет бывшего худрука занять у него одну из вакансий. Толик пообещал замолвить за меня словечко, и предложил немедленно встретиться со знаменитостью. Я малость стушевался под таким напором и предложил пойти позднее. Не с пустыми же руками по гостям ходить. Музыкант замахал на меня руками, отметая все сомнения, и чуть ли не силой потащил почему-то не к своему дому, а в сторону клуба.
Прошли вестибюль ДК и по коридору мимо творческих студий, зачем-то пробрались в закулисье, где когда-то мне пришлось кошмарить Йосика Давыдыча. Наткнулись там на группу мужчин, среди которых один показался мне сильно похожим на Угрюмого. Подробнее рассмотреть его не удалось. Чья-то сильная рука зажала мне лицо резко пахучей тряпкой.
Пришёл в себя, скованный наручниками, на жёстком полу в грузовом фургончике. Меня куда-то везли. Голова просто раскалывалась от боли, а по телу волнами разливалась слабость. Просканировать находящихся поблизости моих похитителей никак не удавалось. Кажется, я зачётно влип. Отмеренный мне срок пребывания в советском раю со всякими всемогущими приколюхами возможно подваливал к неизбежному концу, и миссию в этом мире можно смело считать проваленной. Горше всего было осознавать, что не смог помочь Инне. Медлил зачем-то. Смерти по понятной причине не боялся.
Транспортное средство наконец-то остановилось. Меня выволокли во двор роскошного двухэтажного особняка в самом, что ни на есть, новорусском стиле. Будто в своё время вернулся.
— Эй, кто там есть? Хорош дрыхнуть! Принимайте нового петушка, — завопил один из моих конвоиров.
Из дома вытащился пожилой, тощий до неприличия хмырь, чем-то похожий на моего постаревшего носителя. Окинул всех мутным взглядом и изрёк:
— Чё разорались то? Не развалились бы, подождамши.
— Децал, в рот те эклер! Не сдох ещё? — отреагировали на него приехавшие.
— Не дождётесь! — по-еврейски отбрехался хмырь.
Криминальная братва достала себе покурить и расположилась основательно побазарить. Темы касались, в основном, баб и политики. Бабы, они и в Антарктике бабы, а вот политика вертелась буром вокруг событий в Балабино. Кого-то из братвы ментам удалось прищучить за яйца.
— Этого как определять: для утех, или для работ? — поинтересовалась принимающая сторона, кивнув в мою сторону.
— То как босс решит.
— Где его цепанули?
— Один чувачок его заказал. Мешал жить.
— Мож отхарим его паровозом? — вскинулся один из бандитов, самый мелкий.
— А после Индюк тебя самого отхарит. Забей. Тебе чё, баб мало? — урезонил его Угрюмый.
Значит, попал всё-таки я к этому Индюку. Твою же ассамблею! Стало ещё тоскливее на душе.
— Лады, гоните его в стойло, — распорядился Децал.
Я получил пинок под копчик и потопал в сторону гаражных полуоткрытых ворот. За ними обнаружилось просторное помещение с зубастой Волгой и ещё с какой-то иноземной хренью. Опелюха, кажется. В глубине гаража располагалась дверь. Бандиты вызвонили двух рослых и заспанных парней. Один был голым по пояс и в хебешных брюках, другой — в халате на голое тело. Оба в тапках. Который в халате был так похож на моего наилучшего кореша из прежней жизни и фантастического трейсера Серёгу Гребневского, «Гребня» то есть, что я чуть не уписался. Ну, просто одно лицо, волосы, фактура. Только руки чистые, без наколок.
Дубари оглядели меня, зло щурясь, расковали и заставили раздеться полностью.