Страница 8 из 8
Представляю, что придём мы сейчас на это долбанное озеро. И Катя, конечно же забыла купальник.
И конечно же я «не уходи», потому что она боится купаться голая одна. А потом она залезет на меня. И я моë тело будет еë трахать. А я буду агонизировать, что Катю, а не Ростовскую. А внутри меня будет пусто, глухо, стрëмно… Как весь этот год. И становится мне заранее тошно до невозможности.
— Ты чего такой молчаливый?
— Тëма! — ловлю я молодого за административным корпусом, которому сломали нос.
— Будь другом, проводи девочку до озера, вот по этой тропинке. До отбоя вернитесь, или Бес покарает.
— Понял!
Разворачиваюсь на сто восемьдесят, оставляя их одних. Как камень с души!
Возвращаюсь, присаживаюсь на крыльце столовой. Вытаскиваю телефон. Пальцы машинально набирают «Ростовская Алёна Максимовна». Гуглю о ней что-нибудь новенькое. Нет нифига…
— Маратик!
Тамара Васильевна, сторожил и завхоз этой базы. Хорошая тётка…
Припадая на хромую ногу, подходит ко мне с большим букетом.
— Здравствуйте.
— Маратик, занеси Алëнушке, пожалуйста. На проходную привезли для неё. Нога болит, не дойду.
Обескураженно поднимаюсь, она впихивает мне в руки букет. Я растерянно втыкаю в ситуацию — это я ей должен букет от другого мужика принести?! Зашибись!
Но Тамара Максимовна уже хромает обратно.
Стою как дебил с этим букетом: не отдать, не вышвырнуть.
Нет, в руки вручать я ей его точно не готов, пусть скажет спасибо, что он не в урне вообще!
В кабинет занесу и оставлю, так и быть. Это мой максимум.
Что за?!..
Психуя и пенясь, забегаю по лестнице наверх. Толкаю дверь кабинета, небрежно швыряю букет на кушетку. И, выходя, в дверях, сталкиваюсь с ней.
Внутри меня взрыв адреналина, тестостерона и ещё цистерны неизвестных детонаторов. В ушах шумит. Делаю шаг назад, пропуская еë внутрь. Но она нерешительно стоит на месте.
— Ну? — язвительно делаю ей ручкой, приглашая внутрь.
Проходит.
— А где Катя?
Видела! Мля…
— Почему Вы меня спрашиваете?
— Ну вы же… — взмахивает рукой, подыскивая слова и брезгливо морщится.
— У меня номера еë нет, позвони ей, пожалуйста. Её ищут.
— У меня тоже — нет! — не дослушивая выпаливаю я.
— Ясно. Ладно. А что ты здесь вообще делаешь? — хмуро.
Взгляд падает на цветы.
— Я же просила! — с досадой. — Не нужно…
— А это не мои, Алёна Максимовна, — рычу я. — Передали Вам.
— Кто? — смущённо.
— Вам виднее кому Вы позволяете цветы дарить. Мне, вот, очень интересно. Расскажите?
Не прикоснувшись к букету, садится за стол, прячет лицо в ладонях.
А на окошке в обычном гранëном стаканчике стоит одинокая ромашка. Чуть растрепанная и короткая. Это та… Я ей в волосы вставлял. Оо… Это немного сбивает яростную ревность и спесь.
Немного. Ненадолго. Мы молчим. Тишина звенит.
— Что с руками?..
Лучше б про сердце спросила! Нашла о чем переживать.
Нахрен!
Не успеваю развернуться к двери, как ловит за руку. От удивления даже позволяю усадить себя на кушетку, рядом с этим букетом.
Что-то сердито бормоча себе под нос, Алёна засыпает ссадины банеоцином. А я зависаю на том, как беззвучно двигаются её губы. Помню их вкус Ощущение от них. Она отвечала!
Сжимаю в ответ её кисть, которая держит мою.
Алёна, притормозив с «лечением», поднимает на меня взгляд.
— И чего ухмыляешься? — сердито.
Я ухмыляюсь?
Стискиваю крепче кисть, не позволяя отобрать. Разворачиваю, целую в ладонь.
— Спасибо.
— Марат…
Вытянув пальцы, прижимает настороженно к груди.
Едва держу себя, чтобы снова не сорваться, и не снести еë. В её глазах мелькает что-то такое горячее на мгновенье, словно эта фантазия у нас общая на двоих. Ноздри трепетно подрагивают, зрачки расширяются.
Рвано выдыхаю. Пульс нарастает. Мышцы напрягаются, готовясь к рывку.
Беги, Ростовская…
— Алёнка, — залетает медсестра Люба. — Там коллаген привезла доставка. Примешь?
Замирает на полуслове, переводя взгляд с Ростовской на меня и обратно.
Хищник внутри меня, раздражённо делает круг и ложится. Не в этот раз…
Но, мля, бойся!
Глава 8. Галочка
После вечерней изматывающей тренировки решаю убить себя ещё немного пробежкой. Мне надо прийти, упасть, отрубиться. Я уже третью ночь уснуть не могу! Вымотан так, что начинаю лажать на тренировках. Концентрация ни к чёрту. Виновница, конечно же, Ростовская…
Выжимая из себя последний ресурс, максимально ускоряюсь. Круг, второй, третий… Дыхалка отказывает.
Тренеры, стоящие недалеко в кружке, оборачиваются. И, прекратив разговор, наблюдают за моим спринтом.
Добегаю до конца третий круг и падаю на искусственное покрытие футбольного поля. Мокрый… Мышцы дрожат. Легкие горят. Дыхание с шумом вылетает наружу.
— Ну ты машина, Тарханов!
— Мощностей как у белаза.
— Терминатор. Ты же еле с татами выполз!
— У тебя там реактор?
Да, у меня там реактор, он меня сжигает. Алëна сегодня не вернулась на базу. И мне страшно, что не вернётся совсем. Что она там с тем, с кем иногда переписывается по телефону и улыбается ему в экран. С тем, кто цветы отправил. А я ничего не сделал, чтобы она захотела остаться рядом со мной. Я не знаю, что можно сделать. Это только в теории просто. А в нашей ситуации — ничего не работает.
Проходя мимо Бес подаёт мне руку. Хватаюсь. Тянет на себя, помогая встать.
— Красавчик, — хлопает по плечу. — А на татами косячил сегодня. Чего так?
— Аа… — отмахиваюсь, сбивчиво объясняя. — Бессонница достала. Под утро вырубаюсь. Башка болит… Сконцентрироваться не могу. Просчитать соперника не могу. Вата…
Сжимаю виски. Под пальцами грохочет пульс.
— Хм… Соревнования скоро. Пусть Алëна тебе сегодня ноотропчик назначит какой-нибудь и мелатонин.
— Так… нет же еë.
— Приехала. Дойдешь? — с сомнением смотрит на мои подрагивающие мышцы.
До Алëны то? Да я долечу, мля!
Все разбредаются по корпусам, скоро отбой. А я иду против течения к административному корпусу.
Стукнув пару раз в дверь «больнички», захожу внутрь не дожидаясь ответа.
Алëна сидя за столом что-то набирает на ноуте.
— Вечер добрый… — падаю на кушетку.
Мои плечи едва втискиваются. Одна рука повисает.
Ростовская поднимает на меня взгляд.
— Что в этот раз?
— Бес отправил.
— Мхм… Подождёт пять минут?
— Подождёт.
Закрываю глаза. В кабинете пахнет не лекарствами, а еë парфюмом. Втягиваю его в себя, он попадая по скрытым струнам, что-то нереальное делает с моим телом. Мне внутри него тесно. И хочется распотрошить просто и вколотиться в источник этого запаха! Тело моë тут же забывает, что пережило за последние три часа. И вообще-то грозилось издохнуть еще минут двадцать назад. А сейчас оно хочет… Оно хочет, да!
Слушаю щелканье клавиатуры.
— Как Вы провели день, Алёна Максимовна? — сипло спрашиваю, едва справляясь с интонациями.
— Спасибо, хорошо.
С таким вздохом, словно: «Ты опять начинаешь, Тарханов?». Да, я опять…
— Я не это спросил. Я спросил «как».
— Вот тебе я ещё не отчитывалась, — стучат в мою сторону каблуки. Стучат немного неравномерно.
Каблуки… И юбка, скорее всего. Юбка-карандаш. Мне фантазируется именно так. С её точенной женственной фигурой это просто бомба!
Останавливается рядом. Аромат парфюма становится чуть ярче. Пальцы ложатся на мою артерию, ловя пульс.
— Ого… Ты как чувствуешь себя??
Распахиваются глаза.
И я не знаю, как это получается… Явно вопреки моей воле. Но пальцы сами, ей богу, прикоснувшись к её щиколотке медленно скользят вверх по икре под коленку.
Алёна, дёрнувшись, застывает, не мигая смотрит мне в глаза.
Перебор… Факт.
Одно дело — поцеловать. Это эмоции. Другое — лапать. Это уже похоть.
Мне бы не хотелось сводить себя к похоти в еë глазах. Нет, похоть никуда не денешь, она меня мучает. Но дело, ведь, не в ней. Гораздо сильнее меня мучает другое. Я хочу не только это тело, я хочу женщину в нëм. Это совсем иначе!
Конец ознакомительного фрагмента.