Цифраторий

— Рохи, — произнес Эдвард, и его нисколько не испугал ответ, ни один нерв не дрогнул от осознания того, что он стоит напротив древнего зловещего божества. Потому что древнее зловещее божество, которое якобы чинило козни по всему Шэлл Сити и которым матери иногда стращали непослушных детишек, не изучало ни капли угрозы или враждебности. — В газетах вас несколько по-другому изображают, — добавил он и тихонько простонал.

В его пылающем боку опять шевельнулась острая игла.

— Присядь, — предложил Рохи.

Эдвард не стал возражать и, доковыляв до беленькой откидной скамьи, опустился на нее с облегченным вздохом.

Впервые с момента встречи Рохи сделал шаг, и все его тело, будто рой встревоженных насекомых, пришло в движение, оголяя… металлический скелет. Эдвард следил за перемещением божества, как завороженный. Рохи склонился над ним и провел ладонью нижней правой руки.

— У тебя сильный ушиб и трещина в ребре, — сказал он, словно просветил его рентгеном. — Ничего, мои малыши тебе помогут. Не бойся.

На кончике пульсирующего указательного пальца завертелся мелкий вихрь. Он вытянулся тонким веретеном и, достигнув ребер, растекся мелкой лужицей. Эдвард ощутил приятный холодок, и боль сразу притупилась.

— Как я здесь оказался? И что вы от меня хотите?

— Еще не время. Надо дождаться остальных, — спокойно ответил Рохи. — Отдыхай, спи, — посоветовал он и шевельнул пальцами, словно провел по струнам невидимой арфы.

Эдвард было открыл рот, но почему-то забыл то, о чем хотел спросить. Вдруг потяжелевшие веки сомкнулись на его удивленных глазах, и он против воли провалился в сон.

Илон давно знал о системе подземных тоннелей, проложенных под Шэлл Сити. Но не мог и вообразить, насколько они грандиозны, протяженны и запутанны. Заплутать в них было не сложнее, чем в непролазном лесу. Глупые, детские страхи Феликса, заставляющие мясника бледнеть у входа в Шэлл Сити, теперь не казались такими уж преувеличенными. Миновав очередной темный тоннель и оставив позади еще несколько, Илон даже допустил, что где-нибудь тут, в сырости и во мраке, в гробовом безмолвии могли и впрямь прятаться монстры. Ведь никому неизвестно, чем еще занимались башковитые сотрудники Шэлл Индастриз, помимо возведения купола.

Без Ма, которая, как поводырь, тащила его через многочисленные темные и светлые рукава, он точно никогда не отыскал бы шэлла. А, положа руку на сердце, легко заблудился бы здесь уже минут через пять скитаний. Какого хрена Эдвард вообще поперся неведомо куда? Как будто не мог немного полежать на складе, дождаться своего спасителя и спокойно, под плащом инвиза покинуть институт трансплантологии. С другой стороны, тоннели все-таки были не худшим из возможных вариантов для беглого шэлла. На мясокомбинате его непременно скрутили бы и, кто знает, что сотворили после. Быть может, тоже рассовали бы по пакетам, контейнерам и склянкам, как и иных шэллов.

— Куда теперь?

Поверни налево.

— Долго еще?

Почти на месте. Я все-таки рекомендовала бы установить…

— Ма! Не сейчас.

Илон свернул за угол и оказался еще в одном мерзопакостном тоннеле. Темно — хоть глаз выколи.

Илон не спеша зашагал, высматривая Эдварда. Тьма лежала впереди и позади, снизу и сверху, густая, как черный воск; лишь далеко-далеко впереди мерцал слабый белый огонек.

Пункт назначения достигнут.

— Ты уверена? — не поверил Илон, покручивая головой. — Здесь ничего нет.

Объект находится прямо перед тобой.

Илон поводил руками во мраке, пошлепал ладонями по голым стенам.

— Мы, ты ослепла, что ли?

Пункт назначения достигнут, — вновь подтвердила она.

Илон выругался. Эдвард даже нормально потеряться не мог — не шэлл, а тридцать три несчастья. Должно быть, обронил маяк в потемках, подумал Илон и сел на корточки в надежде его найти.

Глаза, конечно, уже попривыкли к темноте, но отыскать тут маяк размером с монету было непосильной задачей — все равно что иголку в стоге сена.

— Он движется?

Нет.

Илон положил ладони на стену перед собой, растопырил пальцы, припал к ней ухом и, ощутив легкую вибрацию, с криком ухнулся в пустоту, брызнувшую потоком света. Плечо! Проклятое плечо опять вспыхнуло болью.

Он быстро подскочил, бегло скользнул встревоженным взглядом по круглому залу, который появился внезапно, из ниоткуда, и пришел в замешательство. Потому что заметил и лежащего без сознания Эдварда и… четырехрукого кибера.

— Добро пожаловать, — произнес тот.

— Что ты с ним сделал?!!

Илон бездумно рванулся врагу навстречу. Кибер остался на месте. Лишь дернул одной из рук, стряхивая с нее поток бело-голубой пыли, который, поигрывая в воздухе, словно легкий шарфик на ветру, затрепетал в воздухе.

Впервые боевые стимуляторы его подвели. Он просто не успел сократить дистанцию для атаки, когда что-то странное произошло с руками и ногами. Они будто одеревенели.

Рой управляемой пыли оплел крепкими путами обе ноги, сжался лапами вокруг запястий и потащил их навстречу друг другу. Илон силился шагнуть, разорвать твердые оковы, но потерял равновесие и повалился на пол. Конечно, опять на выбитое плечо! От бессилия он зашипел, как масло на раскаленной сковородке.

— Я тебе не враг, — пытался уверить его кибер. — Что касается Эдварда, то не переживай, с ним все хорошо. Если, конечно, это слово применимо к человеку, который всю свою жизнь бултыхался рыбкой в банке, а сейчас выплыл в открытое море.

Илон извивался на полу, все еще лелея надежду сбросить живые оковы, созданные то ли из сонма наноидов, то ли еще из какой дряни. Однако неторопливый голос своего таинственного пленителя слышал ясно — каждое слово, будто он шел из корешка.

— Когда я отзову своих малышей, ты обещаешь больше не глупить?

Илон ухмыльнулся. Второй раз за день его просили не делать глупостей. Инста, безусловно, огорчилась бы, если бы узнала, как безжалостно он обошелся с ее в общем-то разумной просьбой. Но сейчас, видимо, пришло время и вправду строить из себя паиньку, потому что живые оковы было никак не сбросить, а бесконечно валяться на полу — то еще удовольствие. Он дернул головой, изображая кивок.

Малыши бесшумными струйками заструились в воздухе, сбились на лету в один колеблющийся поток, похожий на бело-голубого змея, сжались, уплотнились, покрываясь щетинкой, а затем опустились на хозяйскую руку и будто глина облепили ее, прикрывая оголенный металлический протез.

Илон машинально потер запястья, но с удивлением обнаружил, что на них не осталось никаких отпечатков, даже кожа не покраснела, хотя юркие летающие путы довольно болезненно кусались, словно стая голодных комаров и оводов.

Кибер спокойно стоял в трех шагах и совершенно беззлобно смотрел в его сторону, что обезоруживало и слегка раздражало. За его спиной в огромном круглом котле подрагивало голубое пламя. Оно бежало по тонким трубам к потолку, а там расходилось широкой паутиной лазурных капилляров, словно лазерная инсталляция развесистого сказочного древа. Илон никогда не видел подобных агрегатов и подумал, что это что-то вроде ионного генератора. На голове кибера блестел грейвхэд — надо признать, весьма элегантный, не из тех уродливых и дорогущих бандур, которыми были забиты все магазины электроники. Ну а сам кибер… При взгляде на него глазам делалось слегка неприятно и хотелось их сразу отвести, потому что тело, будто расстроенная голографическая проекция, вечно подергивалось и мерцало. Билось в одном ритме, как одно большое бело-голубое сердце.

— Можешь разместиться вон там, — предложил кибер, указывая на скромное пустующее место на откидной скамье, у ног лежащего Эдварда.

Илон покорно прошагал и сел, поглядывая на беглого шэлла. Кибер вроде бы не соврал. Эдвард казался здоровым и просто спал, со счастливым лицом, безмятежно посапывая и тихо всхрапывая на откидной скамье, словно в своей уютной постели.

— Догадываешься, кто я?

— Дай угадаю, — Илон наигранно коснулся кончиком указательного пальца подбородка и напустил на себя гротескно-задумчивый вид. — Наверное, Санта-Клаус. Или… — он бросил быстрый взгляд на грэйвхэд. — Магнето. Нет… Четыре руки, не тело, а какая-то каша, — он сделал серьезное лицо. — Думаю, ты тот, кого в Цитадели и в Шэлл Сити называют Рохи. Признаюсь, из всего того, что я тут успел увидеть, это самая невероятная хрень. Если хочешь знать, никогда не верил в твое существование. А теперь скажи, зачем мы тебе?