Будь моим магом

— Мидии в сливочном соусе великолепны, — сообщил он, помешивая похлёбку, стоящую перед ним. Кусочки аппетитных белых грибов выскакивали на поверхность и вновь погружались вниз. — С гренками.

Гренки, горячие и пахнущие маслом и лимоном. Я могла протянуть руку и…

Я упрямо сложила ладони на коленях.

— Хорошо, — невозмутимо произнёс Тайбери. — Знаешь, что отец делал со мной в таком случае?

— Уходил, оставив тебе еду? — с надеждой осведомилась я. — А потом, увидев пустые тарелки, не задавал лишних вопросов?

— Лишние вопросы он задавал всегда, — хмыкнул Тайбери. — Иначе его не избрали бы ректором. Нет, он делал вот так…

Хрустящая гренка приблизилась к моему рту.

— Конечно, упрямый и голодный мальчишка игнорировал горячую и вкусную еду, — невозмутимо сказал Тайбери. — Но недолго.

И я его понимала. Есть хотелось неимоверно.

— Это сделка, повелитель? — уточнила я. — Еда в обмен на независимость?

— Просто еда. А вот когда поешь… — в тоне Тайбери мне послышалось обещание, — мы поговорим.

Я зажмурилась. И решительно откусила целую четверть гренки.

Хрустящий жареный хлеб таял во рту. Когда Тайбери поднёс к моим губам ложку с похлёбкой, от которой одуряюще пахло мидиями, я уже не колебалась.

Снотворное жгло голую кожу под лифом. Увы, применить его я никак не могла.

Зато я могла поесть. И насладиться тёплыми и сильными коленками… и руками, вовремя подносящими ложку. С ложечки меня ещё никто не кормил, и мне это самым постыдным образом нравилось.

Ужин истаял подозрительно быстро. Впрочем, стоило заметить, что Тайбери и сам расправлялся с похлёбкой вместе со мной, не забывая и про гренки.

— Чаю? — светски заметил он, предлагая мне салфетку.

— И как ты собираешься заваривать чай, повелитель? — не удержалась от сарказма я. — Со мной на коленях?

— Удивишься, на что способны боевые маги, но… — Тайбери щёлкнул пальцами, и знакомая золотая лента остановилась перед нами, неся в себе жёлтый изогнутый чайник и две кружки с золотыми ободками. — Пожалуй, стоит тебе сказать спасибо за расколоченные тарелки: я наконец обзавёлся новой посудой.

— По своим собственным эскизам, я вижу, — заметила я негромко. — Ты художник, повелитель.

Тайбери поморщился.

— Я буду очень мёртвым художником, если не разберусь с Баррасом очень быстро. И меня мало утешит, что мои эскизы будут продаваться посмертно за бешеные деньги.

Он взглянул на меня.

— Именно об этом я тебе и говорю, — негромко сказал он. — Ты моё уязвимое место. И ты не двинешься из этого дома никуда без моего приказа и согласия, так что даже не думай смотреть на меня жалобными глазами.

— Я ещё даже не начинала! — возмутилась я. — Повелитель!

— Вот и не начинай.

Тайбери с иронической улыбкой начал разливать чай. Лёгкая насмешка в серых глазах и соблазнительный изгиб губ. Он был так похож на своего деда… и отца, наверное.

— Ты скучаешь по отцу, повелитель, — тихо сказала я. — И вспоминаешь его часто. Иначе не стал бы кормить меня с ложечки, как он тебя — когда-то.

Тайбери протянул мне чашку.

— Это так удивительно?

— Я редко вспоминаю о своих родителях, повелитель, — помедлив, призналась я. — Они не очень-то меня хотели. Отец желал мальчика, а девочку он просто… отправил за город.

— Да уж, это скучное желание получить наследника вечно мешается под ногами, — рассеянно протянул Тайбери. — Тянешься к несбыточному и не видишь того, что у тебя под носом.

— И забываешь, что можешь быть счастливым, — тихо сказала я.

Мы одновременно посмотрели друг на друга. Долгим и понимающим взглядом.

Вот сейчас было самое время подобраться к кристаллу Тайбери. Или, внимательно глядя, как он пьёт чай, подобрать момент, когда ему можно будет подсыпать снотворное. Или попробовать поманипулировать им, чтобы он отпустил меня и я добралась до условленного места вовремя? Устроить истерическую сцену ревности, как советовала Хелен?

Или поцеловать его?

У меня в голове начал вырисовываться план. Слишком смутный и слишком дерзкий… но он мне нравился. Сердце застучало быстрее.

— Понятия не имею, что с тобой делать, повелитель, — прошептала я. — Просто не знаю.

— Зато я знаю.

Чашка звякнула о блюдце. А в следующее мгновение губы Тайбери были на моих.

Мысли, планы, ловушки — всё поплыло в моей голове в одну секунду. Мы снова целовались так, будто вот-вот готовы были стать одним целым. Наложница и её повелитель, бывшая студентка Академии и её соперник, наследник и наследница враждующих домов — сейчас это не имело значения. Даже ехидной парочки, препирающейся за столом, больше не было.

Остались лишь мы двое. Моё тело и его руки, платье, мешающее дышать, и поцелуи Тайбери, становящиеся всё настойчивее.

Полтора часа. Нет, меньше. Чуть больше часа…

У меня оставалось совсем немного времени. И план в моей голове, пусть и готовый расплавиться под поцелуями Тайбери, наконец обрёл ясную форму.

— Ты невыносим, ты знаешь? — прошептала я. — И… когда ты делаешь эти свои штуки, тебе совершенно невозможно отказать.

Пальцы Тайбери прошлись по моему бедру. Откровенно и соблазнительно.

— Какие штуки? — прошептал он. — Такие?

— Прекрати!

— Никогда.

Его губы вновь на моих. Мои пальцы в его волосах. Я не помнила, как мы оказались на лестнице. Мои колени обхватывали бёдра Тайбери, и мы чудом не впечатались в перила, продолжая целоваться.

— Лишь бы люстра на нас не грохнулась, — выдохнула я между поцелуями.

— Это очень особенная люстра, — хмыкнул Тайбери в ответ. — Трофейная. Даже у меня не поднялась рука её выкинуть. Туда вплетены несколько разбитых кристаллов, и ещё мой прадед укрепил её так, что она не свалится даже при землетрясении.

Его руки сжали мои бёдра сильнее, лаская кожу под тонким платьем.

— И именно землетрясение, — прошептал он, — я и собираюсь тебе устроить.

…А уж что я собираюсь тебе устроить, повелитель!

Меня укололо чувство вины. Но я лишь с намёком улыбнулась ему в ответ, выгибая спину, как заправская соблазнительница.

— Твоя спальня или моя? — пробормотал Тайбери мне в губы, притиснув меня к стене.

Сердце пропустило удар. Вот он — момент, которого я ждала!

— Узкая шейрина кровать, — прошептала я ему в ответ. — Думаешь, мы там уместимся, мой экономный повелитель?

Тайбери негромко рассмеялся в ответ.

— Впрочем, — негромко произнёс он, — у нас есть ещё одна спальня.

Мы оба знали, что это за спальня. Та самая, с чёрными шёлковыми простынями, скамьями, обитыми кожей, сверкающим золотом и экзотическими снарядами. Спальня, которую Тайбери показал мне в первый день. Я широко улыбнулась. Тайбери, Тайбери, я знала, что ты о ней вспомнишь!

Я с усилием вздохнула, запрещая себе праздновать победу слишком рано. Сначала надо добраться — и не потерять голову.

Я бросила последний взгляд на мозаику в холле.

— Кого она изображает, повелитель? Это будущий пейзаж или портрет? И если портрет, чей? Кто это, прекраснейшая богиня или самая обычная шейра?

— Очень скромная и совершенно не разъевшаяся на десертах шейра, ты хочешь сказать?

В серых глазах вдруг сверкнула нежность, и у меня заколотилось сердце. Проклятье, я хочу его по-настоящему! Хочу не бояться сияния кристалла, хочу быть с ним, хочу…

…Нельзя. Забудь об этом, Деанара. Думай о страсти, о поцелуях и коварных планах. И целуй его, пока можешь.

Дверь скрипнула за моей спиной обещанием и туманным предвкушением. И предостережением: смотри, безрассудная девчонка, не зайди слишком далеко.

— Я ведь свожу тебя с ума, повелитель, — прошептала я. — Правда?

— Вот ещё. — Тайбери провёл рукой по моему платью, и глаза его блеснули. — Это ты ждёшь не дождёшься, пока я сниму с тебя и это, и всё остальное. Не так ли, моя дерзкая шейра?

Я повела плечами, многообещающе подставляя шею.

— Дерзкая и непокорная, — прошептала я. — Но я могу покориться.