Таро: падающая башня

– Ой, Анечка приветик, я тут на кладбище отправляюсь. Да-да, хи-хи, помнишь мы с Нинкой поспорили… Ага, а у такси знаешь, такой забавный номер 256 ОГО. И водитель – симпатичный дядечка с усами и в кепочке.

Дядечка с усами покосился на меня в зеркало, крякнул, но ничего не сказал. Мол, что с такой идиотки взять. Вот и славненько, вот и хорошо. По крайне мере буду избавлена от его общения и неумелых попыток съема.

Люди! Не верьте тем, кто говорит, что запросто проведет ночь на кладбище, попивая чаек и хрустя баранками. Это пустой треп. Можно, конечно, пересилить себя и таки посидеть на чьей-нибудь могилке, только учтите, будет страшно. Нет-нет, не потому что полезут упыри и вурдалаки, а просто потому, что даст знать о себе элементарный человеческий страх перед смертью. Я медленно шла между могилами, подсвечивая себе карманным фонариком. Ощущение было такое, будто попала в город, жители которого мне очень и очень не рады. Ну правильно, не зря же именно это кладбище называют Некрополем, то есть городом мертвых. Тут и там мелькали фотографии, я не могла не читать надписи, мозг срабатывал быстрее, чем я успевала отвернуться. «Помним, любим, скорбим», «Любимому отцу и дедушке», «Дорогому Ивану Васильевичу от коллег по бизнесу». А, ну это понятно, могила братка или местного авторитета. Небось сами «коллеги» и упокоили. Особенно меня привлекла одна эпитафия. «Здесь покоится Екатерина, моя возлюбленная супруга. Спи спокойно, ангел мой» я взглянула на дату. Это было старое захоронение. Начало 19 века. Вместо надгробной плиты дерево с обрубленными ветками. Очень символично. Вот буду умирать, и всем скажу, чтобы на моей могиле тоже написали какую-нибудь эдакую фразу. Например: Здесь покоится прекрасная супруга, которая не ругала мужа за грязные носки и открытый тюбик с зубной пастой, варила вкусный борщ и приносила пиво по требованию». Воображение тут же подсунуло мне картинку: Соном безутешных родственников и я… Почему то в розовом гробу с рюшками. Ну все, щас заплачу…

– Гав-гав! Уууу…

Собаку я заметила в последнюю очередь, точнее тогда, когда наступила ей на хвост. Последовал душераздирающий визг, постепенно переходящий в подвывание. Наверное хвост был собаке дорог, иначе почему она посмотрела на меня, как на врага народа и потянулась цапнуть за ногу. Я кинула в собаку фонарик и бросилась бежать, не разбирая дороги. До сих пор удивляюсь, как ноги то не переломала. Собака вроде отстала. Я немного отдышалась и решила оглядеться. Место было незнакомое, наверное меня занесло на другой край кладбища, да ничего, вон виднеется какой-то огонек, сторожка что ли. Это хорошо. Попрошу меня проводить, в крайнем случае, спрошу дорогу. Огонек оказался небольшим костром, у которого стояли весьма колоритные личности. Все сплошь в черных балахонах, с жутко размалеванными рожами. Одни были бриты налысо, у других красовался ирокез. Везет, как утопленнику. Надо же было нарваться на сатанистов. В том, что это сатанисты, у меня сомнений не было. Во-первых, одежда, во-вторых нож в руках одного из них, по видимому главаря, и в-третьих котел, который висел над костром и источал адскую вонь. Хорошо еще, что я подошла со стороны деревьев и имела шанс незаметно улизнуть. Но тут за спиной раздалось торжествующее «Ррррр» и мой шанс уйти незамеченной канул в небытие. Сатанисты обрадовались нам с собакой, как родным.

– Вот достойные жертвы, Повелитель, – сказал один из них, по виду пацаненок лет 13, и ткнул в нас пальцем. Мы с собакой негласно решили, что такое внимание нам ни к чему и прыснули в стороны.

– Держи их!

Опять началась бешеная гонка. Сердце выбивало чечетку, икры свело судорогой. Несмотря на панику, я понимала, что далеко мне не уйти. Дыхание давно сбилось и я не была мастером спринтерского бега. Оставалось только одно, спрятаться и пересидеть. Как назло я находилась среди новых захоронений, а там не было ни деревьев, ни кустов. Погоня приближалась… Все конец – подумала я и провалилась в какую-то яму. Яма находилась за монументом героев-летчиков. Еще днем я заметила этот монумент, потому что возле него суетились рабочие. Это они вырыли яму, намереваясь завтра ее зацементировать, дабы укрепить фундамент. Я лежала не дыша, в уме вспоминая слова молитвы, которой еще в детстве научила меня мама. «Отче наш, иже еси на небеси» шаги приближались, «да светится Имя Твое», преследователи остановились возле монумента. «Да прибудет воля твоя…»

– Черт. Куда же делась эта… – сказал первый голос. – Я точно видел. Она сюда метнулась.

– А не гонишь —ответил второй. Это был тот самый, мелкий сатаненок. Я узнала его гнусавую речь.

– Я те щас в табло врежу, штоб не зарывался. Я че ли с жертвой лажанулся.

– А я че? Я не виноват, -занудил второй. Кто ж знал, что бабкина собака сегодня сама сдохнет… Не могла до ночи подождать, дура блохастая.

– Ну вот и не вякай. Ладно пошли.

Шаги удалились.

Для верности я выждала еще минут 5 и только потом выглянула. Нет, я все таки идиотка! Я же проходила этот монумент, когда шла сюда. Запримеченная днем могила находилась как раз за ним, только через два ряда. А, вот и она. Я торопливо сделала, что хотела и пошла к выходу. Сатанистов видно не было. Надеюсь, собаке тоже повезло.

Представьте себе лицо таксиста, когда я плюхнулась на переднее сидение. Грязная, руки изодраны, одна штанина оторвалась и мотается. Ужас.

– П-п-поехали —выдавила я.

– Девушка, у вас все в порядке? – на всякий случай поинтересовался таксист.

У меня все было не в порядке, но распространяться я не стала.

– Да, да, спасибо. Я просто заблудилась.

Не знаю, поверил таксист или нет, но вопросов он больше не задавал.

Приближался день вручения диплома. Даже я в этой преддипломной лихорадке на время позабыла о своих душевных терзаниях. С Ромой мы теперь виделись вообще редко. На консультации он не приходил, а на экзаменах как-то не до того было. Экзаменационная лихорадка вытеснила из моей головы все лишнее, замостив каждую молекулу серого вещества понятиями, определениями, классификациями, школами и направлениями. Да и девчонки не давали покоя, то и дело дергали меня и, пытаясь хотя бы с моих слов, ухватить обрывки знаний.

– Юль, а Юль? – канючила Олька Валенкова

– Ууу – не отрываясь от лекции, поинтересовалась я.

– А ты помнишь определение метода обучения.

– А то? « Метод обучения – это система регулятивных принципов и правил организации педагогически целесообразного взаимодействия педагога и учащихся, применяемая для определенного круга задач обучения, развития и воспитания. Таким образом, в этом определении подчеркивается, что метод содержит в себе и правила действия, и сами способы действия» – оттарабанила я.

Сокурсницы благоговейно примолкли..

Через минуту Анька аккуратно поинтересовалась:

– Юль, а ты вообще сегодня спать ложилась…

Я вспыхнула:

– А вот ерничать не надо, я, между прочим, и обидеться могу. А то учатся тут понимаешь некоторые, в перерывах между дискотеками и автопати.

Тут уж обиделась Анька, разевая рот, как выброшенная на берег рыба, она готовилась к заключительной язвительной тираде, но я не стала ее слушать и, подхватив сумки, убежала искать свободный класс.

Госэкзаменационная волна схлынула только к концу июня, оставив на берегу заикающийся и мелко дрожащий планктон из новых специалистов.

Отмечать получение дипломов все вместе мы не стали, предпочли разбежаться по кафе и паркам мелким группками. Мне никуда не хотелось. Внутри прочно и надежно поселилось противное чувство опустошенности. Только один этап жизни – студенчество позади, а я чувствую себя так, будто уже вся жизнь кончилась. Рому я со времени последнего экзамена не видела. Все мои ухищрения с колдовством и приворотами – просто еще один обман любящего сердца.

После выпускного я ничем конкретным не занималась, меня не тянуло работать ни в сад, ни в школу, другой профессии я не имела и поэтому целыми днями болталась по дому. Благо, родители уехали в деревню, и мне не пришлось объяснять, почему у меня такое кислое лицо. В один из вечеров я сидела в своем любимом кресле и тупо смотрела телевизор. В голове гулял ветер, в сердце свистела дыра, в телевизоре мельтешила какая-то санта-барбара. Было уже довольно поздно, когда раздался звонок в дверь. Я подумала, что это вернулись родители и, не спеша, поплелась открывать дверь. Но на пороге стоял… Ромка. Мой любимый Ромка! Такой милый в своем черно-белом свитере, похожий на медвежонка панды. Тут я вспомнила, как выгляжу, ойкнула и бросилась в спальню, уже оттуда крикнув: