Страница 43 из 54
— Ты не там расставляешь акценты. Они тебе рады, но не так, как я, — расплывается в улыбке Темный.
— Обещаю подумать над твоим предложением. — Так и не обнаружив хоть какой-нибудь одежды, заворачиваюсь в простыню, оставляя Хороса без прикрытия.
Зря, наверное. При виде него, обнаженного, желание остаться снова начинает превалировать над желанием заслужить звание помощницы года.
— Можем сходить вместе в душ, — продолжает искушать хищник.
— Иди ты… в душ, — советую ему, и Ксанор, тяжело вздохнув, поднимается с постели.
— Сложно мне с тобой будет, Дерзкая.
— Тебе не кажется, что ты немного торопишься? Это я, если что, не про душ, а про переезд.
— Наоборот. Мне кажется, я слишком долго тормозил. Нужно было встретить тебя раньше. — Он медлит, словно не знает, стоит ли продолжать, но все-таки продолжает: — Тогда бы у тебя до меня никого не было.
— Что ты имеешь в виду?
Он усмехается. Кажется, немного разочарованно.
— Я догадывался, что ты не невинная девочка, но все же надеялся, что ошибаюсь.
Приблизившись к окну, на которое спроецировано фото лунных просторов, Ксанор отключает проекцию, и яркие утренние лучи заполняют комнату.
— Для тебя это проблема?
Хорос пожимает плечами, но не оборачивается.
— Нет… Просто я надеялся, что между тобой и да Коста все-таки ничего не было, и я буду первым. А если первым был он…
Вот теперь он оборачивается, чтобы посмотреть мне в глаза. Его внезапно темнеют. Светлая радужка окрашивается губительной силой, которую Ксану, уверена, не терпится направить на Виктора.
А мне не терпится… Подскочив к кровати, хватаю подушку и со всей силы швыряю ею в придурка.
Вот честно придурок! И это я еще мягко выразилась.
— А это за что?! — недоуменно восклицает он.
— За все хорошее! — рычу, раздумывая, стоит ли отправить за подушкой что-нибудь потяжелее.
Например, швырнуть в него тьмою кресло.
— Захотелось быть первым?
— Все в порядке, пролетели, — выставляет он в примирительном жесте руки. — Не обращай внимания, просто мои тупые закидоны. И ненависть к одной только мысли, что между тобой и да Коста что-то было. — Он виновато улыбается, а у меня от этой совершенно невинной улыбки внутри просыпается что-то очень нехорошее. Опасное и злое. — Ну и еще я пообещал врезать твоему первому и, если это все-таки Виктор…
— Не знаю, что было между мной и да Коста, но он не был моим первым! Хочешь знать почему, Ксан? — Воспоминания накатывает внезапно, с силой, которой я не ожидала и от которой меня начинает потряхивать.
— Кара, успокойся. Все хорошо. Давай сменим тему и…
— Ты был моим первым. Поэтому, если хочется кому-нибудь врезать, врежь себе!
У двери я оказываюсь быстрее, чем в груди раздается удар сердца. Слетев по лестнице, выскакиваю на свежий воздух, нахожу взглядом одежду, обувь и чувствую, как в глазах появляются слезы.
Сейчас оденусь и…
Одеться я не успеваю. Тьма, сомкнувшись у меня за спиной, заключает в свои объятия.
— А теперь еще раз, но только спокойно.
— Не сейчас. Мне нужно идти…
— Тебе нужно выговориться, а мне нужно услышать. И если надо, обещаю, я себе врежу.
Его последние слова заставляют улыбнуться. Обняв за плечи, Темный ведет меня на маленькую кухню, светлую и лаконичную. Усаживает за стол, включает бруловарку и, пока машина гудит, выплевывая в чашку ароматный напиток, просит:
— Рассказывай.
В отличие от меня он успел натянуть брюки. А я по-прежнему кутаюсь в простыню и снова, наверное, уже в миллионный раз пропускаю через себя болезненное прошлое.
— Это случилось два года назад. В Креуте, на Лазурных берегах. Я там отдыхала с подругами. Праздновала свое поступление в Амадо де Калво. А ты… Ты вроде тоже был с друзьями.
— Был, — кивает Темный. — Хорошо помню то лето.
Я мрачно усмехаюсь:
— Это тебе так кажется.
Он хмурится, но вопросы не задает, дает возможность мне выговориться. И я, глубоко вдохнув, заставляю себя признаться:
— В вечер, когда мы познакомились, я слишком многое себе позволила. Расслабилась… наверное, даже чересчур. До той встречи с тобой я сторонилась Темных. В моем мире существовали только брат и отец, а остальных высших я почти ненавидела. А если и не ненавидела, то как минимум опасалась. Не позволяла себе к ним приближаться, а увидев тебя… будто сошла с ума.
Не сразу я понимаю, что по щекам текут слезы. Какой-то части меня хочется улыбаться, ведь в тех воспоминаниях таится и много приятного, но горечь обиды и разочарования все портит, отравляет своим ядом.
Ксанор ставит передо мной чашку, и я беру ее обеими руками, не боясь обжечься.
Вот и два года назад тоже не боялась, а оказалось, что надо было.
Неисправимая Кара.
— Ты пригласил меня на танец, а я не смогла отказаться. Мне кажется, я никогда не хотела ничего настолько сильно, как почувствовать прикосновения твоих ладоней. Мы танцевали весь вечер. Смеялись, пили, шутили. Я потеряла счет времени, забила на подруг, согласилась пойти с тобой на пляж. Уже там стало ясно, чем все закончится. Кажется, мы целовались вечность… А потом ты перенес меня в свой номер и… Это был ты, Ксан. Мой первый мужчина… Надеюсь, тебе стало легче. Мне после той ночи было еще долго хреново.
— Я сделал тебе больно?
Напряжение ощущается в каждом его движении, в чертах лица, в позе. В том, как он на меня смотрит.
Боится услышать ответ.
— Нет, — качаю головой, подношу к губам чашку. — Ночью было хорошо. Не так, как прошлой, но тоже незабываемо. По крайней мере, незабываемо для меня. Хреново стало на следующий день, когда я ушла к себе переодеться, а парой часов позже увидела тебя в ресторане отеля с какой-то девицей. Ты прошел мимо, даже не взглянув в мою сторону, словно для тебя ничего не было. И здесь, в Грассоре, когда я стала твоей помощницей, так и не вспомнил. Это было больно. Очень. До сих пор болит, если честно.
Странно, но, выговорившись, я чувствую непонятное облегчение. Может, и не стоило так долго в себе держать, а надо было сразу ему рассказать. Но я боялась, что своим признанием только все усложню.
— Интересная история. — Темный задумчиво усмехается.
— Ты мне не веришь? — сердце в груди болезненно екает.
Он подходит ко мне, садится рядом, берет за руку, чуть сжимая мои пальцы.
— Верю. И с радостью себе врежу. Интересно другое: я тебя не помню. Не помню той ночи. Хотя на провалы в памяти никогда не жаловался и уж точно никогда не забыл бы твой запах.
— Запаха не было. Я ведь пользовалась кремом. А что забыл… Так мы оба были пьяны. Просто для меня та ночь была особенной, а для тебя стала одной из многих.
Он молчит, не торопится с ответом. Смотрит на меня, а я отвожу взгляд. Чувство такое, будто пытается проникнуть в мои мысли. Неужели все-таки не верит? Может, вообще считает сумасшедшей?
— Кара, — наконец произносит он тихо, — я терпеть не могу танцевать и, если я делал это с тобой весь вечер, значит, ты меня как минимум заинтересовала. Но судя по твоим словам, я на тебя серьезно запал. Думаешь, после такого, проснувшись, я бы пошел искать себе другую бабу, даже не попытавшись выяснить, куда подевалась девушка, с которой мне было так хорошо и интересно? И уж точно я бы не прошел мимо. Может, опять Виктор?
— Его не было тогда в Креуте, — качаю головой, отметая неожиданное предположение.
Но Ксан не спешит от него отказываться.
— Не было с тобой, но это не значит, что он не мог прилететь на Лазурный берег, чтобы проследить за своей невестой. Вы ведь тогда уже были помолвлены?
Хмуро киваю, непроизвольно рисуя перед глазами образ Светлого.
Жуткое, если честно, зрелище.
— Думаешь, он рискнул бы к тебе сунуться?
Ксанор мрачно усмехается:
— Ни для кого не секрет, что я не чувствую силу Светлых. Отец с Гаранором пытались сохранить мою… хм, особенность в тайне, но я был слишком беспечен. Виктор мог навести обо мне справки. Агенту его уровня много времени не понадобилось бы.