Страница 2 из 17
– Всё так. Моему сыну, – Тугвар положил пудовую ладонь на плечо Грая, – должна достаться дочь озёрного короля. Юная Мэла. Мы наслышаны о её прелестях.
Воины начали переглядываться, улыбки из мечтательных становились хищными, но при взгляде на Грая, снова принимали скромный вид. Грай был могучий молодой воин. Не было в рядах рыцарей ни одного, готового встать против него. Вот он сидит – шириной плеч почти равный отцу, с гривой светлых волос, схваченных ремнём, кожаная перевязь в медных бляхах. А открытые руки и плечи бугрятся мышцами.
Не каждый тут смог поднять бы меч Грая. Его ковали в недрах Нефритовых Гор, самых высоких и непроходимых, в кузнях Ледяного Хребта, где, как говорят, живут гномы. И сам меч, с рукоятью на две руки, шириной с две ладони, выкован ими.
– Орда ублюдков из Чёрного Рога преграждает нам путь в Армалант, славную столицу страны озёр. Мы совсем запустили этот край, который некогда принадлежал нашим дедам, и дали полчищам урмов размножиться, как саранче, – продолжил Тугвар, – и если даже мы не сможем вымести их отсюда, наша задача – дать Граю пройти мимо их полчищ. Они не должны заметить его.
– Вырежем коридор, – вставил Сарон Краснолицый, уже порядочно подпивший. – Как нож в червивом сыре. Оградим с двух сторон, и пусть проходит.
– Правильно! – крикнул кто-то из воинов.
– Всё так. Отвлечём орду!
– Они не будут патрулировать тропы, если задать им жаркий бой – все потянутся сюда. Соберём их в одном месте.
– А кто сказал, что мы не сможем вымести их вон навсегда? – закричал особо пьяный воин.
– Давно пора разобраться с урмами! Вот и повод.
– Сын мой, – Тугвар обратился к Граю, и тот встал рядом, – Завтра тебе предстоит начать свой путь. Всё, что мы можем – сдержать лавину, не дать ей раздавить тебя. Будь же быстр, как серна, внимателен, как орёл, храбр, как барс! Ты должен доказать, что достоин зваться мужем Орлиных Гор. Достоин встать за моей спиной, и когда я уйду в Небесный чертог героев, выступить вперёд и стать лордом.
Грай оглядел лица сидящих, их горящие глаза, их крепкие скулы, на которых плясал огонь, могучие руки, вознёсшие чарки за его здравие. Затем взялся за плечо отца и крепким, как скала, голосом объявил:
– Я готов!
***
Провидцы, грезящие концом света, говорят, что наступит финальный час, и мир поглотит бездна. Древние мистики утверждали, что им известен даже звук, «вопль жизни», с которым произойдёт поглощение мира бездной. «Эом!» – так отражает его книга пророчеств Мортаменон. Долгий, протяжный вой смертельного голода – Эооом! Потому и саму бездну они называют Эом, или бездной Ничто, потому что в ней исчезнет мир созданного.
Сто восемь эр бездна Ничто вселяла ужас в сердца жителей внешнего мира из ночных кошмаров и магических видений. Тысячи томов писалось о ней книжниками академии на острове аскетов. Прославленный маг-отшельник, заклинатель камней по имени Сараней из пустынь жаркой Казеи, о котором в народе говорили, будто ему открылся божественный план, видел в одном из своих кристаллов жреца бездны – Хорнозабула. В доспехах из молний, с мечом урагана, он ждал в своих чертогах, читая огненные свитки. Хорнозабул был первородным существом, отвергшим власть создателя, великого Мастера, и основавшего свой собственный храм в пустоте небытия. Оттуда он воззвал к силам хаоса, и провозгласил своё скорое пришествие в мир людей.
Сараней Казейский отправился в путь по народам и странам, предупреждать королей четырёх сторон света. Он оставил свою пустынную пещеру, взял сучковатый посох, накинул глубокий капюшон и вышел в мир с надеждой, что короли прислушаются к именитому магу-подвижнику. Но никто не внимал ему, а некоторые так и вовсе боялись слушать. Бездна Ничто оставалась сказкой, в которую за древностью предания перестали верить. Да и очень склонны люди бояться нового, держась за давно безжизненное старое, в котором гнездятся их привычки.
Но вот однажды бездна сама предстала воочию перед всеми. В тот злосчастный день после ночи не настало утро, и небо оставалось тёмным. И хотя через день солнце вышло вновь, а небо наполнилось прежней синевой, но где-то на северном краю небосклона, если глядеть с континента Орлиных Гор, можно было увидеть чёрное пятно. Это был Эом, словно язва поразившая небосклон. Постоянное напоминание о том, что час близится, что Хорнозабул не спит. Ничто втянулось обратно в точку, как бывает с любой великой силой – она проявится, а затем снова спрячется в засаду, чтобы во втором своём явлении быть ещё ужасней.
Сила бездны уже опробовала себя, и с каждым днём тьма расширялась, пульсируя биением чёрного сердца. И было известно, что настанет час, когда сила осмелеет, и всё сущее обратится в Ничто.
«Это неизбежно, – возразит седой жрец, – так устроена вселенная. То, что появилось, рано или поздно уничтожится». Такова ложная мудрость дряхлых сердец и душевной старости. «Так написано в Мортаменоне, и не нам оспаривать слова самого Мастера», – будет возражать книжник, верящий только в сухую букву закона.
Однако есть ещё более древнее поверье. О нём не написано в книгах, оно пришло из народа. И потому Сараней Казейский прислушивался к нему больше, ибо верил в людей, а к книжному знанию относился с большим сомнением. Поверье это было о том, что бездну всё же можно победить. И существует для того всего одно средство. Оно хорошо известно всем и каждому, однако никто не скажет, что же это на самом деле. Его может ощутить и стар и млад, и человек, и гном, но никто не выразит его до конца. Откуда оно берётся и почему обладает такой силой? То не ведомо ни одному седому книжнику. А имя этой силы – любовь.
***
Артагону из рода Алефмар, королю Армаланта, чей замок возносился шпилем до самых небес и стоял на Великом озере, меньше всего хотелось бы видеть мужем своей дочери грязного безродного варвара со зловещих северных гор, на которых никто из его свиты и не бывал ни разу. Он считал те места проклятым обиталищем звероподобных извергов. А потому сокрушался, что когда-то заключил с ними союз на ужасающих условиях…
И если бы земли этих извергов граничили с Армалантом, он бы не спал по ночам. Впрочем, он и так не спал по ночам, но из-за другого соседства. Между Армалантом и далёкими Орлиными Горами пролегали топи Чёрного Рога…
Артагон был из рода древнего, утончённого и аристократического. Его алмазная корона передавалась от отца к сыну уже сорок девять поколений. И никогда не попадала в руки кого-либо, не принадлежащего семье Алефмар. Соседние королевства – лесной край Эльмарии и объединённые народы Восточного Полумесяца, обвиняли Алефмар в многовековом кровосмешении, и предлагали своих дев на роль невест, дабы обновить кровь Армаланта, но династия была непреклонна. Они не принимали даже кандидатов из собственной знати.
И только король Артагон за неимением сына-наследника к удивлению всех решил нарушить ход вещей и призвать жениха для своей дочери Мэлы. Из дальних земель, с самого западного края обитаемого мира. Но жених этот вовсе не был человеком.
Армалант в то время был столицей одноимённого королевства, и единственным крупным городом в нём. Страна озёр, где суши было значительно меньше, чем воды, поражала странника зеленью заливных лугов, бирюзовой чистотой вод, обилием птицы и пасущихся стад.
По преданию древние боги расстелили себе мягкие перины и улеглись спать именно здесь. Перины были зелены и душисты, всё сплошь медовые травы и цветы. То же предание гласило, что когда на небо взошло юное солнце, оно осыпало древних богов жарким золотом, и те растаяли на своих перинах, так и не проснувшись. Они стали озёрами, а просыпанное золото до сих пор устилает дно. От того так ярко блестит водная гладь на закате. И странник из дальних земель захочет остаться тут на несколько дней. Один раз увидеть закат на безбрежных озёрах Армаланта – этого всегда мало.
– Едут! Едут! – кричал дозорный с башни. – С южного берега!