Страница 36 из 54
А другого я от него и не ждала.
— Кса-а-ан…
— То есть вечеру со мной ты предпочитаешь вечер с Ленни и мелочью?
Когда прилечу, мелочь наверняка уже будет спать, а вечер с Эленией… Если честно, я бы не отказалась от задушевного разговора с сонорой Хорос. Интересно, она разделяет мнение мужа насчет Ксанора и тоже будет просить быть осторожнее? Или, может, поможет советом?
Нет, мне точно нужно поговорить с Эленией.
— Давай поужинаем завтра, хорошо?
— Тебе никто не говорил, Дерзкая, что ты мастер портить настроение? — произнося это, Хорос улыбается, и я облегченно выдыхаю.
Не обиделся и отлично.
— Ты с этим тоже неплохо справляешься.
— И когда я уже успел испортить тебе настроение?
Когда я узнала о твоих шашнях с очередной красоткой-Светлой.
Вслух я этого не говорю, просто заставляю себя улыбнуться и пожимаю плечами.
Спускаясь в лифте, поначалу молчим. Хорос смотрит на меня, я — сквозь толстое стекло на вечерний город. Почему-то, когда он рядом, высота не ощущается таким уж кошмаром. Да и все остальные проблемы становятся меньше, несущественнее. Кроме одной единственной.
Ксанор Хорос слишком ветреный.
— Эй, — в два шага стерев расстояние между нами, он оказывается рядом, и вот уже скользит по моим щекам пальцами, опускает на губы взгляд. — Что случилось? Я же вижу, с тобой что-то происходит. Опять доставал слизняк?
Опускаю голову, стараясь спрятать невольную улыбку, а потом, решившись, признаюсь:
— На твоем дне рождения будет выступать Элиана Ор.
Секундное молчание и тихие слова, в которых сквозит искреннее недоумение:
— И что?
— Как что? Вы с ней встречались! — Легонько ударяю его кулаком в грудь.
За что мне тут же заводят руки за спину, прижимают к стенке и шепчут, задевая губами мои губы:
— Значит, теперь мы ругаем меня за прошлое?
— М?
Сложно сконцентрироваться на смысле слов, когда тебя уже чуть ли не целуют, а единственное, что нас разделяет, это одежда и осознание, что лифт вот-вот остановится.
— Если скажу, что мне плевать на всех фей этого мира, кроме той, у которой самый охренительный запах, паршивый характер и губы настолько сладкие, что невозможно оторваться, это поможет тебе взбодриться?
— Ну-у… Возможно, я почувствую себя чуть менее уставшей. Хотя паршивый характер тебе припомню!
— Нисколько в этом не сомневаюсь.
На какое-то мгновение я забываю, что стенки лифта прозрачные, и с улицы отлично видно, как мы целуемся. Как его руки опускаются мне на бедра, а язык, дразня, разжигая внутри какое-то темное пламя, раскрывает мои губы. Проникает в меня, выбивая мысли, унося из реальности в сладкую эйфорию.
Будь мы не в лифте, и одним поцелуем все бы точно не закончилось. Но вот йоргова кабина останавливается, двери разъезжаются, и Темному приходится отстраниться.
Машинально поправив узел галстука, все еще хрипло говорит:
— В общем, это я к чему, Дерзкая… Не страдай хренью и не думай о том, чего в моей жизни уже давно нет и не будет.
Наплевав на то, что парочка сотрудников Скайора в нерешительности топчутся у лифта, не зная, то ли им входить, то ли не стоит, Хорос притягивает меня к себе, собственнически обнимает за талию и увлекает за собой в холл, явно не собираясь отпускать до самого аэрокара.
— А ведь я сказала Рите, что между нами ничего нет, — тяжело вздыхаю, понимая, что завтра «о лифте» будут знать все.
— Нехорошо врать подруге, — чуть слышно усмехается мое чудовище. — И себе тоже.
Заявление вполне в духе Ксанора Хороса.
В квартиру мы залетаем буквально на несколько минут Внутрь я захожу не без опаски. Умом понимаю, что Виктора уже давно и след простыл, но почему-то находиться в этих стенах неприятно. А уж войти в спальню…
— Налей мне чего-нибудь выпить, — прошу Хороса, чтобы не отправился за мной следом, и Темный, чуть слышно хмыкнув, идет к бару.
Дверь поддается, бесшумно отъезжая в сторону. Я вхожу в комнату, с трудом подавив желание зажмуриться.
— Включить свет.
Спальня наполняется мягким теплым светом, и первое, что бросается в глаза, — это кровать со сбитыми простынями.
Ну вот что за гадство?!
Если честно, мне на нее смотреть тошно, как и тошно от того, что я ни Йорга не могу вспомнить. Убила бы сволочь…
От души выругавшись в мыслях, быстро бросаю в чемодан все необходимое, и самое главное — крем, маскирующий запах. Интересно, когда запасы закончатся, папа пришлет мне новые? Просить не хочется, но, похоже, придется.
На все про все у меня уходит минут пять. Я уже собираюсь выходить из комнаты, втайне надеясь, что мне никогда не придется в нее возвращаться, и тут в дверях появляется Темный. Разумеется, он тоже первым делом смотрит на кровать. Потом на меня, потом снова на йоргову кровать.
После чего мрачно интересуется:
— Можно я убью его?
— Ты даже не представляешь, с какой радостью я бы ответила тебе «да», но потом придется навещать тебя в тюрьме, так что…
Ксанор берет меня за руку, притягивая к себе. Невесомый поцелуй в губы, волнующий от легкой хрипотцы шепот:
— А на какой еще вопрос ты бы с радостью сказала мне «да»?
Опять эти его шуточки?
Оглянувшись на зависший в воздухе чемодан, активированный, чтобы следовать за мной до самой машины, мягко отстраняю от себя высшего.
— На ужин в каком-нибудь месте попроще. Где готовят быстро и большие порции. Я проголодалась. — Заметив, как он расплывается в довольной улыбке, улыбке победителя, добавляю: — Но на кино меня уже точно не хватит.
— Значит, буду довольствоваться малым.
Бокалы с алкоголем так и остаются нетронутыми. Нам обоим не терпится сбежать отсюда и дело вовсе не в голоде, а в неприятной атмосфере, царящей в этом месте.
— Не удивлюсь, если да Коста оставил в квартире сюрпризы в виде жучков, — говорит Темный по дороге в бар-ресторан, в котором готовят обалденно вкусные бургеры.
От его предложения мороз пробегает по коже, и перспектива какое-то время пожить в доме Хоросов уже не кажется такой уж кошмарной.
Лучше чувствовать себя неловко в присутствии Гаранора, чем быть под постоянным наблюдением да Коста.
Наверное, это был один из самых лучших наших вечеров. Простая, но вкусная еда, расслабляющая атмосфера ресторана, легкие разговоры о приятном — именно этого мне сейчас не хватало. Отринув мысли о Светлом, тревогу о неясном будущем, мы просто наслаждались обществом друг друга, и это было нереально круто.
Такой Ксанор Хорос, веселый, общительный, милый, мне нравился еще больше. Сердце, глупое, замирало от каждой его улыбки, а потом начинало стучать быстрее, когда он склонялся ко мне, чтобы что-то шепнуть на ушко или убрать с моих губ след от соуса.
Я даже пожалела, что отказалась от фильма, но усталость взяла свое: к концу вечера я чувствовала себя разбитой и мечтала только об одном — о мягкой подушке.
— Что, если я снова сорвусь? Нападу на детей. — В аэрокаре ко мне возвращается тревога, от которой я снова начинаю ежиться. — Мне кажется, Зления и Гаранор должны узнать правду. Всю. И про мои срывы тоже.
— Твои срывы провоцировал Виктор — в этом я уверен. Не будет его, не будет потери контроля.
— Но они начались еще до нашей помолвки.
— В детстве? — не отрывая взгляда от дороги, спрашивает Темный.
— Нет, уже в старшей школе. Незадолго до выпускного. К счастью, тогда никто не пострадал. Ренард вовремя вмешался.
— Вы с Виктором в то время еще не были знакомы?
Я хмурюсь, погружаясь далеко не в самые приятные воспоминания.
— Он уже был напарником брата — молодым агентом, как и Рен, только начинавшим делать карьеру в управлении. Ужинал у нас пару раз: бывало, мы пересекались на светских мероприятиях, но никогда особо не общались. Я и подумать не могла, что когда-нибудь мы с ним… Он старше меня на десять лет, да и вообще… После выпускного я год не училась. Пыталась отвоевать для себя немного свободы и вырваться в Грассору (уже тогда я мечтала о поступлении в Амадо де Калво), но родители все не соглашались. Только когда Виктор попросил у папы моей руки, они сказали, что до свадьбы я смогу поучиться в Грассоре. Если соглашусь стать его женой. Это была одна из причин, почему я ответила ему «да». Ну еще и потому что…