Страница 24 из 107
Ярик на серой Волге быстро домчал нас до огромной железобетонной перевёрнутой раковины, на пересечении Нахимовского проспекта и улицы Вавилова. Место поразило своим многолюдьем. Хотя, выходной же день. Но, ещё больше поразило товарное разнообразие. Не зря ходил слушок, что сюда даже из семьи самого генсека приходят закупаться продуктами.
Облюбовал мандарины и виноград, продаваемые здесь только кавказцами. Цены, естественно, заоблачные. Попробовал поторговаться. Носатый горец ухмылялся радостно, но цену скидывать не спешил. Хотел уже было вернуться к среднерусской бабульке, продававшей крыжовник за три рубля, как к нам стремительно подошёл коренастый грузин и что-то высказал продавцу. Они оба обратили ко мне улыбающиеся лица, наложили без взвешивания в два больших бумажных пакета отменные мандарины и виноград сорта Дамские Пальчики и предложили принять всё в дар. За это мне предлагалось выполнить одну маленькую услугу — всего лишь сфоткаться на фоне прилавка и южных товарищей. Я попросту потерял дар речи, а мои спутники вообще выпали в осадок.
— Вах, все соседи завидовать мне будут, — горделиво заявил один из продавцов, — Напиши, дорогой, что-нибудь душевное на фотографии от себя для Гурама.
Мне принесли фотку с концерта Весёлых Ребят в Берёзовой Роще и шариковую ручку. Стало теперь понятным, откуда возник такой интерес к моей персоне. Пришлось начиркать на обороте: «От Миши Чекалина и Весёлых Ребят с пожеланиями крутейших успехов Гураму в торговле». Затем оформил немного другое фото с того же концерта для Дато. Ещё пара была для Автандила и Гоги. Затем пошёл поток открыток и прочих фото, которые я надписывал для родственников и близких своих новых грузинских знакомцев. Даже рука заболела писать.
— Вах, сам соловей бы заплакал, услышав твой сладкий голос. Мамой клянусь! — всё восторгался Гурам, — Приезжай к нам в Кварели. Такими винами тебя угостим, во всём мире нигде лучше не найдёшь. И друзей с собой привези. Счастье нам подаришь.
Пока торговцы не избавились от угара фанатизма, накатило на мою наглую натуру пожелание заменить виноград на клубнику. Почему-то вдруг решил, что она материализуется из-под прилавка. И, действительно, волшебство свершилось. Грузины притащили откуда-то картонную коробочку, до краёв наполненную ароматным деликатесом. Виноград не стали забирать обратно.
С трудом убрались с рынка, таща с собой вкусные трофеи. Хвост разобрался с причинами грузинских восторгов в мой адрес и косил хитрыми глазами. А на вопрос Ярослава относительно ажиотажа вокруг своей особы ответил:
— Ходу, Ярик, дорогой, ходу! Обознались кавказские мужчины. Двигай булками шибче и не оглядывайся. Скоро очухаются, догонят, отберут, что надарили, и вломят нам по жопам так, что надолго забудем прямохождение.
Перепуганный комсомольский работник стартанул так, что мы с Хвостом настигли его только у машины. Потом долго удивлялся тому, что я расписывался под своей фамилией. Грузины де меня легко разыщут.
— Ну, разыщут, ну, примем бой. Ты же, Ярик, не останешься в сторонке стоять, меня на мученическую смерть обрекая? Вступишься за меня? — со слезою в голосе воззвал к нему, опасливо оглядываясь на давящегося приступами ржача Хвоста.
Подкатили к детской Морозовской больнице на Мытной улице. Яр остался ждать в машине, а мы отправились в регистратуру на поиски лежбища нашего больного. Заслал предварительно Хвоста на разведку. Очень мне не хотелось сталкиваться с вовкиными родителями. Вернулся и доложил, что по словам дежурящей медсестры, они были здесь, но уже ушли.
Змей встретил нас лежащим в постели и показался мне ещё больше похудевшим, чем обычно. Что-то неуловимо изменилось в нём. Будто как-то постарел, и взгляд изменился. К нашему приходу он отнёсся безразлично. Поздоровался вялым рукопожатием. Гостинцы вообще проигнорировал. Зачем я только у грузин руку себе всю отмахал, подписывая открытки? Впрочем, натаскали ему тут всякой всячины. На целый гастроном хватит. Даже бананы присутствовали. Хвоста снова отослал стоять на стрёме. А то вдруг родители вовкины явятся. На самом деле, хотел с лучшим другом наедине пообщаться. Ну, относительно наедине. Вокруг целая куча разновозрастной ребятни лежала. Палата ведь на восемь коек. И все больные. Я с той колокольни, что качнуть чуток энергии другу здесь нормально не получится.
— Что там врачи о тебе говорят? — поинтересовался его состоянием.
— Они с родаками моими только общаются. Ничего мне не говорят. Сам тогда через одну медсестричку прояснил, что полный капец мне настаёт. А мне радостно. Скоро вернусь туда, где быть суждено. Незачем мне здесь оставаться. Операцию хотят мне делать, да толку от неё не будет. Я знаю. Анализы разные всё время делают…
— А сам то как себя чувствуешь?
— Честно говоря, хреново. Боль такая тупая и надоевшая во всём теле сидит, будто кости и мышцы кто-то тянет и выламывает. Вдобавок, начал сильно уставать. Я же тебе не сказал, что на том свете побывал. Там хорошо, света много и благостно. Не смейся. Истинный крест тебе не вру.
Я с удивлением увидел, как Змей сотворяет крестное знамение с серьёзным видом, смотря на маленькую иконку Богородицы на тумбочке, если мне не изменяет память — Владимирской.
— Тебя там тоже видел. Ангел пресветлый с тобой беседовал, — продолжил разглагольствования друг.
— Давай, прекращай себя хоронить. На тот свет он собрался, — озлился я, — Причудилось тебе в видениях, когда на хоккее придавили. Парни говорят, что у тебя остановка сердца была. Как же я был с тобой на том свете, если сейчас в целости и в полном здравии с тобой разговариваю?
— Не знаю. Я ведь тоже как-то вот сюда вернулся, хотя сильно не хотелось.
— Ох, не нравишься ты мне такой, Змеюкин. Слышал, небось, что на выселках баба-целительница живёт? Она многие болезни лечит, — решился я на откровенный разговор.
— Которую в милицию забрали за мошенничество? Конечно, слышал, — вяло отреагировал Вовка, — Ерунда всё это. Целители твои.
— Ты же не станешь отрицать, что есть то неведомое, которое может помочь человеку. Что есть экстрасенсы, люди с неординарными способностями. Да у каждого есть такие способности, если тренироваться и развить их. Небось помнишь как я с тобой энергиями обменивался, а потом тётку в электричке на бурный секс раскочегарил? — принялся его убеждать.
— От дьявола это искушение к страстям греховным влекущее, — тупо пробухтел друган.