Страница 26 из 54
— Завтра мы с Карой вернемся в Грассору, — спрятав руки в карманах брюк, спокойно заявляет Ксанор, а мне даже не сразу удается вникнуть в смысл этой фразы.
А когда вникаю…
Боги, отец от него сейчас мокрого места не оставит.
◊ ◊ ◊
Если бы взглядом можно было убить, уже завтра я бы занималась похоронами своего начальника. Но вполне возможно, что одним взглядом отец не ограничится, и мне действительно придется отправлять Темного на кремацию.
— Спасибо за помощь, но сейчас вам лучше уйти. — Мама расправляет плечи, высокомерно вскидывает голову и смотрит на Ксана так, будто это она над ним возвышается, а он валяется у нее в ногах.
— Уйду, но сначала мы все решим, — отвечает Хорос, не меняя своей расслабленной позы.
— Здесь нечего решать! — резко, почти что грубо обрубает отец. — Ей опасно жить одной.
— Я прекрасно жила одна последние несколько лет, — напоминаю, не выдержав.
— А сегодня чуть не стала убийцей, — безжалостно бьет по самому больному родитель.
— Повторяю: в Грассоре за Карой присмотрят, — не отступает Ксанор, а я уже вовсю представляю себя в смирительной рубашке в комнате с мягкими стенами, блокирующими магию.
А может, мне действительно там самое место.
— Я не могу остаться без помощницы. Тем более сейчас. Она мне нужна, — добавляет он, глядя мне прямо в глаза.
И становится ясно, что не помощница ему нужна, а… я.
Просто я.
— Найдете себе другую. В чем проблема? — не желая сдаваться, раздраженно бросает папа.
— Только не такую, как Кара.
И снова взгляд глаза в глаза. Даже жалко, что мы здесь не одни и ведем войну вместо того, чтобы…
Боги, не хватало еще в моей голове сейчас эротики!
— Собирай свои вещи, Кара. Пора домой. — Делая вид, что глухой, отец подходит ко мне и протягивает руку, предлагая… нет, вынуждая подняться.
— Сонор де Ларра, у нас с вашей дочерью договор, — постепенно теряя спокойствие, явно напускное, цедит Ксанор.
— Ну так расторгните его! — оборачиваясь, требует отец. — Я выплачу вам неустойку. Сколько хотите? Миллион? Два? Да хоть целую сотню! Пришлите мне счет, и на этом закончим.
На лице Хороса появляется выражение, которое мне хорошо знакомо и которое я бы предпочла никогда не видеть. Йорг во плоти. Хитрый, опасный, безжалостный.
— Или она улетает со мной, или уже завтра о ее… хм, особенности узнают все онлайн-издания Делеса, а потом и мира.
Сунув руки под колени, я опускаю голову, потому что совсем не хочу видеть все, что за этим последует. Слышать, если честно, тоже не хочется, но затыкать себе уши будет явным перебором.
— Грязный шантаж? — Отец отходит от меня с мрачной усмешкой на губах. — И кого вы сейчас обманываете? Очевидно же, что она вам небезразлична…
— Именно. Она мне небезразлична, и поэтому я не позволю заточить ее в клетку, как животное. Буду бороться за ее права, и СМИ мне в этом помогут.
— Что за чушь вы несете?! Мы просто хотим забрать ее домой! Туда, где она будет окружена заботой и любовью! — обиженно восклицает мама, задетая столь прямолинейным сравнением. Воинственно подскакивает прицеливаясь к щеке высшего.
А ведь он так хотел с ними подружиться.
Но, увы, дружбы не вышло.
— Ничем они вам не помогут, сонор Хорос, — морщась, цедит папа. — Но если раскроете рот, Кара действительно окажется в клетке, и уже не мы будем о ней «заботиться».
— Верю, что смогу ее отстоять, — снова становясь спокойным, как трий, заявляет высший. — Деньги и связи мне в этом помогут. Но мы можем не усложнять друг другу жизнь и разойтись полюбовно. Еще раз говорю: я не оставлю Кару без присмотра.
— И как вы себе это представляете? У нее есть жених! — голос матери срывается на истерический крик.
— Жених, который в данный момент тоже находится в Грассоре, а значит, Кара будет под двойным присмотром.
Уж лучше в комнату с мягкими стенами, чем под присмотр Светлого.
— Если вернешься в Грассору, поставишь под удар свою жизнь и жизни других. — Отец смотрит на меня в упор, и я понимаю, что от моего ответа сейчас зависит многое. В частности, мои дальнейшие с ними отношения. Я очень люблю родителей и не хочу делать им больно, но…Но в клетку их заботы…
Боги, нет, у меня же оставался еще год относительной свободы!
— Обещаю, больше этого не повторится, — отвечаю чуть слышно, невольно ежась под его взглядом.
И слышу яростное:
— Ты не можешь обещать, потому что в такие моменты себя не контролируешь!
— Но ведь столько лет контролировала!
Мне вдруг становится так паршиво. От его слов и его отношения. Смотрит так, будто перед ним опасная преступница. Не дочь, а чудовище.
— В Грассоре такого ни разу не было. Может, эта Делес на меня так действует? Йоргова страна, в которой фей не считают за живых существ! — Я тоже подскакиваю, беря пример с матери. Ну а что? Я тоже не железная. И бессловесной куклой никогда не была! — Это ведь здесь несколько лет назад орудовал маньяк. А теперь убивает подражатель!
— Убивает в Грассоре, — мрачно напоминает папа.
— И здесь тоже! Рен рассказывал. Я в Акре дышать не могу, понимаете? Мне нравится учиться в Кадрисе, мне нравится моя работа, мне нравится…
Вот этот Темный.
Да какое там нравится? Я влюблена в него по уши, и одна только мысль, что сегодня мы расстанемся, ввергает меня в то самое состояние, которое способно вызвать с десяток йорговых приступов и маньячных желаний.
Мне хватает ума не сказать этого вслух. Про маньячные желания и свои чувства к высшему. Последнего родители точно не выдержат.
Кое-как взяв себя в руки, тихо, но твердо говорю:
— Я улечу с Ксанором. А если хотите, чтобы осталась, вам придется увести меня отсюда силой. Связанной и с кляпом. Никаких других вариантов.
Наступает молчание. Такое, что хочется закричать, лишь бы его прервать. Отвернувшись, мама берет сумочку, а отец, коснувшись ее спины, мягко подталкивает к выходу.
— Тебе явно не терпится разрушить свою жизнь, Кара. А заодно и другие.
Это последнее, что я от него слышу.
Перед тем, как скрыться за дверью, мама оборачивается:
— Думала, в тебе будет больше благодарности за все, что мы для тебя сделали, Кара.
Эти тихие слова бьют сильнее пощечины. Я с силой прикусываю губу, а спустя несколько мгновений, наверное, самых тяжелых в моей жизни, начинаю ощущать во рту соленый вкус крови.
Не сразу решаюсь поднять на Хороса глаза.
— Боюсь, поговорить с ними о Нарди уже не получится.
— Ерунда. Как-нибудь по-другому к нему подберемся.
— Но… — Я запинаюсь, потому что не знаю, что сказать, как справиться с подкатывающими слезами.
Ужасная ночь и… Следующее, что понимаю, — это то, что меня обнимают, и я с благодарностью и тихой радостью прячусь в надежных и сильных руках моего Темного.
◊ ◊ ◊
Мгновения идиллии заканчиваются до обидного быстро — отравленный пробудившейся тьмой организм снова зовет меня остаться одной.
— Скоро вернусь. — Выпутавшись из объятий высшего, ныряю в свое укрытие.
— А вот сейчас ты меня уже действительно пугаешь, — доносится из-за створки обеспокоенное.
— Это просто откат, — говорю спустя несколько минут, когда уже кажется, будто внутри меня ничего не осталось. — Обычное дело. Скоро пройдет.
Глубокий вдох, выдох. Откинувшись на прохладную стену, выложенную бледно-голубой плиткой, прикрываю глаза и слышу:
— Мне в детстве тоже бывало паршиво, когда учился подчинять силу, но такого со мной не случалось даже в худшие дни.
Облизав пересохшие губы, тихо усмехаюсь:
— В тебе не борются два полярно противоположных начала. Светлая сила не должна сосуществовать с тьмой — это противоестественно. Я противоестественная.
Пару секунд тишины, а потом он спрашивает:
— Можно войти?
Не дождавшись ответа, заходит в ванную и, устроившись со мной рядом, с грустной улыбкой признается: