Пиранья

Лена отрицательно затрясла головой – передавать свои дела кому-то она не любила, как не любила и брать чьи-то, это, считай, нужно начинать все снова.

– Не надо, Николай Иванович, я справляюсь.

– Да? Ну тогда к вечеру жду отчет о подвижках в деле об обгоревших трупах. Все, свободна. – Шмелев откинулся на спинку кресла и снял галстук.

– Может, «Скорую», Николай Иванович? – осторожно спросила Крошина, но он только отмахнулся:

– Иди уже, работай, без тебя тут разберусь.

Лена вышла из кабинета и, плотно закрыв за собой дверь, громко прошептала секретарю:

– Кристина, ты бы почаще к шефу своему заходила, у него давление поднялось.

– Хорошо, Елена Денисовна, я прослежу, – невозмутимо отозвалась та, не отрывая взгляда от монитора.

– У него уже был инфаркт.

– Я все поняла, не волнуйтесь.

На столе в кабинете ее ждал отчет «наружки» по Веткиной. Лена даже обрадовалась – хоть что-то, пока Андрей не привезет материалы по отработке оружейных магазинов, а Левченко – по школам ножевого боя.

Она погрузилась в чтение и практически поминутно проследовала за Анной Веткиной от ее дома до работы, затем до торгового центра, где девушка купила спортивный костюм, туристические ботинки и рюкзак, потом снова вернулась на работу, где пробыла до семи часов вечера. После этого Веткина оказалась в ресторане «Ротонда» – довольно дорогом заведении со средиземноморской кухней, куда Анна пришла в качестве сопровождающей своего шефа. Деловой ужин с двумя партнерами и их дамами затянулся, и домой Веткина вернулась только в половине двенадцатого – на машине шефа, он же и проводил ее в подъезд. «Наружник» сменился сегодня утром еще до того, как Анна покинула квартиру, поэтому отчет обрывался на времени семь-тридцать.

– Значит, вчера она в клуб не ездила, – отложив бумаги, проговорила Лена. – А поеду-ка я с ее шефом пообщаюсь, вдруг что-то интересное расскажет.

Фирма по продаже оргтехники «Орион-Д» располагалась в большом офисном центре неподалеку от здания мэрии. Судя по внешней отделке, месторасположению и крытой парковке для сотрудников, аренда офиса обходилась ее руководителю Антону Максимовичу Гаврилову в хорошую сумму.

«А Паровозников говорил, что фирма не крупная, – вспомнила Лена, поднимаясь в прозрачной кабине лифта на пятнадцатый этаж. – Какой же смысл арендовать такой недешевый офис? Сейчас уже не то время, когда принято было пускать пыль в глаза клиентам обстановкой и локацией своей конторы».

На случай, если в приемной будет находиться Анна, Лена заготовила версию проверки ее алиби на день убийства Паретти, но это не понадобилось. За столом сидела довольно пожилая женщина в строгом костюме и больших очках и с какой-то немыслимой скоростью набирала текст, стуча пальцами по клавиатуре.

– Вы к Антону Максимовичу? Вам назначено? – не отрывая взгляда от монитора, на котором возникали строчки текста, спросила секретарь, и Лена предъявила ей удостоверение:

– Я старший следователь Крошина Елена Денисовна. Мне не назначено, но Антону Максимовичу придется меня принять.

– Разумеется, – без тени удивления отозвалась секретарь и встала. – Секунду, я только доложу.

Она, тяжело передвигаясь, направилась к двери в кабинет Гаврилова, а Лена подумала, что хорошенькую Анну держат здесь явно не за деловые качества – монументальная женщина-секретарь, совершенно очевидно, не нуждалась в помощниках и со своими обязанностями справлялась сама. А вот варить кофе, сопровождать шефа на деловые ужины и, возможно, скрашивать ему досуг, конечно, не годилась.

– Проходите, Антон Максимович вас ожидает, – пригласила секретарь, распахивая перед Леной дверь и отходя чуть в сторону.

– И пусть Аня сварит нам кофе, – раздалось из глубины кабинета.

– Аня сегодня отдыхает, Антон Максимович.

– Да… совсем забыл. Тогда сварите сами, Надежда Климовна.

На лице Надежды Климовны отразилась вся скорбь, на которую та была способна – судя по всему, она считала обязанность варить и подавать кофе шефу и его посетителям унижающей ее достоинство.

Лена вошла в кабинет и остолбенела. Во всю стену справа от двери был установлен аквариум, в котором плавали неизвестные ей рыбы.

– Нравятся? – с гордостью отца, представляющего гостям сына-вундеркинда, спросил владелец кабинета.

– Не сочтите за грубость, но нет. Не вижу ничего красивого.

– А зря. Вы на челюсти посмотрите.

Лена шагнула ближе – у рыбок были странные, чуть выдающиеся вперед челюсти, оснащенные клиновидными зубами.

– Это что же, пираньи? – удивилась она, никогда прежде не слышавшая о том, что этих хищных рыб содержат в аквариумах.

– Да! – подтвердил Гаврилов. – Эти считаются, кстати, самыми красивыми. Это краснобрюхие пираньи, они водятся в Амазонке. К тому же полагают, что они наиболее свирепые из всех. Знаете, как переводится слово «пиранья» с одного из южноамериканских диалектов? Зубастый демон.

– Впечатляюще… только… как-то странно в офисе держать… – пробормотала Лена.

– Это что-то вроде талисмана. И потом, согласитесь, всегда хорошо иметь перед глазами напоминание о том, что в этом мире, как в дикой природе – всегда найдется кто-то, пусть даже уступающий тебе в габаритах, кто может в любую секунду обглодать тебя до костей.

Лена пожала плечами:

– Как-то не думала об этом. Если позволите, я бы хотела вернуться к теме своего визита. Меня зовут Елена Денисовна Крошина, я старший следователь. – Она снова развернула удостоверение и показала Гаврилову. – Могу я задать вам несколько вопросов, касающихся вашего помощника референта?

– Ани? – удивился Гаврилов, отодвигая для Лены стул. – А в чем дело?

– Она была знакома с человеком, чье убийство я сейчас расследую. Мне бы хотелось узнать об Анне побольше.

– А почему вы решили, что я настолько близко общаюсь с ней? – Гаврилов уселся в большое кресло, обтянутое темно-вишневой кожей, и развернулся так, чтобы хорошо видеть сидевшую за столом Лену.

– Антон Максимович, давайте избавим друг друга от ненужной траты времени. Вряд ли такой человек, как вы, будет брать с собой на деловые ужины девушку, о которой совершенно ничего не знает, правда?

Гаврилов вздернул правую бровь:

– Оперативно стала работать полиция. Ну, допустим. И что вы хотите знать об Ане?

– Все, что вы сочтете нужным рассказать. А я после задам вопросы, если они появятся, – так пойдет?

Гаврилов задумался на секунду, потер пальцем переносицу:

– Знаете, Елена Денисовна, мне кажется, что подозревать Аню…

– А я не сказала, что подозреваю ее. Я сказала, что она была знакома с убитым, мы отрабатываем круг его общения, и Анна Веткина в него входит, потому мне пригодится любая информация о ней. Скажите, она никогда не упоминала некого Николя Паретти?

– Паретти? – нахмурился Гаврилов. – Погодите… это тот итальянец, что приехал в наш город, чтобы по заповеднику пошататься и о русской культуре узнать побольше?

– То есть Анна о нем упоминала?

– Конечно. Отпросилась на целый день, я тогда еще подумал – ну на кой черт итальянцу наша глушь, чтобы культуру изучать? Логичнее Москва, Санкт-Петербург.

– Анна не говорила, откуда его знает?

– На сайте каком-то познакомилась. А он оказался какой-то ненормальный, захотел приехать. Я думаю, что никакие театры и заповедники тут ни при чем. – Гаврилов достал из ящика стола пачку сигарет и вопросительно посмотрел на Лену.

– Закуривайте, мне дым не мешает.

– А вы?

– Спасибо, я не курю. Так как по-вашему, зачем Паретти на самом деле приехал?

– Мне кажется, он на Аньку запал. А что? Она вполне во вкусе горячих парней с юга – блондинка, маленькая, глупенькая.

– Глупенькая? И это не помешало вам взять ее на работу?

– Ой, перестаньте, Елена Денисовна, – чуть скривился Гаврилов. – Вы же понимаете, в чем заключается ее работа, там высокий уровень интеллекта не требуется, достаточно смазливого лица и умения кофе сварить. Вот Надежда Климовна – работник, а Анька так, приятное украшение. Так что в байки этого итальянца о русской природе и культуре я лично не поверил. А кстати… почему мы обсуждаем Паретти? Это что же… его убили? – вдруг спросил Гаврилов, и лицо его чуть изменило выражение.