Нарушая заповеди

Но они уже подходили к Ангелининому дому. Этого нельзя было допускать, ведь их могли увидеть вместе. Но разве могла Ангелина прервать Илью и запретить ему идти дальше? Она прошептала, что уже пришла, и с отчаяньем ждала его реакции. Неужели он просто попрощается и уйдёт?

— Номерок свой оставишь, ангел? — спросил Илья, заставив Ангелинино сердечко стучать оглушительно громко.

А Ангелина смотрела на него и думала, что сейчас она готова оставить ему всё… Номерок, сердце, душу, свою гордость и даже девичью честь. А ещё она понимала, что неприлично так смотреть на парня, и что он наверняка видит в ней влюблённую дурочку, но ничего поделать с собой не могла. Она запоздало кивнула, а он вдруг наклонился и… поцеловал её в губы. Очень мягко и бережно. Появись сейчас здесь папа — Ангелина ни за что не отстранилась бы. Этот поцелуй стал самым ярким и прекрасным событием в её жизни, и она никогда не сможет о нём забыть.

Час спустя Марк носился вокруг неё, как угорелый, и обзывал поцелуйщицей. Его каникулы начались немного раньше и, поджидая дома Ангелину, он видел из окна момент её «грехопадения». К счастью, родителей в это время дома никогда не бывало, и Ангелина уговорила братишку оставить свои наблюдения в тайне. Они по-прежнему оставались очень дружны, и Марк ни за что не подвёл бы любимую сестру. Тем более в её день рождения.

Но Марик почему-то подвёл. Позднее он просил прощения и даже плакал, говорил, что это вышло случайно… Но его раскаяние уже не могло помочь сестре.

Вечером семья собралась в гостиной по случаю Ангелининого дня рождения. В центре стола стоял большой торт, но ужин не начинали — ждали папу. Папа вошёл в комнату с улыбкой. Он нечасто улыбался дочери, и сейчас её затопила такая любовь, что Ангелина с трудом сдерживала слёзы.

— С днём рождения, Ангелина, — произнёс папа.

Она порывисто шагнула к нему, но папа остановил её жестом.

— Я всё думал, что бы полезного подарить тебе к тринадцатилетию… Слышал, тебе сегодня уже сделали один бесполезный подарок. Взрослый парень подарил нашей красивой девочке поцелуй. Как думаешь, он сделал бы тебе такой подарок, будь ты менее красивой? Без зубов, к примеру, а?

Парализованная ужасом, Ангелина смотрела на улыбающегося отца, не в силах пошевелиться.

— Нет, девочка, за свои зубки ты можешь не переживать, они будут ещё красивее. Мы поставим тебе брекеты, и к своему совершеннолетию ты будешь сверкать голливудской улыбкой. А сейчас я подарю тебе очищение.

Ангелина не поняла, в какой момент в папиных руках появились ножницы, а уже в следующий миг она наблюдала, как чёрными змеями покрывают пол её прекрасные шелковистые волосы.

Марк заплакал, Майя Марковна не издала ни звука, но сильно побледнела, а Ангелина вся съёжилась, словно замёрзла…

— Зачем? — прошептала она.

— Голове будет гораздо легче думать. А волосы, когда отрастут, поверь, — станут ещё красивее.

— За что ты меня так не любишь, папа?

— Ангелина, а я вовсе не обязан тебя любить. Достаточно того, что я хорошо забочусь о тебе, хотя не обязан делать и этого. Ты очень похожа на свою мать. Она была очень красивой шлюхой. Я не твой отец, Ангелина.

— Лев Адамович… — обречённо констатировала Ангелина.

Почему-то эта новость совсем её не удивила. Скорее, принесла иррациональное облегчение, всё расставив по своим местам. Теперь у Ангелины было объяснение и понимание… И не было больше семьи.

87

Лев Адамович Палец пребывал в глубочайшей задумчивости. Где-то он просчитался. Наказывая Ангелину, он ждал слёз раскаяния, мольбы о прощении и клятвенных заверений в послушании. И чего он, спрашивается, добился своим фортелем? Дочь не плакала и его «поздравления» приняла без истерик. Но эмоции всё же были. Правда, совсем не те, что он ожидал. Палец долго не мог забыть удивление в её расширившихся глазах, сменившееся ненавистью за считаные секунды. И никакого «Прости меня, папочка», а лишь глухое и безэмоциональное — «Лев Адамович…»

Больше Ангелина ни разу не назвала его папой, впрочем, она старалась вообще к нему не обращаться. Упрямая дрянь! А ведь за столько лет он уже привык считать её дочерью. Очень хотелось выбить из девчонки гонор, так ведь и не за что зацепиться. В школе Ангелина всегда была лучшей ученицей и дома оставалась по-прежнему тихой и послушной. А личное время использовала таким образом, что ему хотелось встряхнуть её как следует и заорать: «Да человек ты или робот запрограммированный?» Тот её неожиданный поцелуй и был единственным проявлением слабости, за что она сразу же поплатилась. А что в результате?..

Родной сын, щенок неблагодарный, объявил ему молчаливый бойкот, и даже Майя, эта камбала замороженная, укоризненно кивала головой и недовольно поджимала губы. Ну, этих-то он быстро на место поставил, а с девчонкой оказалось намного сложнее. Свой новый образ она приняла, как должное. Подурнела? Да как бы не так! Обкорнай он свою Майку так коротко — содрогнулся бы и перебрался в другую спальню. Ангелина же с коротким мальчишеским ёршиком на голове стала ещё нежнее и трогательнее. Глядя на её хрупкую шею и огромные печальные глаза, любой бы прослезился. Вот только Лев Адамович Палец прекрасно знает, какой стержень скрыт под этой обманчиво трепетной оболочкой. Но пока хлопот малышка не доставляет, так уж и быть — пусть продолжает изображать святую невинность. В нужное время он сумеет продать подороже этот нераскрывшийся цветок.

В Ангелининой жизни, казалось, ничего и не изменилось. Даже на каникулах она жила будто по чётко спланированному графику — правильная литература, английский, уроки музыки и развивающие игры с Марком. А ещё ежедневные пробежки. Теперь она бегала утром и вечером, и это было самое любимое время. В эти часы Ангелина абстрагировалась от невесёлой действительности и мысленно уносилась в будущее — туда, где она, совершеннолетняя и свободная, находится за тысячи километров от дома, в котором выросла и разучилась любить. И всё же Марика она не могла вытравить из своего сердца, и ей наверняка будет сильно его не хватать в том далёком краю, где она станет свободной.

Когда Ангелине исполнилось шестнадцать, к её обязанностям добавилась ежемесячная унизительная процедура — визит к женскому доктору. В душе бушевал протест, но внешне девочка, как и прежде, оставалась безропотной. Со временем Ангелину начал терзать навязчивый вопрос — зачем Лев Адамович так блюдет её невинность? И чем больше она об этом думала, тем отвратительнее казались предположения.

Материальное состояние Пальцев стремительно росло, в доме нередко появлялись незнакомые мужчины, которых Ангелина интуитивно причисляла к криминальным личностям. Сальные взгляды некоторых гостей очень пугали её, и в собственном доме Ангелина стала чувствовать себя в большей опасности, нежели на незнакомых улицах Питера в тёмное время суток. И самое страшное — слова Льва Адамовича, произнесённые им однажды во время семейного торжества. «Долг благодарных детей — преданность родителям. Я немало вложил в свою дочь, но не зря — Ангелина выросла хорошей девочкой и никогда не забудет о своём долге».

Когда до восемнадцатилетия оставалось полгода, Ангелина отметила в календаре две даты — день совершеннолетия и день получения аттестата. У неё уже давно был готов план. Получив на руки аттестат, она больше не вернётся домой. За несколько лет Ангелине удалось скопить немного денег, но их хватит, чтобы уехать и продержаться два-три месяца в чужом краю. Она уедет на юг, в какую-нибудь деревушку, и найдёт там работу. А потом она выйдет замуж всего на несколько дней… за любого забулдыгу, который подарит ей новую фамилию. Ангелина сможет о себе позаботиться и постарается навсегда забыть о непонятном и опасном «долге» перед тем, кого столько лет любила и считала родным отцом. И, возможно, пройдёт немного времени, и она научится быть счастливой… и даже сможет полюбить…

Не судьба!..