Заложница в академии

Тот факт, что он главный староста — пугает.

Орден Пяти — пугает. И хочется кричать и высказывать Хейзу в лицо, как она ненавидит его и его семью, но не хватает повода.

— Вот. Твоя часть работы. — он указывает на два стола, один из которых предназначен Брайт. Между ними высятся стопки старинных книг, требующих починки. — Клей, кисточка, заклинание поч…

— Я знаю, как подклеивать книги. Спасибо, — уж в этом ей уроки не нужны.

У бабушки была такая древняя библиотека, что приходилось каждое лето помогать ей с переплетением древних фолиантов. Это было настолько медитативно и успокаивающе, что сейчас пресловутые ОПР кажутся наградой. Можно почувствовать себя дома, как тогда на крыльце, когда Нимея Нока закурила свою кофейную сигариллу.

Брайт бросает на стул рюкзак и падает на соседний. Тянет на себя первую из множества стопок истрепавшихся разваленных книг и новых обложек. Переносит название из списка при помощи вечного карандаша, и тот бойко выводит на обложке вензеля, полностью повторяя оригинал. Отрывает старую гнилую обложку. Короткое заклинание, очищающее от плесени. Главное, не повредить хрупкие нитки, которыми сшиты тетради. Книжный блок тут же становится мягким, разбухает — это исчез старый клей.

Пропитать новым клеем, обернуть марлей, и в стопку. Через час можно крепить обложку. И так до бесконечности, пока не отсохнут руки.

Надо же было в первый же день нарваться… Но с другой стороны есть время побыть почти-наедине с собой, а не в шумной спальне, где девочки будут говорить про новые предметы, а она трагически молчать, не побывав ни на одной лекции за весь день.

Рядом Хейз, он всё делает быстро, еле касаясь книг. Маги стихий, чаще всего, сильны в простых бытовых заклинаниях, почти как илунжцы-универсалы.

Книги Хейза сами собой укладываются, а аккуратные стопки и работа идёт в разы быстрее. Зато Брайт неторопливо достаёт плеер и включает любимую музыку, расслабляясь будто снова коротает дождливый вечер в компании бабули Брайт, дряхлой старушки, которая умудрилась разменять две с половиной сотни лет и умирать ещё не собиралась.

В библиотеке невыносимо фонит магией, так что кожа то и дело покрывается мурашками, а колдовать проще простого. Но, глядя на Хейза, становится неловко за свои способности.

Он старше. Он траминерец. Зато он не умеет летать, верно?

Но в общем-то не важно, кто и что умеет, важно, чего НЕ умеет, и сейчас Брайт чувствует себя безрукой и ущербной.

Рейв на неё не смотрит, методично берёт книгу за книгой, обложку за обложкой.

— Можешь прекратить пялиться?

Брайт это читает по губам и не сразу понимает, что не слышит вслух. Потом только вынимает наушники и растерянно моргает.

— Ну? — он вздёргивает широкую тёмную бровь и качает головой, мол, чего уставилась.

Брайт очень долго была практически немой. Научиться говорить и при этом не петь было сложно, со слухом тоже были проблемы, и пришлось осваивать общение без голоса, так что она с лёгкостью могла понимать всё что нужно, даже плотно заткнув уши.

Она пожимает плечами, но Рейву этого недостаточно.

— Чего уставилась?

— Ничего.

Брайт слушает, как её голос пульсирует в духоте библиотеки.

Магия слишком сильно сгустила воздух, такими темпами скоро можно будет рассмотреть звуки.

— Зачем ты спас меня? — она смотрит прямо перед собой и напряжена так, что покалывает губы. Обложка дрожит в её руках и ломается грифель вечного карандаша.

— Ты заколдовала мен…

— Неправда, ты пожалел меня ещё раньше…

— Скажи что-нибудь, чтобы я тебя отпустил. Придумай причину, — шепчет он.

Истинные не дарят таких шансов.

— Не заставляй об этом жалеть, — усмехается Рейв. Грифель его карандаша тоже ломается.

Он не смущён, но говорить о той ночи не намерен, и Брайт это только подстёгивает.

— Зачем?

Он щурится с подозрением, потом вздыхает:

— Пошли за книгами, — и кивает на голый пол между их столами.

Брайт откладывает очередной книжный блок и идёт за Хейзом, который широким шагом удаляется вглубь необъятной библиотеки.

— Много осталось?

— С твоей черепашьей скоростью — бесконечно много, — сухо отвечает он. Его голос, кажется, совершенно лишён каких-либо эмоций. Он потрескивает, как статическое электричество между сухими страницами, Брайт это необъяснимо нравится. Ей кажется, что Рейв — самое настоящее, что она видела в этой школе.

— Ну простите, — фырчит она.

— Прощаю.

Комментировать это бесполезно.

В конце ряда обнаруживается дверь в кладовку, а там просто горы древних книг и такой магический фон, что страшно делать шаг вперёд.

Воздух просто мерцает перед ними, сопротивляется вторжению.

— И всё это нужно переклеить? — шепчет Брайт, глядя на гниющие фолианты.

— У тебя ОПР на три вечера. Поверь, не мы одни получим в этом году наказание. Библиотека обеспечена рабами. Через месяц кладовка опустеет. Нагружай телегу, — он кивает на деревянную тележку для книг и Брайт принимается за работу.

Рейв же идёт к противоположной стене и снимает книги с самых высоких полок под потолком.

— Магия, которой нет… — читает вслух Брайт. — Темнейшие и редчайшие ритуалы…

— Чего копаешься?

— Ничего, — и книга отправляется в тележку.

— Хлам какой-то, — Рейв поднимается по стремянке и сгребает кучу книг. — Возьми, не могу их левитировать, слишком хрупкие.

— Ага…

Брайт рассеянно кивает и делает шаг к его стремянке.

Он подаёт ей стопку, не глядя.

Она не рассчитывает, что стопка такая тяжёлая.

Книги кренятся, летят вниз, на неустойчивую стремянку, на Брайт, а сверху Рейв. Всюду разлетаются мятые листы, поднимается противные запах плесени, а свет гаснет.

— Твою мать! Безрукая! — рычит Рейв.

Он горячий и тяжёлый, и если бы хотел, точно бы раздавил хрупкое тело сирены, но, к счастью, скатывается на дряхлые обложки и зажимает ушибленную руку.

— Ты мог бы предупредить сколько это весит, — ворчит Брайт в ответ, расшвыривая книги. Кажется, что об голову разбили пару бутылок и чугунный котелок впридачу.

— Осторожнее с древними изданиями, чтобы расплатиться придётся идти торговать мордашкой, — а сам при этом отпихивает ногой гору книг, вызывая снопы искр и треск магии.

— Их всё равно не спасти, чёрт, я кажется разбила голову, у меня кровь…

— Поздравляю. Иди к медсестре.

— А где же сочувствие, аристократишка?

— Нарываешься?

Не нарывайся, не нарывайся!

“Кого я обманываю?”

Брайт хочет ответить, но только и успевает, что набрать в грудь воздух. Рейв зажигает пару изумрудных огоньков, и они плывут по воздуху, зависая в разных углах кладовки.

— Вау, — Брайт осматривается, любуясь отблесками на древних обложках, а потом замирает.

Её взгляд цепляется за совершенно новенькую, обёрнутую ленточкой книгу в красном кожаном переплёте.

Это слишком странно, инородно и невозможно пропустить. Должно быть книга лежала в одной из стопок, попала туда по ошибке. Чем дольше Брайт смотрит, тем труднее оторвать взгляд.

Она наспех вытирает руку перепачканую в крови и удивлённо отмечает, что та принадлежит скорее всего Рейву.

— Ты тоже ранен?

— Понятия не имею. Тут темно, но, кажется, что-то с рукой. Хочешь поиграть в медсестру? — это могло бы стать пошлой шуткой, но звучит раздражённо. — Кажется, нам добавят пару отработок за этот раритетный хлам…

Брайт не слушает. Голос Рейва становится фоном, боль в голове отступает, а кровь перестаёт интересовать. А вот книга… Брайт кажется, что символы на обложке светятся и это сейчас интереснее всего остального вместе взятого.

— Тут что-то странное, — шепотом выдыхает Брайт. — Смотри… какая-то книга… она не выглядит старой и потрёпаной, как она сюда попала?

— Что? Тут полно книг, что ты творишь? Поднимай задницу и принимайся за уборку…

— Нет же, смотри…

Брайт не может остановиться. Символы горят всё ярче и это не даёт покоя.