Гнев Империи II

— Не случилось, но случится, ГНЕВ, — вздохнула она. — Я же говорила, что ненадолго в этом мире? Передохну, подкреплюсь и отправлюсь дальше. И я думаю, что этот момент почти настал.

Богиня выдавила из себя печальную улыбку.

— И как скоро?

— Неделя, может две. А может плюну на всё и уйду с рассветом.

А вот это был болезненный удар.

Было тяжело это признавать, но я привязался к Фломелии настолько, что совершенно забыл, о чем она мне говорила. И ведь про свой уход она напоминала не раз, но тогда это было “как-нибудь потом, может через год, может через десять лет”, но я уж никак не думал, что это превратится в “через несколько часов”.

И всё же для меня это огромным сюрпризом не стало. Я чувствовал, что что-то вскоре случится. Моя жизнь стала уж слишком приятной за последние два месяца. Я жег заводы Беспалова, не неся никаких последствий. Меня не пытались убить, а моя постель больше не пустовала. Если у меня не ночевала Таня, то приходила Фломелия. Девушки знали друг о друге и не пересекались. Да и какой-то ревности к вампирской богине Таня не испытывала, словно не видя в ней конкурентку, в отличие от Хильды, которая регулярно таскала меня на свидания. Вот к последней Таня сильно ревновала, и это наверное единственное, что портило идиллию.

Отношения с дочерью ярла Тысячи Фьордов у нас проходили так, как наверное и должны были проходить отношения двух молодых людей. Прогулки в парке, выезды в Ильинск раз в неделю по увольнительным (правда тут приходилось чередовать с Таней, иначе она бы совсем разобиделась), в ходе которых мы смотрели кино и ели мороженое. Поцелуи с северянкой, заканчивающиеся ничем. Она не спешила с остальным, а я не напирал, опасаясь нарушить хрупкое равновесие этого “любовного квадрата”.

И тут Фломелия говорит, что уходит…

Не думал, что почувствую такой удар, когда этот день произойдет. Терять Фло было по-настоящему больно. Таня, Хильда… они были ничего, но лишь вампирская богиня была той, кто по-настоящему меня понимал. Той, кто уж терял себя и знат, каково это.

— Хлад...

— Извини.

— Может всё-таки останешься? Мне не помешала бы такая слуга как ты. И не только тут, в этом мире, а вообще.

— Слуга Стремления?

— Ага. Контракт.

— Я уже заключала контракт с Голодом, и мне это не понравилось.

— В этот раз все будет иначе. Я не собираюсь отбирать у тебя идентичность.

— Дело не в этом, ГНЕВ. Я слишком много времени провела в плену. Порой это было приятное время, но… Я не хочу ни от кого зависеть, понимаешь? Хочу быть свободной и сама решать куда идти. Ты мне нравишься, но чем дольше я тут, тем яснее становится, что мне нужно уйти. Думаю, будет лучше, если эта ночь станет для нас последней.

Она отлипла от трубы, приблизилась ко мне и поцеловала, проведя рукой по моим волосам, а миг спустя повалила меня на крышу, развеивая наряд, сотканный из Тени.

— Прямо тут?

— Почему нет? Последняя ночь должна быть особенной.

— А если нас кто-нибудь увидит?

— Думаю, что у людей сегодня есть зрелище поинтереснее, — промурлыкала вампирша, бросая короткий взгляд на полыхающий завод.

— И то верно, — улыбнулся я, притягивая её к себе.

***

— Ты очень долго, — фыркнула Валентина Сергеевна, скрестив руки на груди. Она ожидала меня перед парящим автомобилем, благодаря которому я мог довольно быстро перемещаться по ближайшим губерниям, а на утро возвращаться в лицей, а в случае задержек Цуки прикрывала меня, создавая крайне умелую иллюзию. — Неужели настолько нравилось смотреть на полыхающий завод?

— Извини, у меня возникли неотложные дела, — вздохнул я, забираясь на заднее сидение и устраиваясь поудобнее, попутно затыкая уши затычками. Лететь до лицея было несколько часов, и я собирался хорошенько вздремнуть.

Валентина тем временем завела машину, и мы тронулись, а когда я уже почти задремал, транспорт перестало трясти, и я услышал тихий гул турбин под днищем автомобиля. Поморщившись, я заворочался и наконец отключился.

К лицею мы подъехали аккурат под утро, примерно за час до подъема. А в комнату я вернулся, запрыгнув через окно буквально за минуту до гудка, знаменующего подъем. Хлад! А я-то надеялся ещё немного подремать в своей кровати. Вот что плохо, когда у тебя много женщин и при этом есть четкий график учебы — на сон не остается времени.

Зевнув, я переоделся в обычную одежду: серый китель, брюки, высокие сапоги. Затем зевнул и вышел в коридор.

— Дим, как-то ты плохо выглядишь. Хуже, чем обычно.

Мне захотелось огрызнуться, но сдержался. Уже понял, что злиться на друзей — ненужная трата ресурса. Вместо этого запихал это раздражение в Сосуд Правителя и немного себя взбодрил. Полностью сонливость это не прогнало, но сразу стал чувствовать себя немного бодрее.

Как обычно после подъема было построение, короткая разминка и пробежка, в ходе которой все лицеисты военной кафедры пробегают три километра, и лишь после этого отправляются на завтрак.

— Ну как всё сегодня прошло? — спросила Таня, поравнявшись со мной.

— Фло уходит, — вздохнул я. — Сказала, что скорее всего мы с ней больше не увидимся. Не в этом мире точно.

— Вот как… — я уже давно рассказал Тане о том, кто я такой на самом деле. Вскоре после того, как Дашу чуть не убил джинн, два месяца назад. Она приняла это на удивление спокойно, хоть и на то, чтобы по-настоящему поверить, ушла не одна неделя.

Новость о том, что Фломелия нас оставляет, Таня приняла спокойно. Я не увидел в ней облегчения или радости, но и не похоже, что это её сильно печалило. Похоже, что Таня уже давно знала, что Фло вскоре уйдет. Может поэтому и не ревновала? Знала, что так будет, и не тратила нервы.

— Дим, она же говорила, что уйдет, — приободрила меня Таня, похлопав по плечу. — Рано или поздно это бы случилось.

— Да, но мне казалось, что я буду к этому готов…

— Только не хандри. Ты не первый человек, которого бросила девушка. Я тебя не брошу, да и Хильда… кхм… похоже, тоже не собирается, — на этих словах Таня бросила взгляд на беседку, мимо которой мы пробегали. Хильда сидела там и приветливо нам улыбнулась. Это уже стало доброй традицией. Пока мы бегали, она наблюдала за этим с удобного места. Ей-то бегать было не нужно, потому что Хильда училась не на военной кафедре, а на гуманитарной, что, впрочем, не мешало ей большую часть времени крутиться возле лицеистов в форме.