Страница 53 из 166
Как же мне всё-таки повезло встретить караван генуэзца на пути в Хельфенштейн! После моего описания Луиджи узнал те ткани, что я не смог опознать. Помимо обычного шёлка-сырца, которым были загружены две повозки, а также атласа и парчи, которой было несколько видов: дамасская, персидская, индийская ямдани, три разновидности китайской, различающиеся рисунком и отчасти цветами (сунская, по имени правящей сейчас в Китае династии, нанкинская, и «облачная», действительно напоминающая перистые облака на заре — я хорошо запомнил это «национальное достояние», жаба до сих пор рыдает горючими слезами при воспоминании о вечернем платье и рубашке с шарфиком, купленных жене и дочке на выставке-продаже восточных тканей, на которую меня затащили мои женщины!), итальянцем были опознаны занданача и аксамит (тоже виды парчи, но из Бухары и Византии, богато расшитые золотом и серебром), камка (разновидность атласа с цветастым рисунком), бархат и сатин — совсем не похожие на то, что продают под этим именем в XXI веке, сейчас их делают из шёлка.
А взглянув на десяток с лишним отрезов трёх разных тканей, Гебхард аж затрясся! И его можно понять. В одной из тканей Луиджи с моих слов узнал алтабас — шёлк, полностью обшитый золотом, тяжеленный и жёсткий, как доспехи, в другой — зардози, тоже шелковую ткань из Персии или Индии, богато расшитую жемчугом и самоцветами. Если верить генуэзцу, на Востоке и Византии вещи из таких тканей позволено носить только царственным особам и их родне, остальные в лучшем случае могут себе позволить небольшую нашивку на одежде.
А та самая прозрачная ткань оказалась не тюлем, а виссоном. Знакомое название. Помнится, в проповедях были цитаты из Библии, с упоминанием «виссона царского». Уже по этим словам было понятно, кому по карману такая, привезённая из Индии ткань! Между прочим, Луиджи говорил, что платок или перчатки из виссона помещаются в скорлупе грецкого ореха! А есть ещё «морской шёлк» — виссон, нити для которого добывают из ракушек живущих в Средиземном море. Тот вообще стоит безумных денег — по две с половиной сотни безантов за полтора локтя, примерно один квадратный метр!
Интересно, кому Барзаги собирался продать всё это роскошество? Кому-то из князей Церкви или королю Сицилии, у которого денег тоже куры не клюют?
Уже после окончания торга Гебхард сказал, что, только продав эти одиннадцать отрезов, можно с лихвой окупить расходы на покупку большей части остальных тканей. Если только граф Эберхард не захочет поднести их герцогу или кайзеру — за такой подарок можно ещё одно графство получить! Может и похуже Хельфенштейна, но тем не менее!
Всё это мы продали вместе с повозками и упряжными лошадьми. Правда, выяснилось, что у управляющего немного не хватает наличных до оговорённой суммы, но он предложил сопроводить нас до Ульма, где займёт недостающее в местной прецептории тамплиеров. Поскольку мы и так собирались и в Ульм, и к тамплиерам, это предложение нас более чем устроило. Что-то мне подсказывало, что из Танненберга пора уезжать.
Хотя большая часть взрослых аборигенов ещё рыскала в лесу в поисках разбойничьих кладов, некоторые, видимо, самые умные, уже начали возвращаться в деревню, бросая на нас задумчивые взгляды. Похоже, они заподозрили, что в бандитском логове мы нашли не только графских детей и оружие разбойников. Но в присутствии полусотни графских дружинников выкатывать какие-то предъявы пейзане (или бауэры?) не решались.
Мы быстро собрались, попрощались с отцом Виллебальдом, поблагодарив за гостеприимство и вручив упомянутый отрез, а также найденный в вещах Барзаги цветастый персидский ковёр, расшитый птицами и цветами. Священник аж прослезился, сказав, что будет каждый день молиться, чтобы Бог и святые сохранили нас живыми-невредимыми в Крестовом походе, даря нам удачу.
Потом мы все, в том числе Роланд и Вим, раны которых начали затягиваться, сели в седло. На одну из трофейных лошадей, которую мы оставили себе в качестве «грузчика», навьючили графские подарки. Тео усадили на мешки с мехом, в одну из двух телег, нанятых Гебхардом в Танненберге. Готшальк, выполнив свою работу, остался в деревне, так что нас сопровождал только Вольф. Оба парня получили обещанных коней и кольчуги с мечами, хотя услуги проводника нам, если честно, не очень-то и были нужны. Но уговор есть уговор, так что Вольф тоже получил свою плату сполна. Похоже, парень оказался совестливый и, узнав, что мы хотим сопроводить Тео в монастырь, вызвался показать дорогу к выбранному бывшим разбойником аббатству Блаубойрен близ Ульма. По словам Вольфа, он бывал там с отцом, когда тот ходил в монастырь на богомолье, благодарить святых за исцеление от горячки. Слуги графа забрались на повозки с товаром, погрузив туда и ткани, перенесённые в дом священника перед поездкой в Хельфенштейн. Краткое благословение отца Виллебальда — и наша колонна выдвинулась к воротам деревни, направляясь по просёлку к старой римской дороге.
По широкому тракту мы двинулись на юг, без всяких приключений добравшись до выезда из Швабского леса. Редкий разбойник рискнул бы напасть на такой отряд, даже зная о перевозимых сокровищах. Покинув лес, мы так же спокойно достигли Ульма, и вскоре перед нами раскинулся протекающий мимо города Дунай.
Дунай, или Донау, как его называют местные, не голубой, как в песне, но вполне прозрачный, экология в XII веке — это вам не в веке XXI. Чистоту здешних вод подтверждает и богатый улов рыбаков на рыбном рынке у стен города. Сам Ульм, стоящий на левом берегу реки, выглядит новоделом, хотя брат Ансельм в замке Хельфенштейн рассказывал, что городу уже века три. Ульму сильно не повезло в прошлом десятилетии, когда его дважды брал герцог соседней Баварии, Генрих Гордый, папа Генриха Льва. Похоже, у этой семейки те ещё комплексы! Гордый, Лев… Старший Генрих, тот, что Гордый, был крупнейшим феодалом в Германии, владея Баварией и Саксонией, а также будучи мужем единственной дочери предыдущего императора Лотара, что намного круче в эти времена, чем быть кумом королю и сватом Ротшильду. Герцог считал, что императорский трон у него в кармане, а потому смело наезжал на всех, кто ему не нравился, особенно на Швабских герцогов Штауфенов, происходивших по женской линии от предыдущих императорских династий. Захватив Ульм в первый раз, Генрих снёс городские укрепления, а во второй раз, тринадцать лет назад, вообще разрушил город полностью, не пощадив даже королевский дворец. Уцелела только каменная церковь, наверное, Генрих всё же не рискнул ссориться с духовенством.