Родиться царём

От такого известия Косарев забыл про свой радикулит, и как сайгак вбежал в бытовку. Олег не стал торопиться. Он подобрал валявшийся около битума заступ и поднёс его к бытовке. Этим заступом он подпёр открытую дверь и переступил порог. Разговоры сразу прекратились при его появлении. Но по лицам кровельщиков было видно, что они находятся в приподнятом настроении. Он взял полотенце с мылом и пошёл к кранику мыть руки. Давая, таким образом, мужикам возможность свободно обсудить подробно план его проигрыша. Вымыв руки, он, не торопясь, обошёл своё рабочее место и, наглядно встав перед открытой дверью, незаметно стал наблюдать за мужиками. Слышимости не было никакой, но он чувствовал интуитивно, что разговоры они в это время ведут про него и планируют, как бы быстрее добраться до своих потерянных денег. Это была их первостепенная задача.

Обедали они в бытовке с чистыми руками и открытой дверью. Олег свой скромный обед поглощал на улице и намеренно не шёл в бытовку, ждал, когда они его сами пригласят.

Его окрикнул Черных:

– Грачёв помоги написать заявление на отгул Митьке, а то у нас с грамотой полная хромота. Все писари сейчас работают у Возничего.

– Сейчас подойду, – безразлично махнул Олег рукой.

Он обошёл бытовку вокруг, затем зашёл в неё.

– Что ты всё ищешь там? – спросил Черных.

– Сто рублей, я отдельно отложил и завернул в газету, потом, где – то обронил, теперь найти не могу, – соврал Олег.

– После найдёшь, – съязвил Митька и протянул Олегу вырванный лист из тетради и авторучку. – Пиши на двадцать восьмое число, на послезавтра, это у нас пятница будет, – добавил он.

Дорогой напустил на себя непонимание и решил сыграть со звеньевым в другую игру, от которой он полагал у него появиться, немало насмешников.

Олег без всякого желания взял бумагу с авторучкой и скромно процитировал всей рабочей публике:

– Дело в том, что я тоже никогда заявлений на эту тему не составлял. Были от меня заявления оформление на работу и в баскетбольную школу – интернат, где учился целый год.

– А что, так мало проучился? – спросил Митька.

– Отчислили по причине низкого роста. Я за год должен был на восемь сантиметров подтянуться, а подрос только на сантиметр и меня, как бесперспективного вернули в образовательную школу.

– Ладно, хрен с ним пиши, примерно так, как ты писал в интернат, только пишешь на отгул.

– Но это проще простого, – сказал Олег.

Он быстро написал размашистое заявление.

Дорогому начальнику управления СУ – 3

Зотову В. С. от Лопатина Митьки.

Прыжок в высоту с места 15см.

ЗАЯВЛЕНИЕ.

Валентин, прости, за спешность, но понос меня совсем обуял. Я намедни объелся конской колбасы, и сейчас меня понесло как кобылу весной. Спасу никакого нет. Уважь ради бога. Срочно нужен отгул на пятницу, для ремонта «духового сопла». Буду тебе весьма признателен. Магарыч за твою отзывчивость, – за мной.

Прославленный кровельщик Центрального Черноземья, победитель социалистического соревнования, неоднократный ударник коммунистического труда.

Дата: август 1973 г.

Митька Лопатин.

– Готово, – сказал Олег, протягивая заявление Митьке.

Тот бережно принял из рук Олега лист и, полюбовавшись им, осветил каллиграфию всему звену:

– Смотрите лопухи, как красиво писать надо, – поднял он вверх заявление, – а мы на ликбез в своё время плюнули, в дремучесть ушли. Одним словом темнота!

Он взял авторучку и нарисовал большую звезду внизу бумаги. Олег от недоумения выпучил глаза:

– Ты чего мои труды портишь? – возмутился он, наблюдая за Митькой.

– Успокойся Грач, – хитро улыбнулся тот. – Зотов только эту подпись от меня признаёт. У нас у всех вместо подписей свои каракули. Один Косарев у нас умный. Ему дочка и заявление пишет и подписывается за него.

– Он бережно свернул заявление и положил в карман чистой рубашки.

– Опять не понял, – изумился Олег, – а в ведомости на зарплату, ты тоже звезду ставишь?

– Не забивай ты себе голову, – внёс ясность Кашин. – Подписи у нас хоть и корявые, но отработанные. Это Митька звезду всегда рисует в заявлении. Напоминает Зотову, что пора его выдвигать на Героя Социалистического Труда. А автограф он поставит над своей фамилией дома, чтобы ему никто не мешал.

– Я могу и здесь расписаться, – извлёк Митька заявление из рубашки.

Внимательно всматриваясь в лист бумаги, и с трудом найдя свою фамилию, он начеркал напротив два непонятных иероглифа и только после этого положил заявление на старое место.

– Ну что раздаём? – спросил Черныш.

– Поехали, – поддержали его все.

– На тебя Грачёв раздавать? – спросил Митька.

– Я лучше пока посмотрю, как у вас игра сложится, – отказался Олег.

– Нечего смотреть, играть, так играть? – недовольно буркнул Митька.

– Тогда раздавайте, – с неохотой согласился Олег.

Игра шла с переменным успехом. Олег дал выиграть Чернышу и Митьке, чем приподнял им дух победы. Через час Косарев и Кашин сидели уже без денег. Их деньги оказались, у двух бригадников. Олег оставался пока при своих деньгах. Митька и Черныш сидели, чрезмерно веселясь, что перед каждым образовалась куча выигранных денег. А Косарев и Кашин с понурыми лицами остались за бортом азартной и богатой деньгами игры.

Олег лукаво взглянул на этих бедолаг и невзначай напомнил им:

– Вы мужики сходите, поищите на нашей территории мои сто рублей? Найдёте, ваши будут. На них можно запросто отыграться и выиграть.

– Погодите никуда не ходите? – остановил их Митька, – вот вам тридцать рублей, возьмите десять бутылок вина и закуски. Я чувствую сегодня мой день, карта идёт карамельная, и ты Черныш отстегни, с выигрыша червонец.

Черныш двумя пальцами извлёк из кучи десять рублей и небрежно бросил их мужикам.

– Зря вы дядя Митя кидаетесь деньгами, когда игра не окончена, – со знанием дела сказал Олег, – я вчера в журнале "Наука и жизнь" смотрел немного про карты, узнал. Хотел вам принести ознакомится, но вспомнил, что у вас с буквами проблемы, и не стал брать. Так вот там написано, что пока игра не окончена, нельзя давать в долг и транжирить свою казну на другие нужды. Может Фортуна отвернуться от вас. Такое поверье ходит среди всех картёжников.