Страница 15 из 21
Потом футболисты в раздевалке глумливо придумывали для нас наказания: от самообзывательских кричалок и бега в девчоночьих платьях до расстрела мячом наших жоп. Борей были выданы характеристики пушечных ударов ногами Федотова. По его словам, самая толстая кость в самой толстой жопе неизбежно поломалась бы от такого сокрушительного боя. Наглумившись и наржавшись над нами, футболисты вдруг изменили выражения своих лиц на виновато-просящее.
— Парни, тут такое дело… Мы здесь в первый раз отдыхаем. А какой отдых без хороших подруг? Вы же тут всё про всех знаете. Помогите нам. В долгу не останемся!
А у меня скоро должен был подойти последний автобус девятичасовой. Я сообщил об этом пацанам. Они вдруг взмолились:
— А как же завтрашняя игра с люберецкими?
— Не уезжай, Паш. Останься! Помоги нам.
— Ты чего, Женёк, не договорился с ним? А ещё капитан называется.
— Да не успел я…
К уговорам подключились и футболисты:
— Давай, пацан, помоги своим друзьям!
— Я тебя приглашу на нашу базу погостить.
Последнее Боря Копейкин озвучил. Ну, его вроде бы никто за язык не тянул. Согласился. Чего мне терять? С тревогой в голосе спросил только:
— А где я сейчас буду ночевать?
К Жеке я не смогу снова пойти. Заявившись на глаза Елены Сергеевны после случившегося, сразу же сгорю на месте от стыда.
Не дав никому открыть рот, Борис предложил:
— В корпусах есть много свободных номеров. Мы с Вовкой оплатим, если что. С тебя оплата парой партий в шахматы.
— Да не вопрос.
Попрощавшись с хоккеистами, я в сопровождении Володи отправился устраиваться на ночевку. Боря остался решать животрепещущие мужские вопросы. Увидел действие харизмы знаменитости на возрастных администраторш. По-моему она даже денег с Володи забыла взять. Правда, поселила меня в двухместный номер, уже заселенный.
На кровати поверх одеяла в одежде лежал молодой парень с благообразным лицом. Увидев меня, поднял руку в знак приветствия.
Я подгреб к нему с приветственной лыбой:
— Я тут малость перекантуюсь, не возражаешь? Меня Павлом звать.
— Не возражаю. А этот болтливый журналист куда делся? Кстати, я — Геннадий.
Не поднимаясь с кровати, он пожал протянутую мной руку. Лицо и голос показались ужасно знакомыми. Блин горелый, да это же известный эстрадный тенор Белов Геннадий. Его «Дрозды» и «Травы, травы…» все уши по радио протрындели. Нет, я не то, чтобы против этого. Но, когда слишком… Это все равно что питаться только конфетами — вкусно, но надоедает. Слипание кое-каких отверстий запросто можно подхватить. Походу, в этом санатории куда ни плюнь, непременно в какую-нибудь знаменитость угодишь.
— Вижу, что сегодня не твой день, Гена, — вякнул, сконфуженно хихикая, — Охота в диких, хоть и березовых кущах на норовистых буйволиц требует сосредоточения и полной отдачи сил.
— Юноша, мы, по-моему, еще на брудершафт не пили, чтобы тыкать. Даже не понятно, по какому праву тебя тут заселили, — вдруг взвился певец.
— Ну, я этот…, как его…, композитор, — буркнул я, растерявшись и еще тише добавил, — Начинающий.
Тенор иронично оглядел мои перештопанные брюки и поинтересовался:
— И какие произведения вы уже сочинили?
— Ну, там всякие… Их по радио не передают. По ресторанам если только.
Вот влип. Сейчас эта знаменитость волну поднимет, и меня вышвырнут на улицу. Если ли в этом поселке подвалы?
— Если хотите, я могу наиграть свою песню. Только инструментов нет с собой.
— Делов то. Я сейчас схожу к администратору. Что принести? Гитару, виолончель, пианино? Посмотрим, какой вы композитор.
Тенор резко сорвался с постели и скрылся за дверью. Чего он вздыбился на меня? Не вовремя я тут нарисовался. Видно парень какой-то климакс подхватил. По-умному надо бы просто уйти и не связываться. А потом подождать футболистов. Нет, не годится. Как-то не по-пацански нюни распускать. Ладно, пусть будет то, что будет.
Гена довольно быстро вернулся, неся две гитары. Одна была шестиструнной, другая — семиструнной.
— Выбирай любую и давай, выдавай на гора свои сочинения, — возбужденно проговорил тенор.
— А чего мне за это будет? Я за так горло надрывать не люблю, — нагло высказался я.
Певец хмыкнул, прошел в прихожую и вышел оттуда с коричневой рублевой бумажкой:
— Этого хватит?
Я взял шестиструнку, тронул струны, колками немного подправил тоны. Улегся на постелю по примеру соседа и побренчал немного ни о чем. В голове ни одной мысли — какую песню выдать. Не бацать же этому рафинированному парню токаревский шансон. Была одна песенка задушевная на рубеже восьмидесятых. Гнатюк ее исполнял — «Зорька алая». Немудрящая такая, слова легко вспомнились.
— «Зорька алая,
Зорька алая, губы алые,
А в глазах твоих,
А в глазах твоих неба синь.
Ты, любовь моя, запоздалая,
Не покинь меня, не покинь меня,
Не покинь…»
Песня закончилась. Кашлянули. В комнате обнаружился Федотов, смущенно переминающийся с ноги на ногу:
— Мы с Борькой идем сейчас в ресторан, зубки поточить. Давай с нами. А что за песня такая хорошая? Сыграешь нам потом?
— Я с вами, если не против, — вскочил Белов и протянул руку футболисту, — Гена.
— Володя… Ну, пошли с нами. Как говорил великий Ибн-Бируни: — «Не имей сто рублей, а имей сто друзей».
— А что с подругами? — невинно поинтересовался я.
— Охотничий сезон еще не закрыт, — загадочно улыбнулся Федотов.
Я когда первый раз увидел здание ресторана, то подумал, что попал вновь в свое время. Архитектура двадцать первого века, напоминала чем-то космическую станцию на чужой планете. Полукруглое стеклянное здание соединялось с некоторыми жилыми корпусами дома отдыха трубчатыми переходами. Само здание сочетало в себе несколько функций. Ресторан дополнялся зимним садом. Залы располагались среди живых берез. В глубине зимнего сада, но в пределах видимости, посетители могли наблюдать невероятно красивый ландшафт с каменными пригорками, в которых виднелись гроты, искусственные водопады и водоемы. Через витражи в высоких сводах здания и стеклянные стены свет заполнял помещение в светлое время суток.
В другой части зала ближе к фойе располагалась вместительная эстрада со стоящим в глубине пианино. Рядом с танцевальной площадкой у эстрады радовала знакомым видом барная стойка и несколько столиков для бильярда. Отсутствие обычных пивных колонок и динамиков в барном ансамбле доказывало, что я все-таки не в своем времени.
На эстраде работал ансамбль усатых и мордатых мужиков в вышиванках, чем-то похожих на «Песняров». Группа та была очень популярна на советской эстраде. Не удивительно, что многие под них косили. Песни тоже были такие… немудрящие.
Наша четверка заняла столик и стала ждать официанта, оглядываясь в поисках объектов охоты. Выворачивали шеи, в основном, футболёры. Мы с Геной не так активно дергались при виде женских задниц. Хотя…, если что-то вдруг откатится в мою сторону, отказываться не стану. Если честно, чикинский стиль решения сексуальных проблем меня не особо удовлетворял.
— Что-то мне лицо твое знакомо, Гена? — обратился к певцу Борис, — Мы не встречались раньше?
— Не удивительно. Меня не раз по телевидению показывали. Я — Белов, певец. А ваша личность почему-то мне тоже показалась знакомой.
— Ну, надо же! — азартно хлопнул ладонями по ногам Борис, — Сам Белов со мной сидит. А мы с Вовкой обычные футболисты, цеэсковские.
Тут он опустил глазки долу. Ну, просто скромняга-парень.
— Я знаю… Федотов, Копейкин. Вы же футбольные легенды! — воскликнул певец.