Малыш на миллион

Не желаю играть по правилам Багратова и становиться доступной прилипалой! Он делает это нарочно запугивая, чтобы я как можно быстрее струсила и выдала ему все семейные секретики. Правда в том, что выдавать мне нечего.

— В чем дело, Элайза?

Звук голоса Багратова не только на меня действует волшебным образом. Едва в комнате разлился хриплый, низкий голос, ассистентки Элайзы застучали каблучками к выходу, а сама красотка изогнулась и поднялась томно, с грацией и слезами на глазах.

— Тимур! — выдыхает она. — Это просто ужасно!

Ну все, сейчас нажалуется на меня!

Багратов оказывается рядом с красавицей. Элайза всхлипывает и покачивается на высоченных каблуках, клонится весьма удачно, прямиком на мужскую, широченную грудь Тимура.

— Что такое? — спрашивает Багратов.

Он небрежно придерживает Элайзу за плечо одной рукой, а вторую сунул в карман брюк. Вид у него скучающий.

— Девушка, которой я хотела сделать макияж, мне нахамила!

— Нахамила?

— Ужасно! Я сидела в слезах, едва успокоилась. Она меня обзывает, хамит постоянно и принижает мое достоинство!

— Что ж… Если Серафима хамит, это не новость. Она и мне хамит, — роняет с ухмылкой Тимур. — Ты сделала, как я велел?

— Нет! Я не смогла! Она агрессивная, злобная… Отказалась делать стандартный в таких случаях мейк. Захотела остаться собой, страшненькой и… Едва не выколола мне глаза!

ЧТО?! Вот же врет, курица!

— Царапается, Мышонок? — неожиданно тепло хмыкает Багратов.

— Что-что? — Элайза поднимает заплаканные глаза вверх.

— Ничего. Ты устала, наверное, — хлопает по плечу. — Если твои помощницы закончили по минимуму марафетить девчонку, можешь идти. Водитель тебя отвезет, сейчас дам распоряжение, — достает телефон, начиная писать что-то.

Элайза льнет к груди Багратова крепче, кошечкой.

Внимаю втрое усерднее. Мне приказали быть кошечкой, а я даже не знаю, как это. Вот, перед глазами наглядное пособие: грудью нужно скользнуть снизу вверх по мужскому телу, прижаться крепче, руку нечаянно опустить на ремень брюк и оттопырить попу назад!

Ах да, надо еще в глаза смотреть, как котик, выпрашивающий чашечку корма.

Этого ждет от меня Багратов?

Пялюсь во все глаза.

Внезапно Багратов поворачивает голову четко в мою сторону и подмигивает с коварной ухмылкой. Моя слежка не осталась без внимания. Значит, таиться больше нет смысла.

Я выхожу из спальни, сложив руки под грудью. Под скромной двоечкой. Багратов смотрит на меня с интересом. Словно взглянул по-новому. Девушка льнет к груди Багратова крепче. Господи, она сейчас расплющит весь свой силикон! Вдруг ее шары не выдержат такого натиска и просто лопнут? Глупая мысль, но такая смешная, я едва сдерживаю смешки, пузырящиеся в горле!

— Мой невоспитанный Мышонок вышел что-то сказать? — хмыкает Багратов.

— Хочу сказать, что она отлично справляется! — поджимаю губы, стрельнув взглядом на Элайзу. — Прилипала хоть куда! У меня в этом деле нет никакого опыта. Не стоит портить свой вечер.

— Вот она! — делает большие испуганные глаза Элайза. — Хамка!

— Иди, — Багратов отстраняет Элайзу в сторону рукой. — Я настрочил смску водителя, тебя ждут внизу.

— А как же все остальное? — спрашивает с придыханием.

— Твоих девушек тоже отвезут, оплату кинул на счет, с чаевыми…

Кажется, Элайза имела в виду кое-что другое.

Но Багратов отходит в сторону.

Элайза смотрит ему вслед и делает последний шаг привлечь внимание мужчины, догоняет его.

Робко кладет руку на плечо, прижимается бедрами к его бедрам и что-то шепчет…

На лице Багратова отражается ровным счетом ничего.

Потом он зевает в кулак.

Зевает.

— Мне пора! — отходит от красотки. — Ты не справилась с девчонкой, значит, больше в твоих услугах я не нуждаюсь. Сам с ней поговорю, — смотрит на меня с волчьим интересом, блеснув глазами.

— Я могу попробовать найти с ней общий язык еще раз! — выскакивает Элайза, улыбнувшись мне на сто ватт. — Дорогая, давай еще раз прикинем варианты вечернего макияжа? С акцентом на губы? Или выделим потрясающе красивые глаза…

Я аж обалдела от такой резкой смены климата.

— Поздно! — отрезает Багратов и разворачивает Элайзу лицом в сторону двери. — Твой поезд уже чух-чух на конечную, а у меня дел невпроворот. Сам займусь девочкой! — опускает обе руки на ремень, возле массивной пряжки. — Меня она послушает. Правда, Мышонок?

Сверлит взглядом. Темным, пугающим, бросающим в дрожь…

Черт…

Зачем я вылезла?!

Багратов отправляет Элайзу прочь и разваливается в глубоком кресле, демонстративно постучал пальцем по циферблату массивных часов.

— Время, Мышонок. Выбирай тряпье и нужно ехать.

— Может быть, вам стоит обратить внимание на Элайзу? Ей явно не терпится…

— Чего же? — вскидывает смолянистую бровь.

Губы остаются неподвижными, но я слышу его ухмылку в каждом крошечном штрихе мимики его лица. Он хорошо умеет управлять собой: может и замереть так, что ни черта не разобрать, может показать весь спектр эмоций. Если захочет, покажет, поправляю себя. Делаю неутешительные выводы: я смогу понять его лишь тогда, когда он позволит этому свершиться.

— Элайзе не терпится всякого. Она рассчитывала на кое-что.

— Скажи прямо, она планировала присесть вот сюда!

Багратов роняет ладонь на бедра. Я краснею, отвернувшись. Не понимаю, почему этот фривольный жест взбудоражил, вызвав мурашки! Подумаешь, развалился, как король, расставил свои бедра-колонны…

Прячусь за вешалкой, делая вид, что выбираю платье.

— И? — подталкивает меня к диалогу.

— Вероятно, она знает, что это сулит.

— Естественно. Любой бабе захочется быть прокатиться так, чтобы стать мокрой, потной…

— Бедная, наверное, у нее макияж потечет.

— О макияже в такие моменты думают в последнюю очередь.

— А о чем же думают?

Любопытство пересиливает, я осторожно выглядываю из-за вешалки на Багратова.

Его нет на месте. Куда пропал?!

Внезапно его ладонь обхватывает мою шею, а вторая ложится на поясницу. Пискнуть не успеваю, как он уже схватил меня за бедро и прижался крепко, не выбраться.

— Показать? — спрашивает нетерпеливо.

Глава 10

Серафима

Я едва дышу. Горю от стыда и возмущения. Эти чувства перекрывают все остальные эмоции, которые царапают где-то глубоко внутри, скребутся, волнуя.

Но больше всего возмущения и обиды. Я же никогда не была с мужчинами, чтобы меня вот так нагло хватали за все места! Делаю рывок вперед, Багратов с ухмылкой притягивает обратно, заставляя врезаться в его каменные бедра. Ему явно доставляет удовольствие чувствовать, как натягивается мое тело от сопротивления.

Он делает все, чтобы я почувствовала, кто здесь главный… Мысли приобрели совершенно иной окрас, и рот словно онемел. Я не в состоянии выдавить из себя ни единого звука.

Густой, плотный воздух облепил тело влажным каплями.

Багратову нравится, что я дергаюсь, стараясь избежать контакта. Желание показать, что он главнее, явно перерастает во что-то иное, неожиданное для нас двоих.

Только изнутри накатывает вал чего-то бесконтрольного, темного и ядовитого, с желанием узнать: что Багратов будет делать, если я продолжу выводить мужчину из себя?

Урок зайдет дальше?

И нет, я не стану этого выяснять просто из любопытства.

Оно, как известно, кошку сгубило.

Поняв это, я перестаю сопротивляться, обмякнув на его руках, как тряпичная кукла. Интерес хищника к безвольной добыче сразу же иссякает. Отвесив шлепок по заднице, Багратов отпускает меня.

Снова занимает место в кресле.

— Шевелись, Мышонок. Выбирай шмотки.

Я окидываю безразличным взглядом вешалки. Одни платья и сплошь мини! Если я надену такое, Багратову даже не придется трудиться над раздеванием! Все напоказ!

— Поживее.

Взгляд беспокойно мечется по одежде. Зацепившись за самое длинное платье, выхватываю его.