Мечом и словом

Собачий рынок располагался на севере аймака и был выстроен в безлюдной серой пустыне – тысячи лавок, лотков, павильонов и шатров, десятки тысяч посетителей ежедневно, нескончаемый шум и галдеж, вечно летающий в воздухе песок и палящее солнце – вот чем был Событии рынок. Здесь стояла ругань и звон монет, здесь бродили бездомные и богачи, запах гнили смешался с запахом жареного мяса, лай собак затмевал игру на музыкальных инструментах.

Карета, в которой были Витя и Альдар, въехала на рынок через центральный вход так, что внушительного виду экипаж могли видеть все – начиная от простых посетителей, заканчивая теми, кто был ушами и глазами Хори Харша Младшего. Галапаксы, коих на рынке было большинство, с недовольством расступались в стороны, уступая место запряженной двумя чёрными жеребцами карете, продвигающейся по центральной артерии рынка. Некоторые выказывали недовольство, выкрикивали бранности и грозились пожаловаться, но кучер стоически глядел прямо и изредка подхлестывал жеребцов, продвигаясь вглубь, в гущу толпы. Торговцы, завидев богатый экипаж, предлагали товары, выкрикивая нараспев: «Карты Хаакарии! Всего по двадцать шассов», «Обереги за три хашши! Обереги от магии!», «Доспехи на любого воина – сталь, кольчуга, шлемы, щиты!», «Подковы, подковы!», «Забирай подсвечники! Два отдаю за цену одного!». Голоса их на галапакском наречии шаваарс шуршали, шипели, перебивали друг друга, торговцы успевали браниться между собой, прикрикивать на учеников. Некоторые даже бежали за каретой, вытягивая перед собой товары. Витя с неохотой провожал их взглядом, равнодушно поглядывая в окно. За год он успел выучить шаваарс, познав его в совершенстве. Он достиг куда больших успехов на этом поприще, чем Альдар и другие маги, прибывшие в империю из Эрдарии вместе с ним, и наречие это ему не пришлось по нраву. Грубый, как будто змеиный язык, всякий раз при произношении вызывал у него неприятные ощущения и это при том, что большую часть времени здесь, в Хаакарии, он говорил именно на шаваарсе.

Вскоре карета свернула за поворот и показалась саманная лачуга с соломенной крышей, стоявшая в отдалении от торговых рядов. Еще мгновение назад вокруг стояли крики и суета, а теперь они попали в совершенно странный тенистый дворик – какие-то галапаксы с оголенными торсами играли в кости под сливовым деревом, женщина вывешивала белье на веревки, а дети-галапаксы носились друг за другом по двору с визгами. Два охранника, что стояли у входа в лачугу, оживились при виде кареты, напряглись. Кучер натянул поводья и Витя неспешно покинул экипаж, ступив ногой в красных бархатных башмаках на безжизненную глиняную землю. Суета во дворе стихла, женщина с бельем в руках замерла и даже игроки в кости принялись с вниманием изучать нежданного гостя в черной атласной робе. Витя вольно огляделся по сторонам, а затем, когда карету покинул и Альдар, направился ко входу в хижину. Двое галапаксов у двери в кожаных доспехах схватились за эфесы своих ятаганов.

– Спокойнее, – тихо проговорил Витя на шаваарсе, встав напротив, – я пришел к Хори Харшу Младшему и если вы будете вести себя благоразумно, никто сегодня в этой грязной дыре не пострадает.

– Знаешь ли ты, человек, чем может тебе обернуться такая дерзость? – сделав, шаг навстречу, выпалил галапакс.

– Я скажу всего один раз, – также непоколебимо, проговорил Витя, – сейчас я зайду в эту халупу и поговорю с Хори Харшем и будете ли вы живы в тот момент, когда я переступлю этот порог, или мертвы, зависит только от вас.

– Я принесу твой язык Хори на блюде! – выкрикнул галапакс и схватился за ятаган, но послышался скрип, ставни на окнах отворились и показалось бледное лицо с желтыми круглыми глазами. Лицо это было почти белым, а на лбу, щеках и шее виднелись давно затянувшиеся шрамы, которые некогда были весьма даже глубокими. Волос на лице не было – ни бровей, ни ресниц, ни растительности, оно было слегка вытянутым, как у галапаксов, но с виду лицо напоминало больше человеческое.

– Что тут происходит, братья? – спросил Хори Харш. Голос его был тих и мягок, слова выходили из его уст точно вода, неспешно текущая по речке. – Я только собрался вздремнуть, взял в руки прекрасную книгу и тут раздались эти волнительные возгласы. Рядом с моим домом, ну куда это годится?

– Хори, тут какой-то душевно больной явился, – один из галапаксов указал на Витю ятаганом. – Хочет к тебе… Я ведь его прямо тут сейчас уработаю…

Хори Харш Младший с неохотой перевел взгляд на Витю и сделал вид как будто только что его заметил. Он какое-то время внимательно его изучал, разглядывая на правах хозяина, а потом проговорил:

– Если хочет, пускай проходит, – равнодушно ответил Хори Харш и зевнул, прикрывая рот ладонью, а затем он скрылся в хижине, захлопнув за собой ставни.

Галапаксы переглянулись в недоумении и расступились перед входом, а Витя, бросив Альдару: «Жди здесь», прошел внутрь хижины. Витал запах вареного лука и кожи, в коридоре стояла детская деревянная люлька, в которой мирно спал младенец-галапакс. По пути в зал, где ожидал Хори Харш, Витя бросил взгляд в кухню: две женщины – пожилая лет шестидесяти и молодая – лет тридцати, готовили что-то, помешивая кипящую жижу в огромном металлическом чане. Женщины тихо переговаривались между собой и не обратили на нежданного гостя внимания. Витя вошел в зал – небольшое помещение с одним окном, которое было закрыто на ставни. Царил мрак, пахло пылью, на кровати вальяжно полулежал Хори Харш в ярко-красном бархатном халате, держа в руках деревянную кружку с какой-то желтой издающей тепло жидкостью.

– Ну, вот и маг смерти пожаловал, – тихо сказал хозяин и отпил из кружки, довольно причмокивая.

– Значит, ты меня ждал… – рассматривая скромное убранство, проговорил Витя. Предложения присесть не последовало и он остался стоять у входа, морщась от ярких лучей, попадающих ему на лицо из щелей.

– Жду я только свою жену, когда она задерживается на базаре. Остальные приходят сами. Вот и ты – сам пришел и о приходе твоем я был осведомлен, как и обо всем, что здесь происходило, происходит или будет происходить. Тебя уже давно ищут и рано или поздно пути таких ищущих приводят в мой дом.

– И кому я столь интересен? – спросил Витя.

– Люди из Эрдарии, – пожал плечами Хори Харш и отхлебнул жидкости из кружки. – Маги. Рыжеволосая женщина и с ней еще двое.

– Леди Эвенгиль… – задумчиво и едва слышно проговорил Витя. – И что же ты им выдал?

– Выдал? – прыснул Хори Харш. – Я что, по-твоему, на допросе был? Или я доносчик какой-то? Ты бросаешься такими словами, словно ставишь меня ниже этих людей, к тому же, я и знать и не знал о твоем существовании… Эти люди разыскивают тебя, маг смерти, и намерения у них явно не дружественные.

– С ними я разберусь, – сказал Витя, – это не твоя головная боль…

– Вот теперь ты уже указываешь мне на то что является моей головной болью, а что нет, – как будто с сожалением вздохнул Хори Харш. – Кто наделил тебя таким правом?

Витя усмехнулся и прошелся по комнате, глядя как в лучах солнца играют тысячи пылинок. Жил хозяин подпольного мира Хаакарии скромно, но убранство его комнаты составляли древние и редкие предметы – кресла, шкафы, сундуки, часы. На Собачий рынок стекался антиквариат со всех концов света и Хори Харш, судя по всему, не брезговал обставлять свое жилище особенно понравившимися ему экземплярами.

– Я явился в эту мерзкую дыру, торговец, чтобы обсудить вопросы иного толку, – резко сказал Витя, остановившись напротив хозяина. – И пришел я сюда лично лишь потому, что я наслышан о твоем авторитете и влиянии. Но я – маг смерти, а ты – всего лишь самая большая крыса на помойке, которая почему-то возомнила себя хозяином мира. Я знаю, что у тебя хранится часть артефакта, которую ищет Гильдия Бальтомора и эту часть я сегодня заберу с собой – по хорошему, если у тебя есть хоть немного мудрости, или же по плохому – в таком случае мне придется уничтожить это убогое место под корень – вместе со всеми его обитателями, а сделать я это, поверь на слово, могу за одно мгновение.