Страница 39 из 41
- Бежим!
До выхода они донеслись в рекордно короткий срок. Мимо мелькали золотистые стены зданий, ажурные мостики над пустыми каналами, колонны и ограды. За это время пирамиду качнуло еще пару раз. В туннеле к наружному амфитеатру все же пришлось притормозить. Перепрыгивать через валуны быстро не получалось. Ребята перелезали через них, спотыкались, падали, ушибались, вскакивали, чтобы напороться на очередное препятствие. Тем временем позади усиливались подземные толчки. Уж не переоценил ли их возможности Исполнитель желаний, подумалось Алисе, пока она пыталась найти как можно менее травмоопасную дорожку между камнями.
Пашка же наоборот приободрился и начал болтать.
- Я думаю так, здешняя цивилизация, - он перепрыгнул через очередной останец, сбился и начал снова: - здешняя цивилизация все-таки появилась не тут, а на Сириусе, и их планета вращалась вокруг той звезды, что ныне превратилась в карлик. Ну, ты же знаешь, как астрономы голову ломают, что туманности вокруг него нет, и, значит, гигантом он был очень давно, а все древние историки свидетельствуют, - ой! острый, гад, - историки свидетельствуют… ну, что Сириус еще недавно был алой звездой. Может, туманность они пустили на топливо, а еще они - чччерт! - они знали заранее, что их звезда погибнет, и искали убежище на ближайших системах, а близко к Сириусу Адара и наше Солнце. Ну вот тут они создали свою колонию, а на Земле - сейчас, я, кажется, застрял… - на Земле, в Африке да и в Америке же тоже были пирамиды, у них было что-то вроде миссии, они могли учить тамошних жителей… ой! - а еще, если цивилизация у них изначально была магической, они вышли в космос до того, как избавились от социальных проблем, среди них могли остаться -ай, черт, зараза! - нехорошие люди, короче. Ну, не люди, ты поняла…
- Паш, ради всего святого, сделай милость - заткнись, или тебя и вправду надо выпороть…
- С плеточкой и на каблуках? Я согласен!
- Тебя никто не спрашивает, - огрызнулась Алиса и растянулась на земле. Уронил ее очередной толчок. С потолка на спину посыпались мелкие камни. Рядом раздался Пашкин вскрик - ему тоже досталось.
Тряска продолжалась, но Алиса ухватилась за ближайший останец и кое-как поднялась на ноги.
- Паш! Паш, вставай! Надо бежать, засыплет ведь!
Сзади раздался грохот, нарастающий, как рык проснувшегося опасного животного. Фонарь на шлеме мало что освещал, но он выхватил из мрака взбугрившийся впереди пол.
- Бог ты мой! - она каким-то чудом отыскала в темноте Пашкину руку. - Бежим!
В подземелье в один миг стало светлее - где-то позади рухнул кусок потолка. Потом осветился участок дороги впереди. Валунов здесь было меньше.
- Лучше б стена обвалилась где-то… - крикнул Пашка на бегу.
В частично освещенном и почти пустом тоннеле бежать было легче, если бы не усиливающиеся толчки под ногами и валящиеся сверху камни - мелкие, а потом и покрупнее. И выхода пока что видно не было. Страшный треск и грохот послышался сзади.
- Паш! - Алиса оглянулась на бегу. - Не отставай!
Пашка задрал голову, глядя в дыру в потолке.
- Катер! - заорал он. - Алис, стой! Я вижу катер!
- Вам лучше? - спросил над ухом участливый голос. Рихтер затряс головой, он сам не мог понять, стало ему лучше или нет. Голос принадлежал его соседке, и чего он изначально отнесся к ней с таким предубеждением, женщина как женщина, приятная пожилая леди.
- Вам воды дать? У пилота есть. Сейчас спустимся на главной туристической базе, там замечательные врачи.
Рихтер поднял голову, чтобы ответить. И тут в салоне раздался крик одного из пассажиров:
- Смотрите, что там? В заднем окне? Здесь же нет вулканов?
Будто что-то щелкнуло глубоко внутри и обруч, сдавливавший виски, лопнул. Голова болела, но исчезла резь в глазах, краски мира, последние дни сместившиеся в сторону багрово-кровавых, заиграли чистыми оттенками. В заднем окне катера сияло ослепительное голубое небо, и на его фоне, далеко позади, в стороне экспедиционного лагеря, поднимался высокий столб дыма.
Пассажиры возбужденно переговаривались, пилот громко объявил:
- Спокойствие, ничего страшного нет, обычное природное явление. На месте назначения катера никакой сейсмической активности не наблюдается. Катер тоже исправен и…
Его слова перебил сигнал внутренней пожарной сирены.
- Вот видите, не все так, - возразил кто-то.
В салоне ощутимо запахло гарью.
- Чей-то багаж горит! - воскликнул Рихтер.
- Ваш, - ответила соседка. - Из вашей сумки дым.
Рихтер подхватил дорожную сумку, одновременно расстегивая ее. Он уже знал, что там могло самовоспламениться. Конечно, он был тысячу раз неправ, что не уничтожил сразу проклятоое письмо с орнаментом, но хранилось оно в специальной вакуумной папке с магнитным замком, который открыть постороннему было трудновато. И все же он был просто преступно беспечен, в случае его смерти личные вещи стали бы обыскивать…
Папка ощутимо нагрелась. Внутри не было ничего, кроме горстки пепла.
- Ну что, разобрались с дымом? - спросил пилот. - Осторожнее с сигаретами, доктор Рихтер. Тут датчики чуткие, реагируют легко. Посадка на туристической базе через пять минут.
- Извините великодушно, - попросил Рихтер. - Я тут немного передумал. Высадите меня на третьей экспедиционной.
Фараон ждал ответа.
Сети думал о мести. Он не был обычным обманутым мужем, измена в его случае превращалась в святотатство. Опущенные глаза и дрожащие губы его недавней любимицы ясно говорили о ее вине. Впрочем, иногда женщины ведут себя так и просто от страха - кто их разберет! Не то жрец, ее соучастник, он держался как обычно, ни единой тени не набежало на его лицо. О, эти жрецы! Они не водили в бой армии, но они обладали знаниями, которых не было ни у кого более. Теперь все будет по-иному, он, хоть стар, не даст никому более основывать государство в государстве. И в глубине души Сети был рад тому, что предоставится повод избавиться от женщины - она стала забирать над ним слишком большую власть, что позволять не следовало. Он не был жесток с наложницами, пусть над ней будет справедливый суд, и пусть решают судьи. Как сказано было в легенде:
Лицо нежней сирийских лилий
Избороздил жестокий страх,
И ножки розовые ныли
В тяжелых бронзовых цепях.
И вновь, как грозные раскаты,
Звучали страшные слова:
«Я – твой супруг, твой старый Бата,
Я жив, и месть моя жива».
В ответ раздался безотрадный,
Бессильный, жалкий женский плач,
И судьи были беспощадны,
И был безжалостен палач.
И утром около лоханки
Худые уличные псы
Глодали скудные останки
Недосягаемой красы…*
Одна дева в гареме провинилась подобным образом несколько лет назад и была брошена собакам - он забыл, как звали ту, забудет и эту.
Размашисто шагая, вошли с мечами наизготовку меджаи - стражники фараона и окружили виновных.
- Держите их, держите, они встречались тайно, они что-то замышляют! - раздался издали с балкона голосок царевны, одной из дочерей Сети.
А Имхотеп по-прежнему ничего в свое оправдание не произнес. Его жрецы переглядывались, мысленно прикидывая, насколько сурово их накажут вместе с их предводителем, но говорить не осмеливались.
Наконец в распахнутые двери прошли два богато одетых человека, которые в столь поздний час давно должны были быть в своих покоях. Один из них был Пасер, главный визир фараона. Другой, одетый в белое, с выбритой головой, как у Имхотепа, но намного старше последнего - Небнетджер. Оба знатных господина остановились рядом с Сети, отвесив ему поклоны.
- Государь, - заговорил жрец Амона. - Ты видишь, что я предупредил тебя небеспочвенно. Ты отдалил от себя нас, слуг великого Солнца, и приблизил других. О государь, ты видишь теперь, что даже их верховный жрец не оправдывает твоего высокого доверия.