Страница 2 из 6
– Смотрит, – согласилась Маканина, поглядывая в сторону калитки.
– Ты ему кто? – Своими вопросами Лера не давала Олесе уйти.
Маканина снова резко повернула голову, зло сузила глаза.
– Никто. Просто он попросил помочь.
– Помочь в чем?
Лера чувствовала, что задает не те вопросы: Маканиной сейчас не до нее, голова у нее забита чем-то другим. А тут еще этот грохот в кабинете химии, топот ног. Что же у них там произошло?
Где-то под крышей стукнуло окно, послышался звон бьющегося стекла. Но Олеся не слышала этого. Она с ненавистью смотрела в лицо Леры. Гараевой на секунду показалось, что та хочет ударить ее.
– Подойди к нему и поговори сама! – закричала Маканина, пятясь. – Что вы все через меня-то делаете? Я вообще ничего не знаю!
От ее крика Леру качнуло назад. Мгновение она во все глаза с удивлением смотрела на Олесю, а потом бросилась обратно в школу.
Кто такая эта Маканина, что кричит на нее!
Уже протягивая руку к двери, она посмотрела наверх.
В окне третьего этажа торчала довольная физиономия Репиной.
Так, от расспросов теперь никуда не деться. Замучает ее Репина, а все узнает.
Школа жила какой-то своей, странной, напряженной жизнью. На верхних этажах слышался шум, по лестнице бегали. Это было непривычно. Обычно во время уроков в коридорах стоит тишина.
Гараева поднялась на третий этаж. Дверь кабинета математики была открыта, оттуда слышался гул голосов. Лера облегченно вздохнула – учитель еще не вернулся, при нем такого ора не стояло бы, Юрий Леонидович не переносил посторонних разговоров во время занятий.
Уже почти дойдя до своего места, Гараева с удивлением заметила Червякова. Он сидел за столом, задумчиво изучая журнал, кончик карандаша медленно бродил по списку учеников. Выглядело это так, словно математик решал, кого вызвать к доске, и не мог выбрать.
Заметив движение около доски, Юрий Леонидович вяло поднял голову, посмотрел на Леру… и ничего не сказал.
– Где тебя носит? – сразу придвинулась к ней Ася. – Ты почему на улицу помчалась? Свежим воздухом подышать захотелось?
– Что здесь?
Ася победно оглянулась – это был ее звездный час. Что может быть сладостнее владения информацией? Конечно, Репина потянула бы часочек-другой, не стала бы с ходу все рассказывать. В этом было некое удовольствие владения тайной. Но ту же самую тайну мог рассказать Лере кто-нибудь другой, поэтому Ася не стала длить паузы.
– У червяков в классе на уроке химии случилась драка, – доложила она. – Раковину раздолбали, пробирок наколотили уйму.
Червяками звали класс «Б». Юрия Леонидовича назначили к ним в классные руководители в прошлом году, и с этого же времени за его подопечными закрепилась эта нелицеприятная кличка. То ли из-за самого Червякова, то ли по каким-то другим причинам, но их параллель жила в постоянной вражде. Не было ничего страшнее совместных уроков физкультуры, когда начиналась какая-нибудь командная игра, волейбол или вышибалы. Борьба шла не на жизнь, а на смерть. В коридорах классы «А» и «Б» тоже старались не встречаться. Только редкие парламентеры в лице Махоты или Жеребцовой пересекали полосу отчуждения и разговаривали с кем-нибудь из червяков. Но это был всего лишь обмен необходимой информацией, дружеские отношения между классами не приветствовались.
Произошедшее с червяками восприняли не сочувственно, а со злорадством – «минус» им, «плюс» нам.
– С чего это вдруг? – Лера еще переживала свой недавний разговор с Маканиной, поэтому сообщение Аси доходило до ее сознания с трудом.
– Да там одного из школы выгнать хотели. Галкин, ты его не знаешь. Так он решил напоследок себя показать.
– Он с ума сошел? – От удивления у Леры округлились глаза. – Его же теперь ни в какую другую школу не возьмут!
– Нужна ему другая школа, – махнула ладошкой Ася. – Что, он не найдет чем заняться?
– Да что ты мелешь! – раздалось у подружек за спиной. Там сидела негласная королева класса Наташка Жеребцова. – Мне Лизка Курбаленко из «Б» рассказывала. Это Галкин из-за любви все вытворяет. Влюбился и теперь буянит.
– Зачем буянить из-за любви? – пожала плечами Гараева. В голове ее мелькнула мысль, что осень для червяков выдалась урожайная на влюбленности. Галкин… И вот теперь – этот неизвестный… На секунду Лера пожалела, что никогда не интересовалась параллельным классом. Второй год в этой школе, а так и не знает, как кого зовут.
– Это он любит, а его – нет, – загадочно ответила Жеребцова и откинулась на спинку стула, давая понять, что разговор окончен.
– Ладно! – Математик оторвался от журнала и встал. Класс удивленно замолчал: за несколько минут вольности все совершенно забыли о присутствии учителя. – Открывайте тетради, пишите домашнее задание. Начинайте его делать. И постарайтесь не шуметь.
Под удивленными взглядами 9 «А» Юрий Леонидович снова вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.
– Во червяки дают! – ахнуло сразу несколько голосов.
– Айда в кабинет химии, посмотрим! – вскочил Махота.
– Вас же просили не шуметь, – замахала на вскочивших мальчишек толстая Светка Царькова.
– Не маши руками, взлетишь! – Майкл скрылся за дверью, за ним побежали еще двое.
Лера снова глянула в окно. Маканина стояла за калиткой и разговаривала с каким-то парнем. Он был заметно выше Олеси, той приходилось задирать голову во время разговора. Темноволосый… Неужели – он?
– Аська, смотри! – потянула Лера подругу к окну. – С кем это там Маканина стоит?
– Это? – Репина повисла на подоконнике. – Ах, это… Ну у тебя и вкус! Это же Пашка Быковский из «Б».
– При чем тут мой вкус? – Лера отстранилась от окна, чтобы Аська не догадалась о ее интересе. Но Репина и не думала ни о чем таком догадываться, хотя полыхающие щеки подруги выдавали ее с головой.
– Да ну, смазливый он какой-то. Наверняка самовлюбленный тип. От таких одни неприятности, – со знанием дела закончила свое описание Аська.
– Ты так говоришь, словно общалась с ним, – поддела подругу Лера, возвращаясь на место.
– Я? С червяками? Никогда! – категорично заявила Репина, косясь на прислушивающуюся к их разговору Жеребцову. Наташка спрятала глаза, хотя на губах ее гуляла довольная улыбка.
– Ништяк! – прокричал Махота, останавливаясь на пороге класса. – Раковину начисто снесло, – принялся докладывать он. – А стекла на полу! Как в посудном отделе. Химичка орет, червяки разбежались. Короче, Людмила сказала, что урока сегодня не будет. Гуляем!
– Погуляешь тут, – проворчала Жеребцова. – Все равно не уйдешь – последний русский.
– А что там, что там? – подскочила вперед любопытная Светка Царькова. Толстая Светка была в общем-то неплохим человеком, если бы не ее феноменальная способность говорить о том, что все давным-давно знают. Она была как тот жираф – все уже все обсудили и забыли, а она долго-долго переваривает информацию и только потом выдает свои глубинные мысли. Ну а если к этому прибавить ее повышенное любопытство – то портрет будет готов.
– Сейчас уже ничего. – Майкл уселся на первую парту, своим задом потеснив отличника Пращицкого, и с невероятно довольным выражением лица оглядел повернутые к нему лица. – Червяки говорят, у них там давно уже что-то творится. А тут Васильев с Галкиным прямо на уроке ругаться стали, вот Галкин и сбросил все пробирки на пол. А одна возьми и взорвись.
– Как это – взорвись? – ахнула Светка.
– А вот так! Что-то с чем-то соединилось, и раковина развалилась на кусочки.
Махота спрыгнул с парты и, не обращая внимания на сыпавшиеся на него со всех сторон вопросы, пошел к своему месту.
– Теперь у них будет две раковины: одна на стене, вторая на полу, – пошутил Ян.
Вообще-то Константинова звали Иваном, даже больше того – Иваном Ивановичем, о чем он сообщил сразу, как только появился в восьмом классе одновременно с Лерой Гараевой. Имя свое он не любил. Слишком уж оно казалось ему простым. Поэтому звал себя Константинов на западно-восточный манер Яном.