Страница 28 из 51
— У тебя кровь! Не артерия? — Лиза быстро ощупывала его плечо, пытаясь определить характер раны. Может быть, боль привела его в себя, и он разом осознал все — Кирилла больше нет, они с Лизой вдвоем против нелюдей, только что спаливших их грузовик, и вряд ли эти твари просто отпустили несчастного старика…
Он встряхнулся. Нет, раскисать нельзя. Дернулся, высвобождая руку, и чудом сдержался, чтобы не завыть от боли.
— Лиз, надо перебраться к тем постройкам. Это наша надежда, там закрытое место, там можно спрятаться.
— Тебе надо перевязать, — шептала Лиза, будто не слыша. — Не артерия, но можно истечь кровью, понимаешь?
— Лиз! Нас раньше пристрелят, какая перевязка!
Снизу, со стороны насыпи, спускавшейся от железной дороги, раздались совершенно неожиданные звуки. Музыка, веселая, дико неподходящая мелодия, неестественно высокий голос, подделывающийся под детский. С первых слов Максим сообразил, откуда доносится пение. Это была одна из записей в плеере Кирилла, ему как вживую представилось, что Лиза фыркает: «Дурь и дребедень», а Кирилл в ответ пожимает плечами: «Почему? Прикольно…» Это так на него похоже, включить стебную песенку в минуту опасности, отпускать шуточки на пороге смерти.
Мы как букашки под кустом
Сидим готовимся к атаке.
Там за холмом, захваченный врагом,
Наш пионерский лагерь.
— Это что? — спросила Лиза.
— Это он плеер туда кинул…
Бандиты, скорее всего, тоже услышали пение. Выстрелы не прекратились совсем, но стали реже, будто оттуда, с освещенного пространства, прислушивались.
Там, где кино, бордель и казино,
Был пионерский лагерь.
— Нам надо к подстанции, — вместе с кровью будто голос уходил, становился тише, Максим еле разбирал собственный шепот. — Они будут искать вдоль насыпи, прожектор светит туда. И плеер сигналит. Не держись за меня, мы будем толкать друг друга, мешать бежать.
— Зажми рану, если не даешь перевязать. Пережми другой рукой. Вот здесь.
Пальцы Лизы уверенным жестом медика сдавили плечо Максима чуть выше источника боли. Это привело его в чувство, хотя кровотечение не остановилось.
Петров, ты кончил пятый класс,
А значит, справишься с запалом.
Пригнувшись, они выбрались в тень с другой стороны цистерны. Здесь, на счастье, разросся не то репейник, не то тысячелистник, не то… Это, в общем, не имело значения. Мертвые, иссохшие за зиму ветки, слегка качались перед глазами. Но это укрытие было коротким, всего несколько метров. Дальше надо было перебегать к подстанции просто в темноте, по открытой местности.
— Пора!
Он старался держаться так, чтобы в случае чего выступить щитом между Лизой и источником выстрелов, но она эту хитрость разгадала, или по-прежнему беспокоилась о ране — держалась ближе к освещенной части подстанции. У самой железной дороги попадался еще мусор со стихийной свалки, дальше его не было, зато трава спутывала ноги и мешала бежать.
Слушай сейчас мой боевой приказ
(Ты троечник недаром)
Слушай сейчас мой боевой приказ:
Взрывай замок амбара!
Черные фигуры в свете прожектора то казались ужасающе близкими, огромными, мутными, то становились резкими и уплывали вдаль — одновременно с приступами боли. За эти несколько секунд Максим уже подметил закономерность — когда плечо начинало буравить, возвращалась четкость зрения.
Вот, зарыт в амбаре пулемёт,
Вот, на помощь мы спешим!
И если жмот, и если денег не даёт, —
Так пусть нальёт за спасение души.
Звуки плеера на таком расстоянии стихли, превратились в невнятное стрекотание. Кирпичная стена, прохладная и пахнущая сыростью — бог уж знает, почему, ведь снег здесь давно сошел, оказалась рядом. К ней можно было прислониться, укрыться за ней, но надолго ли?
Прогремела очередь выстрелов, и следом наступила тишина. Слышно было, как шуршала ночная трава, и гудели где-то автомобильные моторы. Еле различимая мелодия смолкла окончательно. Видно, плеер разбили выстрелом. Словно хозяина плеера застрелили во второй раз.
Черные фигуры остановились у насыпи, собрались в круг, расступились. В центре остались несколько человек, они со злостью пинали что-то, лежавшее на земле. Лиза тихо ахнула, приложив руку ко рту, и отвернулась.
— Лиз, ему уже все равно, — прошептал Максим, пытаясь обнять ее за плечи. — Он умер, они ему уже ничего не могут сделать.
Левая рука бессильно повисла. Попытки двигать ею через боль были безуспешны. А говорили еще, что в состоянии аффекта человек не чувствует боли. Выходит, врали.
Черные тени у железной дороги разделились. Кто-то ушел за рельсы, слышно было, как они окликали друг друга. Еще парочка выглянула из-за вагона, за которым только что скрывались беглецы. Только один бандит стоял, наклонившись над лежащим на земле мертвецом.
Небо качалось, приближаясь и сразу же уводя звезды вверх. Нет же! Это сознание норовило отключиться! Максим ущипнул себя здоровой рукой. Нужно уйти куда угодно…
— Лиз, нам надо отползти в степь. Тут трава высокая, нас не заметят. Отползем подальше, потом встанем…
— Ты сможешь ли ползти? У тебя кровотечение, тебе нельзя двигаться! Если только лежать там!
— А вдруг они будут здесь до утра? Или обыщут подстанцию?
Он замолчал. Не надо пугать Лизу. Думай, думай, черт тебя подери! Привык рассчитывать на друга! Кирилл бы нашел верное решение, значит, и ты сможешь!
Идея предложить Лизе спасаться одной мелькнула и пропала. Она не уйдет никуда, ее бессмысленно будет уговаривать, даже упирая на то, что нужно довезти флешку до обитаемых мест. Лиза в темноте сжала его руку, будто угадав мысли.
— Не думай даже, вместе выберемся, — послышался у самого уха ее шепот. Он кивнул:
— Лиз, перейдем пока к вон той постройке, она дальше всех от прожектора.
Перебежка далась Максиму труднее, чем первая, хотя бежать пришлось всего ничего, несколько метров. И домик оказался не домиком, металлической будкой со щитком электропередачи. Здесь трава была ниже, и не стала бы надежным укрытием уходящим в степь беглецам. Хотя в темноте можно попробовать… Не попытались бы бандиты поджечь траву, плюнув на опасность для себя. Но если они прожили тут эти несколько лет, не полные же они идиоты.
Между зданиями подстанции не мелькало ни одной тени, и все же полагаться на беспечность бандитов было нельзя. Может, они в полном составе обыскивают цистерны и степь за железной дорогой, а может, тут остался наблюдатель, тот самый, что дежурил изначально. Боль из острой, невыносимой, в очередной раз стала слабеть, а с ней отключалось и сознание. Здоровую руку вместе с пистолетом Максим держал в кармане, все время мысленно повторяя, будто зазубривая вопрос для экзамена — первый выстрел Лизе, второй — в лоб какой-нибудь сволочи, третий, если повезет и он успеет, — себе.
Сзади послышался неясный шум. Похожий на танк здоровенный «Хаммер» — колеса, как ноги гигантского животного, блестящий металл корпуса, в каждой линии, в каждом движении — мощь и натиск, — приближался к их укрытию. Максим схватился за пистолет, тот своей тяжестью оттянул вниз даже здоровую руку.
Дверца «Хаммера» распахнулась, наружу высунулась разбойничья рожа старика Семена.
— Меня не застрели, придурок, — прошипел он. — Быстро в машину! Где третий ваш?
Максим в первую секунду не поверил, он бы так и стоял, как парализованный, зато Лиза сориентировалась мгновенно. Она подтолкнула вперед оторопевшего Максима, захлопнула дверь за ними обоими и сразу спросила:
— Здесь есть аптечка?
— Не искал, — бросил старик через плечо. — Погоди, дай выберемся!
— Она очень нужна!