Страница 24 из 115
Глава 7
Суббота, 22. 02.1975 г.
Дошли до его подъезда, попрощались с эскортом и поднялись в квартиру. Чинок первым делом предложил принять душ, обмыть потные тела. В ванну умудрились залезть все трое и с упоением принялись подробно изучать моё тело, вернее, побои на нём. Экскурсоводом по этой теме заделался Змеина. Он компетентно объяснял как, с какого положения и каким предметом наносились удары по мне. Даже поневоле закралось предположение об его участии в моём избиении. Раны уже не производили того жуткого впечатления, как раньше. Кое-где оставалась только легкая желтизна.
Гораздо больше вопросов возникло по поводу моего усовершенствованного тела. Глаза ребячьего капитана горели жуткой завистью. Не особо напрягаясь, я доказал связь между битьем и получением красивых мускулов. Захотелось приколоться малость. Судя по взглядам Жеки и Вовки, ожидается в скором времени некое леденящее душу событие, а дядя Витя навеки побоится брать в руки ремень.
Накупавшись, выползли на кухню с полотенцами на бёдрах для обещанного разговора. Рассказал о случае у кассы и что мне нужно убираться подальше от дядиных глаз. Чинок всполошился, даже побледнел:
— Зачем тебе уезжать? Завтра игра на выезде. Оставайся, у меня заночуешь.
— Я с Вовкой договаривался только на одну игру. За интересы дяди Коли мне впахивать никакого желания нет после его поступков. В ментовке меня почти убили, но могли сразу выпустить, стоило бы Шумилову пару словечек за меня замолвить.
— Обижайся на дядю, а нас не наказывай! — заканючил Жека и зачем-то принялся оправдывать директора, — Николай Михайлович за тебя переживал. Ездил сам в балабинскую милицию выяснять. Не держи на него зла, пожалуйста, Чика.
— Чики здесь нет. Его предали и убили, — развёл я руками, — Доставай тугрики и давай расставаться.
— Паша, пойми. Мне очень нужна победа в турнире. Не буду ничего объяснять. Просто очень нужно. Хочешь, на колени перед тобой встану? — умоляющим голосом зачастил Чинок.
— Мне то что? Хоть плашмя ложись. Делай, что твоя душа пожелает, только деньги мои верни, — разошёлся я.
— Ты голым по улице пробегись. Он такое любит, — вякнула коварная Удавина.
Удавлю когда-нибудь это вредоносное существо.
— Когда я такое любил? Чё ты мелешь, Медь! Сам постоянно норовишь голую жопу свою кургузую мне показать, да причиндалами перед моим носом постоянно махаешь, — взвился я.
Чинок встал и стянул своё полотенце с тела, оставшись полностью голым. Стал обуваться. Видно было, что он сильно переживал будущий позор. Губы сильно тряслись.
— Ладно, я согласен играть дальше, — психанул я, — Но за это ты тоже кое-что для меня сделаешь.
Сделал театральную паузу. Голый пацан задвигался как-то обрадованно. Если он вдруг бы стал собакой, то сейчас вилял вовсю хвостом, ожидая команды хозяина.
— Расскажешь мне наедине причину своего страстного желания победить в этом турнире. Только абсолютно честно, без утайки.
Женёк после некоторых колебаний согласился. Видать, ему предстояло исповедаться мне в чём-то таком, глубоко личном, интимном. В том, что гораздо значимей стояния на коленях, бега голым по улицам и прочих жутких унижений для пацана. Ладно, понимаю. Найдём иное время без вовкиных ушей.
— И ещё. Гонять меня на игры с аутсайдерами не стоит. Я и так сегодня выложился, что еле костьми двигаю. Искателей можете сами погасить без меня, — добавил условия.
Ребячий хоккей мне, откровенно говоря, поднадоел. Вернее, игра за всех, напоминающая вытаскивание бегемота из болота. К тому же завтра мне хотелось взглянуть на концерт. Займут ли спектровцы первое место? Сам от участия постараюсь как-нибудь уклониться. Хватит дёргать судьбу за усы.
— Прости меня, Чи…, Серёж. Ты, наверное, голодный? Я щас тебе бутербродов настругаю. С чаем поешь. Дома ничего не приготовлено. Я к маме на работу бегаю кушать, — захлопотал Жека.
Согласился, конечно же. Змей тоже пожелал, проглот несчастный. Когда он только наестся? Как, кстати, там у него дела с обустройством в Роще складываются:
— Медь, ты с Шумиловым договорился насчёт учиться и жить здесь дальше?
— Там кучу документов надо будет выправлять в просторской школе. Батя заявление должен написать…, - начал объяснять пацан.
— Я ведь своё обещание выполнил. Помог команде победить подольских. Теперь твоя очередь выполнить своё обещание, — напомнил ему.
— Батя может разозлиться, — возразил Вовка.
— Пусть Шумилов его убеждает. Женёк, надави своим авторитетом, пособи этому злыдню перебраться сюда, — подбросил ещё условие.
— Обещаю, дорогой друг, — снова согласился капитан и даже руку приложил к своей груди.
Завершив перекус, стали потихоньку собираться на выход. Чинок выдал мне четвертак и принялся уговаривать пойти с ним на сеанс. Не хотелось попадаться лишний раз на глаза директору, но и без дела слоняться по улицам тоже не вдохновляло. Попросил снова превратить меня в Козлова. После мы быстро оделись и помчались на пятой скорости в ДКС.
Участвовать в шахматном сеансе не собирался. Деньги приятно шелестели в кармане. Просто прогуливался симпотным блондином по холлу и наблюдал за разгоравшимися страстями на столиках. Шахматистка оказалась брюнеткой рыхлой консистенции и возраста неопределённого, с широченными мужицкими плечами и чёрными профессорскими очками. На недавно прошедшем городском чемпионате Москвы она чего-то там достигла. Жека говорил, что Шумилов уговаривает её участвовать в составе своей команды на областном соревновании общества «Урожай» в марте.
Капитан с прочими ассистентами грамотно опекали маэстрицу. Среди её клиентов замечались знакомые лица. Мерцали своими стёклами булгактерные маньяки, морщил лоб борода клинышком, пришли и другие местные любители шахмат. Помучить свой интеллект привалило немало отдыхающих. Змеюге на шахматах было откровенно скучно, и он свалил неизвестно куда со своим эскортом. Наверное, поскакал получать комплекс благ согласно санаторному прейскуранту.
Директор появлялся пару раз, интересуясь дебютом шахматистки. Я старался в этот момент отвернуться, или отойти подальше. А на досках творилось форменное безобразие. Не знаю, как шахматная дама умудрилась успешно участвовать на чемпионате Москвы, но команда любителей раскатала её здесь в пух и прах. После чего эта особа не нашла ничего лучшего, как обругать Шумилова, заявив, что он специально подсадил на сеанс сильных игроков, чтобы её унизить. Об этом мне потом рассказал Жека. Откуда было знать бедному дяде, что она вдруг оказалась очень близка к истине, но не с той стороны, которая касается дядиных злоумышлений. Из случайно подслушанных разговоров выяснилось, что отдыхать в наши края со страшной силой рванули тучные стада шахматистов разной степени маститости, прослышав о появлении некоего малолетнего дарования. Молва создавала самые невероятные предположения по возрасту таинственного гения, вплоть до грудничкового, агукающего свои ходы ассистентам прямо из коляски. Говорилось еще, что им были брошены вызовы Фишеру и самому Бронштейну. Бронштейн вроде бы сразу слёг в больницу с сердцем, а у Фишера случилась истерика с громкими заявлениями о прекращении шахматной деятельности.
Злые шахматные дяденьки, не найдя мальчонку на сеансе, имели несчастную кандидатшу в самых изощренных позициях и комбинациях. В общем, как говорится в одной провокационной рекламе для престарелых девственниц: — «Не хочешь, чтобы тебя насиловали, не надевай наших колготок».
К восьми часам всё было кончено, и Жека освободился, получив на руки из кассы заработанный полтинник. Глядя на его довольную морду, придумалось как вызволить шумиловские деньги. Напишу письмо директору от имени Чики задним числом, с просьбой выдать все причитающиеся ему деньги Овчинникову Евгению. И подпись удостоверяющую свою поставлю. Пусть только попробует отказать.