Леди исправляет прошлое

Я остаюсь на ступеньке, но встаю на цыпочки и вытягиваю шею.

Кристен выдернул Лоуренса из кресла, но почему-то удерживает перед собой как щит.

— Кри…? — с каким-то детским удивлением спрашивает Лоуренс.

Не знаю, что он понял, но он вдруг начинает вырываться.

Кристен перехватывает его за горло. Даже с лестницы я вижу, что хватка удушающая. Лоуренс дёргается, протестующе мычит.

— Во имя Света! — выкрикивает Кристен.

До меня доходит…

Никакое это не спасение раненого брата.

Светлые осуждают практику жертвоприношений, но сами, если надо, не чураются её применять. Жизненная сила молодого здорового человека — это колоссальная мощь, которой ни один маг не сможет противостоять без поддержки артефактов, которых у Диана… я не вижу.

Уверена, Кристен будет рассказывать, как Лоуренс в решающий момент нашёл в себе мужество и добровольно отдал жизнь во имя Света. Лоуренса будут чествовать как воина и героя, а убийственная правда останется лишь в памяти нас троих, если выживем, и, возможно, на страницах засекреченной родовой хроники, доступ к которой есть у главы рода и пары приближённых.

Лоуренс оседает на пол. Он бы упал, если бы Кристен не продолжал его удерживать. Игра воображения, или мы действительно встречаемся с Лоуренсом взглядами? Мне чудится, что в его глазах я вижу боль телесную и боль от предательства. Взгляд гаснет, его глаза закрываются… навсегда.

Кристен выставляет обе руки. Силы столько, что чары сплетаются медленно, преодолевая сопротивление.

— Леди, вниз! — повторяет Диан. А сам не двигается с места.

Он будет стоять до конца?

Не надо, пожалуйста…

Я узнаю заклинание. Его трудно не узнать. Кристен ударит копьём света. Простое заклинание, беспроигрышный выбор. Диану просто нечего противопоставить, кроме как принять удар на себя, отводя от меня.

Время словно замедляется, копьё ещё вызревает. Мысли мечутся. Должно быть что-то, какое-то решение!

Почему не уйти на тёмную тропу? Здесь всё ещё нельзя их открывать? Скорее, бессмысленно. Копьё будет настолько мощным, что пройдёт и на Изнанку.

Руны?

Атаку нельзя остановить. Но что если её отразить, перенаправить? Зеркало всё ещё со мной. Я, наспех, боясь опоздать, вывожу на стекле отпирающую руну, почти не задумываясь вытряхиваю на ладонь алую бусину.

Вместо того, чтобы спуститься, я взбегаю наверх и выскакиваю вперёд. И в то же мгновение копьё срывается с рук Кристена, летит в меня. Я подставляю зеркало. До сих пор я прятала в него материальные предметы. Получится ли у меня с нематериальным? Если нет, то я этого уже не узнаю.

— Юджин! — последнее, что я слышу, прежде чем утопаю в белом слепящем сиянии.

Боли нет, свет невесомо касается кожи.

Непонятное ощущение. Даже не щекотка, а… ласка? Наверное, меня зацепило самым краешком шлейфа копья, а оно влетело туда, куда нужно — в зазеркалье. Ручка зеркала в моих руках дрожит, я с трудом удерживаю зеркало под напором, который осознаю почему-то не сразу.

Поверх моих пальцев ложатся пальцы Диана, и сразу становится легче.

Сияние уходит — впитывается в зеркало.

Дрожь рукояти усиливается.

— Что… — потрясённо выдыхает Кристен, но ни на миг не теряется и бьёт очередной молнией, теперь прицельно в зеркало.

Диан закрывает на щитом.

— Леди, отдайте зеркало и уходите.

— А…?

— Оно сейчас полыхнёт, — голос напряжённый, я сразу поверила.

То, что я сделала по наитию… Копьё ушло в “карман” и прямо сейчас выжигает крошечное пространство зазеркалья, и как только выжжет, вся оставшаяся сила вырвется наружу, и это будет неконтролируемый всепожирающий пожар.

Крутанувшись, Кристен прикрывается щитом и бросается прочь.

— Леди, прочь! Все, прочь!

А сам?!

Нужно запереть зеркало в другое зеркало… Только в гостиной подходящих отражающих поверхностей нет.

Сквозь гвалт и грохот ломающихся стен прорывается мелодия, перезвон струн похож на смех колокольчика, мелодия поднимается, она словно закручивается вокруг нас, витками поднимается по ногам, опоясывает и оплетает наши с Дианом руки. Мелодия ускоряется, пока её ритм полностью совпадает с дрожанием рукояти зеркала. Музыка словно бы даёт толчок, и зеркало, не выдержав поглощённой мощи взрывается мириадами осколков.

Но ни один из них не ранит.

Не только осколки, но и сам свет следуют за музыкой, следует в её ритме. И устремляется туда, куда ведёт его менестрель. Я оборачиваюсь. Менестрель в знак приветствия касается двумя пальцами капюшона, приоткрывает неживое лицо и тотчас надвигает капюшон глубже.

Менестрель отворачивается. Неужели он использует пойманный свет для удара по храму?

Не знаю, не моё дело.

Мы с Дианом всё ещё соприкасаемся руками, и я перевожу взгляд на наши ладони. Диан разжимает пальцы, отстраняется, но я успеваю рассмотреть чернеющие под кожей линии, повторяющие рисунок вен.

Я хочу обернуться, но Диан придерживает меня за плечи, а в конце коридора появляется скелет-рыцарь с обломком секиры.

— Не нужно, леди. Идите вперёд, не оглядываясь.

Да что такое?!

Голос хриплый, звучит незнакомо, но я его узнаю. Это точно Диан, теперь я уверена.

— Почему? — спрашиваю я.

— Потому что наши пути расходятся, леди.

Какие пути расходятся, если я вообще не представляю, каким будет моё будущее? Он думает, я могу вернуться в резиденцию герцога как ни в чём не бывало, так что ли? Но я не могу. И не вернусь. Хватит с меня. Я хочу спокойной жизни в тихом городке, хочу безопасности. Хах, где всё это взять? Примкну к культу Даро — проблем не оберусь. Барахтаться в одиночку не многим лучше. Даже хуже, потому что помощи не получить. Тёмная госпожа, по крайней мере, пусть она, возможно, и использовала меня, чтобы проникнуть в земли Гельдернов, но она меня защитила. Чудовища меня обходили, рыцарь и вовсе представился телохранителем, Диан поучаствовал.

— Постойте…

— Прощайте, леди.

Я всё же оборачиваюсь.

Я ошиблась — его лицо не превратилось в чёрную кляксу, нет, на его лице просвечивают вены, точно такие же, как на руках. Зрелище… жутковатое, но не отталкивающее. Скорее, хочется спросить — это не больно? Но Диан не даёт мне и шанса — даже не сбегает, а буквально слетает с лестницы и без колебаний влетает в самую гущу тварей.

— Диан!

Он не оборачивается. Я теряю его из виду, но успеваю заметить, как бордовый камзол мелькает в пробитом землеройками проёме.

Я смотрю вслед и понимаю, что Диан ушёл. Не понимаю, почему.

В ладони до сих пор зажата бусина его крови…

— Леди, — окликает меня рыцарь.

— Да?

Сейчас не время выяснять отношения… Да и какие отношения?! Диан помог мне несколько раз, больше ничего. Он мне совершенно ничего не должен, тем более объясняться.

Возвращаются серые тени…

Раздаётся смешок, чуждый месту и обстановке, девчачий. Со мной рядом останавливается вполне живая жрица и зачем-то направляет ладонь на Лоуренса. Точнее, на его тело, распростёртое у ножек кресла. Зачем, не знаю. И не желаю знать. К Лоуренсу у меня смешанные чувства. Я испытываю облегчение, что его больше нет, что он больше никогда меня не тронет, не полезет ко мне под подол. И в то же время в памяти занозой засел его последний взгляд, полный беззащитного удивления. Мне не жаль Лоуренса, но жаль, как именно он ушёл, от руки своего же брата, пусть и двоюродного.

— Юджин? — окликает Лоуренс.

Что?!

Он не мог ожить!

— Ты меня напугала! — выдыхаю я.

Жрица бессовестно смеётся:

— Юджин, хочешь себе ручное привидение? Отпускать Гельдерна в Чертоги Белогорья слишком расточительно. Его посмертие будет принадлежать Тьме.

От её руки к его шее тянется нить. Полупрозрачный Лоуренс смотрит на своё тело. По-моему, он с трудом принимает мысль о собственной смерти. Но услышав про посмертие, вскидывается с неподдельным ужасом:

— Нет! Именем Света…

Рывок нити, и Лоуренс захлёбывается словами, а нить… закрывает его рот, рисует на лице от уха до уха чёрную улыбку.